Ог Мандино - Самый великий торговец в мире. Часть 2. Окончание истории

– И сегодня она, возможно, изменится снова, – промолвила женщина, поднявшись и подойдя к большому сундуку в дальнем углу комнаты. Мария извлекла из него кожаный мешок и, вернувшись к столу, вложила его в руки Хафида. – Это твое, чудесный человек. Он хотел бы, чтобы ты хранил его у себя.

Когда Сергиус молча опустился на колени подле стула своего друга, Хафид медленно достал из мешка любимый красный плащ Иисуса. Проводя пальцами по мягкой красной ткани, он боролся с душившими его слезами.

– В последний раз я видел этот плащ у Павла. Он поведал мне, что после длительных поисков в Иерусалиме нашел римского солдата, который выиграл его в кости после… после… распятия.

Мария кивнула.

– Павел вернул мне плащ несколько лет назад. С одной стороны на нем остались кровавые пятна от бичевания, которому Иисус подвергся перед тем, как его убили. Я не могла смотреть на них, поэтому много часов вымачивала плащ в растворе щелока.

Хафид продолжал гладить одеяние.

– Какая искусная работа! Посмотрите, цвет совсем не поблек, и после пятидесяти лет кромка обтрепалась лишь с одной стороны! Невероятно!

– Иисус надевал его на все случаи, особенно когда ему предстояло появиться перед большим собранием людей. Он говорил, что плащ на плечах придавал ему уверенности, позволяющей справиться с любой ситуацией. Может быть, он и тебе поможет. Разве ты не говорил о том, что слушатели вяло реагируют на твои выступления?

Хафид сложил плащ и протянул Марии.

– Я не могу принять это бесценное одеяние. Оно должно находиться в крупном храме для всеобщего поклонения, а никак не укрывать мои недостойные плечи.

– Пожалуйста, – повторила Мария, накрывая своей маленькой рукой руки Хафида. – Возьми плащ… и носи его. Когда Иисус был маленький, я часто рассказывала ему историю о том, как вскоре после его рождения нас посетил юноша и подарил этот плащ, чтобы согреть его. По моему убеждению, только так можно было научить его понимать истинное значение любви: когда один человек отдает другому все, что может отдать, не рассчитывая на вознаграждение. Благодаря тебе он хорошо усвоил урок. Ты же не думаешь, великий торговец, что после стольких лет тебя и этот плащ воссоединило простое совпадение. Доставь радость пожилой женщине и прими дар. У меня остались не только другие вещи сына, греющие мне душу, но и нежные воспоминания. Наконец плащ вернется законному владельцу.

– Я никогда не забуду этот день, – сквозь слезы вымолвил Хафид, прижимая красное одеяние к мокрым щекам.

Покинув дом Марии, мужчины хранили молчание, погруженные в собственные мысли. Когда они дошли до главной дороги, Сергиус остановился и повернулся к другу.

– Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты составил мне компанию.

– Ничего не говори, – возразил великий торговец, поднимая мешок с плащом Иисуса. – Это мое сердце переполняется благодарностью.

– Ты не устал?

Хафид отрицательно покачал головой.

– Скоро ли ты собираешься вернуться в свою роскошную повозку?

– Нет, я предупредил Эразмуса, что меня, возможно, не будет целый день. Они с Галеном, скорее всего, заняты подсчетами и выполнением финансовых обязательств.

Сергиус повернулся, указывая рукой на крутой холм, отвесно уходящий вверх по правую сторону дороги.

– Это самый высокий холм в Назарете, как мне говорили. Видишь фиговое дерево на самой вершине?

Хафид обеими руками прикрыл глаза от солнца:

– Вижу.

– Как думаешь, твое дряхлое, немощное тело способно взобраться туда с моей помощью?

– Римская гордыня неизлечима, что сказать, – пробормотал Хафид. – Если ты сумеешь одолеть подъем, то и я уж наверняка смогу… и безо всякой помощи. Но зачем мне нужно пробираться через гигантские заросли чертополоха и груды камней ради того, чтобы посидеть под чахлым диким фиговым деревом, если у меня в Дамаске несколько рощ таких деревьев?

Сергиус ухмыльнулся.

– Но такого у тебя точно нет, могущественный торговец. Вчера, провожая меня до колодца, Мария указала на это одинокое дерево и рассказала, что именно сюда с самого детства уходил Иисус, когда хотел побыть в одиночестве. Видишь, справа от нас узкая тропинка, ведущая наверх. Я планировал было подняться вчера, но, когда расстался с Марией, солнце уже садилось, да к тому же не хотелось пропустить твое выступление. Не желаешь ли подняться сейчас вместе со мной? Думаю, вид, открывающийся с вершины, стоит небольших усилий.

– Веди меня! – закричал Хафид, вскинув на плечо кожаный мешок и устремившись вслед за Сергиусом.

Обливаясь потом и с трудом дыша, они наконец добрались до вершины холма, почти полностью лишенной растительности, за исключением одинокого фигового дерева и редкого мха, кое-где покрывавшего серые камни. Хафид прислонил мешок к стволу дерева, а затем примостил свое утомленное тело на гладком камне подле Сергиуса.

У их ног, далеко внизу, лежала деревушка Назарет: разбросанные тут и там дома из белого известняка, зеленые луга и темно-коричневые сады. Узкая дорога рассекала деревню почти пополам, ведя к югу в Иерусалим, а к северу в Дамаск. Хафид кивнул и улыбнулся, когда Сергиус указал пальцем на крошечные фигурки, все еще топтавшиеся у колодца.

К западу возвышалась гора Кармил, за которой от вод Средиземного моря поднимался туман. Мужчины застыли в благоговейном восхищении: перед ними расстилались Изреельская долина и темные склоны холмов Самарии, возвышались подернутая дымкой гора Галаад и гора Фавор. На востоке ярко искрилось Галилейское море, а далеко на юге зеленая Иорданская долина, казалось, прямо у них на глазах меняла краски. Над головой у них легкий ветерок шелестел в огромных листьях древнего фигового дерева, а высоко-высоко в безоблачном кобальтовом небе парил одинокий орел, широко раскинув неподвижные крылья.

Хафид первым нарушил таинственное молчание холма, но произносил слова так медленно, будто находился в трансе.

– Прожив долгую жизнь, могу с уверенностью утверждать, что никогда еще мне не доводилось так высоко подниматься над миром. Нетрудно понять, почему Иисус так часто приходил сюда. Все тревоги и заботы остаются позади, далеко внизу, – сказал он, указывая на деревню, – и если Бог существует, мне кажется, отсюда говорить с ним намного проще.

Сергиус показал на север, где вдалеке виднелась величественная, покрытая снегом гора Ермон. И хоть находилась она в двух днях пути, все равно отчетливо выделялась на горизонте.

– Бог однажды говорил с Иисусом на той высокой горе.

– На горе Ермон? У тебя есть доказательства?

– Свидетелями тому стали три его ближайших апостола.

– И что сказал Бог?

– Сей есть сын мой возлюбленный, его слушайте.