Астрид Линдгрен - Бритт Мари изливает душу

Там обитает по-настоящему великолепное сборище живописных хулиганов, и наш городской прокурор говорит, что, не будь квартала «Горе Луковое», городу вообще не понадобился бы никакой полицейский корпус.

Когда спустилась темнота и зажглись фонари, мы с Аннастиной направили наши стопы к злачному кварталу. Но там освещение было плохое, и на душе у меня стало почти жутко. Я пошарила во внутреннем кармане плаща, нет ли у меня с собой денег.

– Тебя что, блохи кусают? – спросил какой-то парень, стоявший на углу улицы и заметивший мой манёвр.

Мы вздохнули с настоящим облегчением, когда наконец вошли в сени Крёсы Тильды, где можно было с грехом пополам выпрямиться, и постучали в дверь. Через некоторое время Крёса Тильда осторожно высунула голову, а я в ужасе отступила назад. Потому что если ты хочешь видеть подлинный, классический школьный экземпляр гадалки, то возьми в качестве образца Крёсу Тильду! Скрюченная и остроносая, испачканная табаком и грязная, да ещё с каркающим голосом – такова она. И все причиндалы, имеющие отношение к гаданию, у неё тоже есть: три чёрные кошки, и кофейник в очаге, и засаленная колода карт на столе, который вообще завален кофейными чашками, пивными бутылками, картофельными очистками и всякими штучками-дрючками, всем понемногу.

Мне гадали первой. Старуха очистила рукавом один из углов стола и разложила карты в виде звезды.

– Голубка, – сказала она с таким ударением, что это прозвучало как ругательство, – ты выйдешь замуж за богача.

«Ха-ха, – подумала я, – она не знает, что мне суждено умереть в расцвете юности от разрыва сердца».

– В твой дом явится один брюнет, – сказала Крёса Тильда.

«Это развозчик пива», – подумала я, но не произнесла ни слова.

– Между тобой и твоим любимым – большое недоразумение, – продолжала она.

– Это ещё что, какое такое недоразумение?! – закричала я.

– Голубка, – снова произнесла Крёса Тильда, да так резко, что я подскочила. – Не задавай вопросов! В своё время всё разъяснится.

Затем она немного поболтала о письме, которое, мол, приплывёт ко мне по воде, и о прекрасном пути, который мне предстоит, но меня заинтересовали лишь её слова о недоразумении.

На обратном пути я непрестанно размышляла об этом, и Аннастина была серьёзно задета тем, что я не разделила её радости: ей предстояло выйти замуж за очень высокопоставленного человека.

«Недоразумение» – как, по-твоему, может такое быть?

Об этом размышляет одна очень печальная голубка.

Дорогая Кайса!

Весна! Весна! Самая удивительная весна, которая только случалась в истории рода человеческого. В этом я уверена. Во всяком случае, желая избежать преувеличений, скажу: такой не случалось в жизни Бритт Мари Хагстрём.

Неужели это я собиралась умереть в столь юные годы от разрыва сердца? Дорогая, с этим придётся подождать. И подождать довольно долго. Моё сердце просто отказывается разорваться в это время года. Как можно умереть, когда скворцы на яблоне перед моим окном каждое утро выводят такие жизнерадостные трели, а повсюду на солнце – подснежники и крокусы высовывают свои головки из-под земли? Ну ладно, если быть честной до конца, я не могу обвинять во всём скворцов и крокусы. В том, что мне стало лучше, есть, вероятно, и небольшая доля заслуг Бертиля. Крёса Тильда была права. Тут таилось недоразумение. А может, следовало бы сказать: подлый поступок. Ты в состоянии выслушать меня?

Да, понимаешь, когда я дошла до такого предела, что раздумывала, какой способ покончить с собой лучше: прыгнуть ли в озеро или всадить в себя несколько сотен граммов первоклассного крысиного яда, ко мне в комнату ворвался Сванте. Это было вчера вечером. Он скрежетал зубами, подпрыгивал и шипел:

– Негодяй, скотина, мерзавец, мерзкий бандит!

– О ком ты? – спросила я.

– О Стиге Хеннингсоне, – ответил он.

– Что случилось, что такое? – повторяла я.

И тут я всё узнала. Надеюсь, мы с тобой такие друзья, что и у тебя по спине побегут мурашки, когда я расскажу всю историю. Оказывается, Стиг Хеннингсон пошёл к Бертилю и наболтал ему про меня всякие пакости. Помнишь, как он обманом заманил меня в тот раз в свою комнату? Бертилю же он сказал, что я пошла туда совершенно добровольно и что я не из тех, на кого можно положиться. Бертиль, естественно, ему не поверил, но тогда Стиг взял Оке в свидетели того, что я вышла из его комнаты. Когда я пишу эти строки, во мне всё кипит, как в жерле Везувия перед самым извержением этого вулкана. Я по-прежнему не могу понять, что подобная низость возможна.

Именно Оке и рассказал Сванте, как всё было на самом деле. Бедняга Оке! Он чувствовал себя бесконечно несчастным из-за всей этой истории.

После того как Сванте, сопровождая свои слова кошмарнейшими угрозами, выложил всё, что знал, я долго сидела молча, словно меня – бух! – ударили дубиной по голове. Но постепенно у меня начала болеть душа. Я была ранена, ранена до мозга костей, оскорблена тем, что Бертиль мог так дурно подумать обо мне. Неужели он мог так поступить? Почему он даже не поговорил со мной, а осудил, не выслушав?!

– И почему я не ел чуть побольше шпината на своём веку, – сокрушался Сванте, – чтобы стать таким же сильным, как Карл Альфред. Я не могу вздуть Стига, как бы мне этого ни хотелось. Но, – вдруг сказал он, – я сейчас же отправляюсь к Бертилю!

– Вот этого ты как раз и не сделаешь! – вскочив, закричала я, потому что была преисполнена горечью. И думала, что Бертилю было бы полезно узнать правду, когда бы я из-за своей юной любви лежала на смертном одре, бледная, прекрасная, как преждевременно сорванный цветок.

Но у Сванте были совсем другие планы. Схватив шапку, он ринулся в весенние сумерки, хотя я, стоя на крыльце, кричала ему до посинения, чтобы он вернулся.

Итак, это было вчера вечером. С тех пор разыгрались, как имеет обыкновение говорить Алида, великие «драмы». Эпилог появился совсем недавно на нашей собственной скамейке, именно там, у излучины реки. Но тогда виновника драмы, этого мерзавца Стига, с нами не было, тогда мы сидели там только вдвоём.

Вот как всё это произошло.

После того как я целый день ворчала на Сванте из-за того, что он вчера вечером помчался к Бертилю, я решила прогуляться.

Частично чтобы чуточку успокоить свои слабые нервы, а частично чтобы… Ну ладно, возможно, я надеялась встретить Одну Известную Личность. Кроме того, небо было зеленовато-яблочного цвета, а ивы внизу у реки стояли в нежнейше-призрачном убранстве.

Я встретила Бертиля у самой излучины реки. И ты наверняка никогда не видела человека столь несчастного, как он, когда он просил прощения за то, что усомнился во мне.

Он сказал: это случилось потому, что верность означает для него всё на свете, и он совершенно обезумел после рассказа Стига.