Туи Сазерленд - Пророчество о драконятах

Глин обмотал когти металлическим обрывком и попробовал перепилить или хотя бы размочалить натянутую проволоку, прикреплённую к шее. Ничего не получалось. Металл тёрся о металл, издавая странный мелодичный звон, похожий на крик одинокой птицы или звук арфы. Это было неожиданно приятно.

А если попробовать разные тона? Он тронул проволоку чуть дальше, потом ближе, попробовал другие – те, что крепились к другим лапам. Звуки получались то выше, то ниже, но тоже мелодичные и красивые.

Может, Беда услышит и прилетит? Если, конечно, не решит, что это ветер или крики ночных сов.

А если сыграть песню? Глин помнил только одну о драконятах, которую пела Цунами тогда в пещере, чтобы разозлить воспитателей.

Он долго возился, подбирая ноты. Вокруг уже стало совсем темно, лишь над горами мерцало слабое лунное сияние. Узников на скалах было не разглядеть, но он надеялся, что песню они услышат.

Итак, ноту за нотой… начали!

Дракончики, не спите…

Нет, слишком медленно. Цунами пела бодро и весело, надо представить себе целую компанию, распевающую во всё горло. Двигать лапой быстрее и не путать порядок нот.

Давно вам в путь пора!

Мелодичные звуки плыли над ареной, но всё так же медленно и печально. Что подумает Беда? Это больше похоже на шёпот драконьих призраков в мёртвых песках.

Надо попробовать ещё.

На смертный бой …, чтоб стать судьбой… дракончики…

Последнее «ура» совсем не получилось – смех, да и только. Какое же «ура» под такой траурный мотив?

– Дракончики, не спите…

Глин подался вперёд, прислушиваясь. Что за странное эхо?

Эхо со словами?

– Давно вам в путь пора!

Он повернул голову влево. Точно, голос. А оттуда – ещё один!

И притом это не Цунами, она так петь не умеет.

– На смертный бой, чтоб стать судьбой – дракончики…

Голосов было уже по меньшей мере шесть, такие же тихие и печальные, как и музыка.

Это пели узники.

Глин сосредоточился и начал мелодию заново. Голоса присоединялись один за другим. Когда арена начала наполняться лунным светом, стал виден серебристый силуэт на скале слева. Высоко подняв к небу изящную голову на тонкой шее, ледяная пела.

В следующий раз он постарался играть ещё быстрее, хотя ноты звучали нисколько не веселее. Может, они и не привлекали внимания Беды, зато наполняли душу какой-то странной, неизъяснимой надеждой. Казалось, уже пели все, кто был заточён на вершинах скал, издалека доносились даже немузыкальный хрип Цунами и пронзительный тенорок Звездокрыла.

Песня что-то значила для них для всех, и для драконят, и для опытных бойцов, испытанных в сражениях. Пророчество ни для кого не было пустым звуком. Впервые в жизни Глин чувствовал, что его мечта совершить что-то большое и важное – вовсе не плод воображения.

Он исполнял мелодию уже в шестой раз, и слова звучали уже слаженным хором, когда ворота внизу вдруг озарились огненной вспышкой и на песок арены ворвалась королева Пурпур. Следом тяжело топала Огонь.

– Немедленно прекратить!

Песня прервалась. Глин поспешно спрятал обрывок проволоки под крыло, хотя снизу его вряд ли мог кто-нибудь разглядеть.

– Эта! – рявкнула Пурпур, тыкая когтем в Цунами. – И тот! – Коготь указал на Звездокрыла. – И ещё… – её взгляд остановился на Глине, – вон тот! Может, и не он, но всё равно. Всех сюда!

Из туннеля гурьбой повалили стражники, тут же взмывая к скалам. Двое подлетели к Глину. Он понял, что порванную проволоку сейчас заметят, и принялся что есть сил отбиваться крыльями и когтями.

– Эй, хватит, не то уроним! – прорычал страж.

– Но это же… – начал другой.

– Тс-с! Ты слышал приказ?

В темноте и суматохе они ничего не заметили. Каждый подумал, что проволоку отцепил другой. Когда Глина опустили на песок, Цунами и Звездокрыл бросили на него озабоченные взгляды, и он поморщился, представляя себе, как выглядит со стороны, весь покрытый засохшей кровью и грязью.

– Сюда! – повторила Пурпур, первая возвращаясь в туннель.

Проходя мимо Цунами, Глин довольно потёрся о её крыло. Что бы ни ждало впереди, друзья теперь были рядом.

Дракончиков остановили у входа в пещеру Беды. Положив голову на узкий подоконник, меднокрылая небесная смотрела в небо. Обернувшись, она мрачно взглянула на королеву.

Портрета Пурпур на стене больше не было, а на полу тлела кучка золы. Королева бросила взгляд на пустую стену, и из ноздрей её вырвался дым.

– Вон отсюда!

– Это моя комната, – возразила Беда.

– Я здесь королева, и мне решать. Делай, как сказано! Отправляйся спать на арену, и если кто-нибудь ещё вздумает распевать песни, выжги ему язык!

Яростно хлестнув хвостом по полу, Беда выскочила в коридор. Их величества чудом успели отскочить, утратив на мгновение всякое величие. Глин заметил, как некоторые стражники с ухмылкой переглянулись.

Обдав дракончиков волной жара, меднокрылая устремилась в туннель, едва удостоив их взглядом. Глин с тревогой посмотрел вслед. Сердится на него? За что?

– Сюда! – Королева Пурпур втолкнула Звездокрыла в пещеру. Он неловко перелез через бассейн с водой, намочив задние лапы. Цунами оттолкнула стражников и легко перепрыгнула сама, за ней последовал Глин.

– Рады небось, что испортили мой праздник? – прошипела Пурпур с порога. – Больше вам это не удастся.

– Почему ты не убьёшь их? – впервые подала голос Огонь.

Огромная, куда крупнее своей союзницы, дракониха почти упиралась головой в потолок туннеля, а лапы у неё были вдвое толще, чем у Глина. Она не носила ни золотой кольчуги, ни драгоценностей. Пролитая кровь многочисленных жертв навсегда окрасила её когти и зубы в красный цвет, а на левом боку под крылом виднелся длинный рваный шрам. Глаза, лишённые белков, чернели зловещими провалами.

– Так просто неинтересно, – усмехнулась Пурпур. – Пускай дерутся. Завтра мой День яйца, будем развлекаться с утра до вечера.

Глин уже ненавидел слово «развлекаться».

Огонь свирепым взглядом отогнала стражников дальше по коридору и тихо прошипела:

– Если они те самые, о ком говорится в пророчестве, то лучший способ не дать ему осуществиться – убить всех.

– Возможно, – согласилась Пурпур, поигрывая раздвоенным языком. Судя по взгляду, брошенному на Звездокрыла, ей не терпелось увидеть ночного дракона в бою. – Только ты уже пробовала – и сильно это помогло? Все знают о том разбитом яйце небесных., да и обо всех остальных.

Что бы это значило? Глин навострил уши.

От удара хвоста дрогнул каменный пол.

– Ещё как помогло! – прорычала песчаная дракониха. Теперь у них нет небесного, только четверо – а в пророчестве говорится о пятерых!