Инбали Изерлес - Зачарованные

Я немножко подумала:

– Наверное, я уже достаточно пробыла в Путанице. Их лица меняются, когда они злятся.

Как только я произнесла эти слова, бесшерстный залаял. Он поднял свою палку и угрожающе затряс ею, а Сиффрин выгнул спину, поджав хвост и прижав уши. Бесшерстный стукнул палкой по серым камням. Он был недостаточно близко к Сиффрину и не мог его поймать, но его движения встревожили рыжего лиса, и он тявкнул и налетел на меня, пятясь. Мы упали, но тут же вскочили на лапы.

Хвост Сиффрина бешено заметался из стороны в сторону.

– Бежим отсюда!

Мы помчались вдоль края дороги смерти, и разозленный бесшерстный что-то прокричал нам вслед. Я оглянулась через плечо. Он размахивал палкой в воздухе, а другие бесшерстные кудахтали вокруг него.

Мы повернули на другой приток дороги смерти. На берегу толпилось еще больше бесшерстных. Сиффрин раздраженно вздохнул:

– Нет, это невозможно…

Он осторожно сделал несколько шагов вперед, но мне пришлось остановиться, потому что я задохнулась от ядовитых испарений Путаницы. Сиффрин вернулся ко мне:

– В чем дело?

Пепел и угли.

Или это просто вонь дороги смерти?

Сиффрин принюхался, двигая кончиком носа вверх-вниз. Он повернул уши вперед и посмотрел на меня.

– Я не уверена… – Я говорила медленно, все еще впитывая вонючий воздух. – Но возможно, это стая Карки.

Сиффрин поднял нос, слегка приоткрыв пасть:

– Здесь? Но еще даже не стемнело!

Он стал внимательно изучать окрестности. Шерсть на его спине встала дыбом. Он выглядел как потерявшийся детеныш.

Так много бесшерстных… Может быть, чтобы избежать их, нужно посмотреть на их мир под другим углом? Мой взгляд поднялся по неровным стенам красного камня. Между двумя норами, громоздившимися рядом друг с другом, я заметила множество металлических ступенек. Запрокинув голову, я увидела, что они ведут на самый верх стены.

– А если мы заберемся на ту нору?

Сиффрин проследил за моим взглядом.

– Хорошая идея! – тявкнул он.

Мне стало тепло, я вильнула хвостом. Он позволял мне вести. Я вспрыгнула на холодные ступени, что висели на красном камне, и мои когти застучали по металлу. Мир шума и вони как будто уплывал куда-то по мере того, как я поднималась. Я не смотрела вниз, сосредоточившись на каждом шаге. Между верхней ступенькой и крышей был разрыв. Я глубоко вдохнула и прыгнула, приземлившись на красную черепицу.

Я оглянулась, чтобы посмотреть, как Сиффрин преодолевает последние ступени, и моя пасть сама собой раскрылась. Дорога смерти была далеко внизу, под нами. У меня что-то перевернулось в животе. Отсюда все выглядело незнакомым: манглеры казались намного меньше, не крупнее лисиц… даже голубь, сидевший на краю крыши, казался больше, чем они. Здания заполняли все пространство, наползая друг на друга, как грибы, что разрастаются в сырых местах. Я видела путаницу соседних крыш, где ворковало множество голубей, – здесь опасности Большой Путаницы им не грозили.

Я всмотрелась в даль, гадая, где же мы найдем крылатую бесшерстную. Она вряд ли могла быть далеко отсюда. Надежда шевельнула мою шерсть, когда я вспомнила слова папы:

«Сны – это начало».

Сиффрин подошел ко мне. Его глаза расширились, хвост хлестнул по воздуху, когда он с крыши посмотрел на дорогу смерти, съежившуюся вдали.

Мы вместе подползли к самому краю крыши. Ветер здесь мчался свободно, здания не мешали ему. Холодный воздух трепал мой мех и играл с хвостом. Я прижалась к крыше животом, всматриваясь в дорогу смерти. Бесшерстные носились вдоль ее берегов, лая друг на друга, но их голоса не доносились сюда, на крышу. Громкий зов Большой Путаницы превратился в неразборчивое бормотание.

Сиффрин прижимался к крыше рядом со мной.

– Невероятно… – Он тряхнул головой. – Да, это была хорошая мысль. Никому не додуматься искать нас тут. – До меня долетел его сладкий мускусный запах. – Я как будто перестал ощущать опасность. Все мои чувства увяли, как трава без воды. Мне необходимо вернуться в Дикие земли.

При мысли о том, что он уйдет, у меня в груди что-то трепыхнулось. Но вместо того чтобы посмотреть на Сиффрина, я наблюдала за двумя бесшерстными, обнимавшимися на краю дороги смерти. Другие не обращали на них внимания, проносясь мимо, как будто та парочка применила истаивание и стала невидимой.

– Здесь небо серо-фиолетового оттенка.

А в Диких землях оно перед сумерками становится малиновым и розовым… – Сиффрин испустил протяжный вздох. – Не мое это место.

Меня кольнуло негодованием, когда я подняла голову к солнцу, просвечивавшему сквозь облака. Серые тучи отливали коричневым оттенком. Но все равно, что уж там такого хорошего, в этих Диких землях? Кому нужно малиновое небо?

– Наверное, Джана тебя ждет?

– Она, скорее всего, уже гадает, почему я до сих пор не вернулся. Я могу ей понадобиться для другого задания.

Я прижала уши:

– Какого еще задания?

Краем глаза я заметила, как Сиффрин опустил голову на лапы:

– Лис, потерянный для Старейшин за шкурой и сухожилиями величайшего из детей Канисты.

Я уставилась на него:

– Что бы это могло означать?

Сиффрин не повернул головы:

– Я толком не знаю. Просто так сказала Джана… и, наверное, мне не следовало говорить это тебе.

– А она всегда говорит загадками?

Сиффрин посмотрел на меня, его глаза сверкнули.

– Время от времени, – признал он.

Мгновение я смотрела в его бронзовые глаза, в которых играли зеленые и золотые искры. Потом облизнула кончик носа:

– Моя семья пропала. Думаешь, это могут быть они?

Сиффрин откликнулся очень тихо:

– Джана говорила только об одном лисе.

– А мог это быть один из Старейшин? Тот, который не пришел на… ну, на то место, о котором ты говорил?

– К Камню Старейшин. – Сиффрин снова сосредоточился на дороге смерти далеко под нами, и я сделала то же самое.

Манглеры носились внизу и рычали, а бесшерстные шныряли между ними отчаянными группами.

– Может быть, – наконец уклончиво ответил Сиффрин. – Берега дороги смерти, которую пересекают бесшерстные… мы только что были там. А теперь все это выглядит таким далеким.

Я не обратила внимания на его слова. Меня внезапно ошеломила новая мысль, и я заволновалась: а что, если потерянный лис – это Пайри? Джане, похоже, очень хотелось, чтобы Сиффрин его отыскал. Что такого особенного в моем брате? Что означает «потеряться за шкурой и сухожилиями величайшего из детей Канисты»?

Когда я снова сосредоточилась на дороге смерти, мой взгляд остановился на бесшерстной, завернутой в блестящую красную ткань. Она быстро шагала по улице, ее одежда выделялась на фоне серых камней. Когда она на мгновение остановилась, чтобы оглядеться по сторонам, я заметила узенькую тропинку, что уводила в сторону от дороги смерти. Серое на сером, движение теней… И блестящие в темноте глаза. Я вытянула шею, насторожила уши. Там что, компания кошек?