Ог Мандино - Самый великий торговец в мире. Часть 2. Окончание истории

Они почти вышли из города, когда Сергиус остановился и указал на покрытый известняком маленький домик, спрятавшийся между двумя гранатовыми деревьями.

– Здесь Иисус прожил почти всю свою жизнь. А его столярная мастерская занимала маленькую комнатку в задней части дома.

– Может, не стоит тревожить пожилую женщину? – обратился Хафид к Сергиусу, торопливо шагавшему по заросшей сорняками тропинке. Когда они остановились перед дверью, явно нуждавшейся в покраске, наместник похлопал Хафида по руке.

– Не беспокойся. На прошлой неделе я много раз навещал Марию, и мы стали добрыми друзьями. Сегодня утром я отправил к ней гонца с сообщением о нашем приходе.

Хафид глубоко вдохнул.

– Ты напомнил ей о нашей давнишней встрече в пещере Вифлеема?

– О нет, это испортило бы весь сюрприз. Я просто предупредил, что приду со старым другом. Твое присутствие ее не потревожит. Она говорила, что давно привыкла к незнакомцам, большинство из которых приходит с благими намерениями, желая познакомиться и пообщаться с матерью Иисуса.

– Она живет одна?

– Да. Она давно овдовела, а ее дети либо умерли, либо поразъехались. Ее сын Иаков часто навещает Марию, хотя теперь, когда он стал главой новой церкви в Иерусалиме, у него дел невпроворот.

Сергиус успел постучать лишь дважды, как дверь на старых кожаных петлях тихо отворилась.

– Мир тебе, милая женщина, – поприветствовал хозяйку Сергиус, с нежностью взяв протянутую руку и легко касаясь ее губами.

– И тебе, Сергиус, – ответила Мария, тепло улыбнувшись Хафиду, когда Сергиус представил друга.

Она угостила гостей козьим молоком в высоких бокалах, сыром и поставила рядом с ними большой поднос с гранатами и инжиром. За едой они обсуждали различные темы, связанные с деревней. Хафида поразили огромные глаза и черные, как вороново крыло, волосы Марии, ведь он был уверен, что та минимум на десять лет старше его.

Даже по ее голосу нельзя было догадаться о возрасте.

– Прошлым вечером ты выступал на постоялом дворе? – спросила Мария, склонив голову к Хафиду.

– Верно, но боюсь, большого успеха не имел.

– Почему ты так думаешь?

– Слушатели вяло реагировали на мои слова. Если бы Сергиус не начал аплодировать, вряд ли бы я вообще удостоился рукоплесканий.

Мария едва заметно улыбнулась.

– По крайней мере, твоей жизни ничего не угрожало. Иисус лишь однажды выступал здесь, в Назарете, в синагоге, когда после сорока дней размышлений в пустыне пытался решить, какой путь избрать в жизни. Его слова в то субботнее утро так разъярили людей, что они схватили его и потащили к самой высокой горе, намереваясь сбросить вниз, но ему удалось освободиться.

– Я этого не знал! – воскликнул Сергиус. – Те самые люди, что выросли, играли, ходили в школу вместе с ним?

– Те самые, – подтвердила Мария. – Большинство не понимало, почему их друг и сосед, плотник, вдруг разговаривал так, словно Бог наделил его особой властью. Для них это было равносильно богохульству, которое по нашим законам карается смертью.

– Это была его первая публичная речь?

– Да… и, судя по событиям того утра, я была убеждена, что она же станет и последней.

Сергиус повернулся к Хафиду:

– Эти факты следовало бы сохранить, но, насколько мне известно, их пока еще никто не записывал. Как печально.

Наместник обратил все внимание на Марию, и Хафид с удивлением наблюдал, с какой нежностью и почтением обращался к пожилой женщине один из самых влиятельных сановников Римской империи.

– И как же Иисус справился со столь пугающим негативным отношением?

– Он выбросил этот случай из головы и уже в следующую субботу проповедовал в синагоге близлежащего Капернаума, жители которого приняли Иисуса с любовью и уважением. Когда мы впоследствии обсуждали происшедшую здесь ужасную историю, он улыбнулся и заметил, что должен был бы знать: пророку нет места в своей родной стране.

Сергиус откинул голову назад и прикрыл глаза.

– Эти истории обязательно нужно записывать, обязательно!

Хафид подождал, пока Мария снова наполнит его бокал холодным молоком, а затем промолвил:

– Из тех скудных сведений, что мне известны об Иисусе, я знаю, что он никогда не проповедовал за пределами Палестины. Ты, как его мать, наверняка не раз слушала его выступления.

Мария кивнула.

– Вначале, когда он собирал последователей и обучал апостолов, я часто его слушала. Но потом, когда Синедрион и римский префект стали засылать шпионов, следивших за словами и действиями сына, Иисус настоял, чтобы я вернулась сюда, подальше от опасности. Когда он вместе с последователями проходил через Назарет, то частенько заходил ко мне, сидел рядом, держа меня за руки и пытаясь подготовить к грядущим событиям.

Закусив нижнюю губу, Мария отвернулась. Сергиус бросил взгляд на Хафида и кивнул. Подходящий момент настал. Наместник наклонился к ней и нежно положил руку на плечо женщины.

– Благословенная женщина, я должен тебе кое-что сказать.

– Слушаю тебя, Сергиус.

– Мой старый друг Хафид пришел вместе со мной, потому что хотел снова с тобой увидеться.

– Снова? – Мария нахмурилась и склонила голову набок. – Едва он переступил порог дома, как мне показалось, что я знаю его, но, поскольку ты ничего не сказал, я списала все на ошибку преклонного возраста. Мы встречались ранее, великий торговец?

– Только однажды, много лет назад.

Мать Иисуса откинула на плечи платок и перегнулась через стол к Хафиду. Не произнося ни слова, тот наклонился к ней, и Мария потянулась к нему, сжав его лицо обеими руками. Проведя пальцами по его щекам, женщина спросила:

– Наша встреча состоялась до того, как эта чудесная борода покрыла твое лицо?

– Задолго до этого.

Большим пальцем правой руки Мария нежно поглаживала ямочку на подбородке Хафида, пристально вглядываясь в его серые глаза, в которых стояли слезы. И тут она повернулась к Сергиусу: рот приоткрыт, слезы струятся по морщинистым щекам, а руки все еще касаются лица великого торговца.

– Я знаю его, – сквозь слезы вымолвила она. – Я почувствовала в нем нечто особенное, как только он ступил на порог. Я знаю его, Сергиус! Это еще одно чудо!

– И кто же он? – ласково улыбнулся Сергиус.

Мария притянула к себе лицо Хафида и нежно поцеловала его в щеку.

– Мой маленький ангел на ослике. Он появился из темноты в холодной пещере Вифлеема всего через несколько часов после рождения Иисуса и завернул моего малыша в теплый красный плащ. А затем исчез в ночи, и мне так и не представилась возможность его отблагодарить.

Хафид дотронулся до ее щеки и тихо произнес:

– Нет, ты отблагодарила меня. Тогда ты меня поцеловала, и в ту ночь моя жизнь изменилась.