Эндрю Зерчер - Двенадцать ночей

– Гадд, – со значением прошептал Вилли.

– Отстой, – с пренебрежением пробормотала Элл.

– Наконец-то! – прорычал Гадд, подняв кулак и грохнув им по столу.

Сколько бы Элл ни храбрилась, Кэй ощутила, как по телу сестры прошла дрожь, ладонь сразу стала липкой. Кэй крепко сжала ее руку, собираясь внутренне для противостояния, которое сама себе обещала.

– Ну, – продолжил Гадд, низкоросло возвышаясь над столом, из-за которого он поднялся, – сделал-таки дело на этот раз, недотепа? Я собственноручно написал тебе задание, дылда, потолкоскреб, никчемный шелкомотатель, передвигатель камешков, музолюбивый урод! Зря я не вышвырнул тебя вон вместе со всеми мечтунами, со стихотворцами и прочей шушерой. И вышвырнул бы, если бы меня не веселило, как ты вытягиваешь у себя кишки через заднее место. Орясина, безмозглая жердина! Ты настолько же туп, насколько… – он измерил Вилли взглядом и глумливо ухмыльнулся, – долговяз. Хуже напортачить с этим заданием было физически невозможно!

Гадд и начал-то с напором, а кончил таким ревом, какой, показалось Кэй, был этому малорослому существу едва под силу. Он умолк – судя по всему, чтобы облизать толстые сухие губы. Вилли поднял руку, явно желая что-то сказать.

– Ни слова не хочу слышать, – оборвал его Гадд. – Значит, вот они, детки. Скажи мне, – обратился он к Вилли гораздо тише и рыскающей, возбужденной походкой, не сводя глаз с болезненно скрюченного духа, обошел стол и остановился на краю возвышения. – Скажи мне, чудо-юдо, приходило ли тебе в голову, что ты когда-нибудь опять будешь удостоен такой привилегии – видеть, слышать, перемещать автора ?

Каждое его слово было клубком презрительного рычания. Кэй, ощутив, как рука Вилли бережно легла ей на плечо, стояла теперь чуть-чуть более гордо.

– Клянусь музами, нет, – промолвил он тихо.

– Да при чем тут они? – рявкнул Гадд, вновь зримо раздраженный. – Знаешь ведь, что я не терплю, когда их поминают. – Он помолчал, и в комнате сделалось тихо, если не считать шелеста бумаг на столах, за которыми трудились духи-коротышки, похожие на троллей. Время от времени они украдкой поглядывали на Гадда. – Не думал, не гадал, не так ли? Не надеялся. А теперь отправился и выдернул ее прямо из детства, прямо из ученичества, загляденье просто. С тем же результатом мог взять и задушить ее в постели.

Тут Кэй вздрогнула наконец. Вилли теснее прижал руку к ее плечу, и в то же мгновение Элл прильнула к ее левому боку.

– А знаешь, мне хорошо, когда я вижу такого великого духа, как ты, из старой гвардии, да что там – старейшего – играющим роль в нашей маленькой революции. Это меня греет. Ты даже вышел за пределы той маленькой эпизодической роли в твоем собственном уничтожении, что я тебе назначил. Какой же ты лох, какой оболтус криворукий – просто поразительно!

Гадд усмехнулся, квадратная челюсть отъехала вниз, и показались два ряда острых желтых зубов. Как у крысы , подумала Кэй. Он сошел с возвышения, кургузый, но почему-то с каждым шагом, чем ближе к ним, тем более властный. У Кэй в ушах запульсировала прилившая кровь.

– Да успокойтесь же вы! – рявкнул он девочкам, нацеленно глядя на них. – Мы не причиним вам вреда. Хотя могли бы.

Кэй вжалась в ладонь Вилли, но не отпрянула.

Чертобес и Огнезмей, когда Гадд приблизился, подошли к нему слева, Чертобес протянул начальнику смятые страницы описи. Гадд взял их и тщательно расправил, разглаживая рукой, это занятие поглотило его целиком и, казалось, навечно. Потом, все еще глядя вниз, он встал перед Кэй, поднял голову и медленно, просто, с такой требовательностью в голосе, какая возмещала почти полное его беззвучие, проговорил:

– Дай мне зуб.

Сама собой, вопреки ее воле, правая ладонь Кэй двинулась вверх из кармана, поднялась в воздух и разжалась вокруг зуба, стоявшего на ней вертикально. Продолжая смотреть ей в глаза, не перемещая каменное лицо ни на дюйм, Гадд взял его. Каждый мускул ее тела протестовал – и все же каждый мускул делал ровно то, чего требовал Гадд.

– Спасибо, – сказал он. Сарказм, не доброта. Обойдя пришедших, он направился к одному из длинных столов, около которого Кэй увидела мешки с папиными вещами, принесенные Флипом и Вилли, Джеком и Хобом от аэростата. Он бросил зуб в открытую горловину ближайшего мешка и не стал идти дальше. Не поворачиваясь, не поднимая головы, произнес с такой же тихой властностью:

– Позднее я разберусь с этим автором сам. А сейчас отведите детей в Каменоломни, накормите и дайте им отдохнуть. Чертобес, Огнезмей: мне надо будет потом с вами проконсультироваться насчет того, как с ними поступить. Но сначала отправьте эти мешки в хранилище. Действуйте.

Двое услужливых духов взвалили на себя по мешку, пересекли комнату и, поднырнув, прошли через низкую дверь. Наступила недолгая тишина. Гадд медлил у приземистого стола красного дерева. Его палец рассеянно поглаживал стопку бумаг. Он был, казалось, погружен в раздумья.

Кэй почувствовала, что Вилли, чья рука по-прежнему плотно придерживала ее плечо, пытается повернуть ее и вывести за дверь. Она крутанулась, высвободилась и сделала несколько шагов к Гадду. У нее кружилась голова.

– Мы прилетели сюда за нашим папой. Где он.

Это не был вопрос. Она просто выпалила это.

Все тот же шорох бумаг, все те же негромкие шаги равнодушных ног между столами и шкафами – таким был звуковой фон, на котором бешено стучало сердце Кэй. Гадд долго хранил молчание. Она смотрела на костяшки его пальцев на столе – пальцы опять были напряжены, потом костяшки побелели, казалось – от злости или, она надеялась, от страха. Лица его она не видела, только загривок над грубым воротом из плотной шерстяной ткани и свалявшиеся спутанные волосы на затылке. Она ждала, зная, что он слышал ее.

Наконец Гадд заговорил, вновь тихо; но костяшки пальцев дошли до почти серебряной бескровности, а в голосе зазвучала новая, особая угроза.

– Я уже с ним разобрался. Вы опоздали.

Вилли вытянул свою длинную руку и вытащил Кэй из комнаты.

Гадд обошел скрюченное тело на каменном полу Фантазиума. Лежащий был одет в грязные лохмотья, связан грубыми веревками. Только голова была свободна, но волосы на ней склочились, на лице засох пот – и другое, похуже. Два коренастых духа в капюшонах, стоя с одного бока, всё бормотали маниакальные фразы, всё шептали ему угрозы – взрывчато, яростно.

– Он готов?

Один из духов умолк. Он поднял голову и посмотрел на Распорядителя пустым растекшимся взглядом. В полусумраке помещения его зрачки медленно начали фокусироваться, как будто его взор был птицей, прилетающей с порывом ветра из дальнего далека.

– Почти.

– Ничего уже не помнит?