Питер Леранжис - Семь чудес и проклятие царя богов

– А можно помощь друга? – спросил я. – Если это как-то связано с техникой, мне потребуется Эли.

– Ты, Джек, и станешь для них тем самым другом-спасителем. – С этими словами Димитриос наклонился и нажал на иконку в виде фотокамеры. На экране появилось изображение Эли и Касса в комнате, выглядящей куда симпатичнее той, где мы провели ночь. Касс держал в руке телефон, а Эли водила пальцами по стене.

– Эли залепляет жвачкой объективы скрытых камер, – пояснил брат Димитриос. – В комнате их три – это маленькие темные сферы примерно в четверть дюйма в диаметре. Достаточно крупные, чтобы одаренная юная леди их заметила. Видишь ли, она полагает, что тем самым лишает нас возможности наблюдать за тем, что происходит в комнате.

– Но те объективы – фальшивка, – догадался я.

– Молодец, Джек, – кивнул Димитриос. – Так мы дарим ей иллюзию контроля.

– Но если те камеры не работают, почему мы видим Касса и Эли? – спросил я.

– Мы смотрим на них через другой объектив размером со спичечную головку, – ответил Димитриос. – Он сливается с шероховатой поверхностью цементного потолка. Я хочу, чтобы ты присматривал за своими друзьями. Если они что-нибудь вытворят, испытание будет провалено. Что повлечет за собой определенные последствия. Ах да, и исключительно на всякий случай…

Он запустил новое приложение, и на экране возникла карта в форме боба. В северной части горели две точки.

– Это, как ты наверняка понял, наш остров, а эти точки – Касс и Эли. Если они покинут свои комнаты, ты сможешь проследить за их передвижением.

– То есть мое задание – это шпионить за собственными друзьями? – спросил я.

Брат Димитриос покачал головой.

– Твое задание – расшифровать это.

Следующее приложение вывело на экран изображение старого документа.

In hexad de heptimus veritas.

Кто ищет, найдет это там, где

Юность сменяет морщинистый

Лик.

Где зло пламенеет,

Глупостью питаясь

И все накаляясь.

Рожденный Атлантидой,

Лишит он жизни вновь.

Сколь долго средь орбит,

Живет проклятье, сейчас

И навсегда.

– И что это должно значить? – опешил я.

– Ты скажи мне, – ответил брат Димитриос.

– Погодите, – возмутился я. – Я должен делать работу за вас ? Потому что вы не смогли это расшифровать?

– Кто сказал, что мы не смогли? – отбил брат Димитриос.

– Подсказку можно? – буркнул я.

– Ответ раскроет имя великой опасности, что существует на этом острове. – Димитриос направил на настенные часы пульт управления, и те тотчас превратились в таймер: 20:00:00. – У тебя двадцать минут, – предупредил он. – Если ты не справишься, один из твоих друзей умрет.

– Стойте, вы шутите, да? – оторопел я. – Вы этого не сделаете. Вы сами сказали, что мы нужны вам!

– К несчастью, Джек, не я устанавливаю здесь правила, – ответил Димитриос.

– А кто тогда? – повысил я голос. – Дайте мне поговорить с ним прямо сейчас!

Димитриос, качая головой, направился к выходу.

– Мне жаль, мой дорогой мальчик. Но двадцать три секунды уже утекли.

Дверь с щелчком захлопнулась за ним.

17:58:13.

Бред какой-то.

Этого не могло быть.

Я не мог сконцентрироваться. По лбу струился пот. Прошли почти две минуты, а я только и делал, что тупо смотрел на дурацкие стихи. Их смысл никак не хотел до меня доходить.

Проклятье? Что живет средь орбит?

Юность сменяет морщинистый лик?

Эти слова крутились у меня в голове, пока окончательно не превратились в набор букв. Словно я перечитывал что-то на иностранном языке.

Сделай что-нибудь. Распечатай это. Делай пометки. Пиши все, что придет на ум.

Последний совет не раз повторял нам учитель по литературе, мистер Линкер. «Иногда все предстает в ином свете, стоит лишь перенести это на бумагу». И я приступил к работе.

In hexad de heptimus veritas.

Кто ищет, найдет это там, где

Юность сменяет морщинистый

Лик.

Где зло пламенеет,

Глупостью питаясь

И все накаляясь.

Рожденный Атлантидой,

Лишит он жизни вновь.

Сколь долго средь орбит,

Живет проклятье, сейчас

И навсегда.

Проклятье

Земля

Орбита

Солнце

Я почувствовал себя полным идиотом.

Только время зря потратил.

15:56:48.

– Шифр… это шифр, это должен быть какой-то шифр… – Я начал говорить сам с собой.

Я припомнил все шифры, с которыми мы уже сталкивались.

Камень на вершине горы Оникс.

Нет. Совсем не то.

Дверь в Висячих садах Вавилона.

Тоже нет.

Письмо от Чарльза Ньютона о том, что он нашел Галикарнасский мавзолей.

Хм…

Погодите.

Я перечитал заглавие, выполненное шрифтом большего размера. In hexad de heptimus veritas .

У письма Чарльза Ньютона тоже было название. И оно послужило ключом к разгадыванию тайного послания. Там, где обычно пишут дату, была надпись: «7-я, до конца». Подсказка отсчитать каждую седьмую букву.

Мой взгляд остановился на слове «heptimus». Оно напомнило мне гептакиклос.

«Гепта» означало семь, «киклос» – круг.

Я вытер со лба пот. Мда… Сколько же мы пережили из того, что было напрямую связано с числом семь. Все и всегда в конце концов упиралось в семерку.

Я выписал каждую седьмую букву стиха.

Т Э Д Ь Т И К П

Е С А Е Я Е Л Й Н Н

Л С Б Т Т А Е

Какой-то бессвязный набор букв. Отлично. Касс бы тут разошелся. Может, и Эли тоже. Марко, насколько я мог судить, скорее съел бы их на обед. Я? В подобном я был точно таким же асом, как в балетных танцах. Ноль из десяти по шкале неудачества Джека Маккинли.

Но из головы не уходили слова брата Димитриоса: «Если ты не справишься, один из твоих друзей умрет».

Угроза убийства может послужить первоклассным вдохновителем.

Ладно, «Ь» может идти после «Т», если это глагол. Из выписанных букв можно сложить «пить»… «лить»… «плакать»… Я торопливо заскрипел ручкой:

Пить лить плакать бить ад

Я кит тик так как санки

Лайки тапки сел тела дела

Балка яд тесак сесть наел

Бить бей лей кий настил

Лак тень лень пенька пенек

Белка беленький деньки денек

– А-а-аргх! – взвыл я.

Все не то. В расстройстве я швырнул на стол ручку.

7:58:34.

Целых восемь минут коту под хвост!

Так. Спокойно.

Нельзя было останавливаться. Нужно было понять, какой смысл был заложен в заголовке. In hexad de heptimus veritas . У меня дрожали пальцы, когда я запустил на планшете браузер. В строке поиска я набрал « in hexad de heptimus veritas », но поисковик не вывел ни одного результата. Тогда я начал вбивать одно слово за другим.

Hexad – группа из шести.

Heptimus – седьмой.

Veritas – правда.

Странно. Первые два слова были греческие, а последние – латынь. Ну и мешанина. Ясно одно – атлантийским тут и не пахло. Как и чем-то древним. Скорее всего, брат Димитриос со своими приятелями сами это придумали.