Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала в школе

Папа подарил каждой из них часы. Часы не были новыми, но девочки нашли их очень красивыми. Те, которые получила Кейти, принадлежали прежде ее матери. Они были большие и старомодные, в футляре тонкой работы. Часы, полученные Кловер, были еще больше; когда-то эти часы носила бабушка. На их задней крышке был старинный узор – что-то вроде «двойного узла» [5], выполненного из золота разных оттенков. Девочки были чрезвычайно рады этим часам. Они носили их на черных муаровых лентах и поминутно взглядывали на них, чтобы узнать, который час.

Элси, пользовавшаяся полным доверием папы, заранее узнала о том, что он собирается подарить девочкам часы, и потому ее подарком сестрам оказались футляры для часов, склеенные из перфорированной бумаги и вышитые. Джонни подарила Кейти коробку карандашей, а Кловер получила от нее перочинный ножичек с перламутровой ручкой. Дорри и Фил объединили свои капиталы, чтобы купить коробку с почтовой бумагой и конвертами, которые девочкам предложили разделить между собой. Мисс Петингил пожертвовала бутылку имбирного бальзама и баночку оподельдока, чтобы девочки могли использовать их в случае простуды. Приношением старой Мэри была пара игольничков в виде книжечек из ткани, полных острых блестящих игл.

– Ножницы я вам не подарю, – сказала она, – а иголкой любовь – да и ничто другое – не отрежешь.

Мисс Финч, новая экономка, появилась у Карров за несколько дней до отъезда девочек, так что у Кейти было время, чтобы провести ее по дому и объяснить, что необходимо делать и чего не делать для удобства папы и детей. Мисс Финч оказалась доброй и любезной. Она была рада поселиться в удобном, хорошем доме. И Кейти почувствовала, что новая экономка будет снисходительна к мальчикам и не станет досаждать Дебби и доводить ее до того, чтобы та вышла замуж за Александра и отказалась от места, – событие, которое тетя Иззи часто предрекала. Теперь, когда все было улажено, Кейти и Кловер нашли, что предвкушают перемены в своей жизни с удовольствием. Было во всем этом что-то новое и интересное, что возбуждало их воображение.

Последний вечер был унылым. Прежде Элси, целиком погруженная в приготовления к отъезду сестер, не имела времени, чтобы вполне осознать предстоящую утрату, но, когда пришло время закрывать дорожные сундуки на ключ, она совсем лишилась присутствия духа и так предалась скорби, что все остальные тоже загрустили. И неизвестно, что бы произошло, если бы не посылка, которая отвлекла их внимание. Посылка была от кузины Элен, чьи подарки, как и она сама, имели свойство появляться в тот самый момент, когда в них больше всего нуждались. В посылке были два красивых шелковых зонтика – один коричневый, другой темно-зеленый. На ручке первого были выгравированы инициалы Кейти, на ручке второго – Кловер. Открывая и закрывая эти сокровища и восторгаясь ими, семья чудесно сумела скоротать этот вечер, а следующее утро принесло всю суматоху отъезда, так что ни у кого не было времени плакать.

Когда отзвучали последние поцелуи и только Фил, взобравшийся на подножку экипажа, настойчиво умолял: «Еще один, ну, еще один», доктору Карру, глядевшему на печальные лица, пришла в голову замечательная идея. Он велел Александру запрячь в бричку старого Сивку и отвезти Элси, Джонни, Дорри и Фила на мыс Уиллет-Пойнт, чтобы они могли махать платочками, когда пароход поплывет мимо. Это предложение подействовало на настроение всех как волшебное заклинание. Фил принялся скакать, а Элси и Джонни побежали за шляпами. Полчаса спустя, когда пароход огибал мыс, стоявшая там маленькая компания сияла улыбками, радостно посылала воздушные поцелуи и изо всех сил махала носовыми платками. Это было приятным прощальным видением для тех двоих, что стояли на палубе рядом с папой. И когда они махали в ответ, и затем, когда смотрели вперед на голубые воды, за которыми ожидали их новые незнакомые места, обеим казалось, что новая жизнь начинается хорошо и обещает быть в самом деле очень интересной.

Путешествие из Бернета в Хиллсовер было очень долгим. Оно заняло почти три дня, и, так как доктор Карр хотел поскорее вернуться к своим пациентам, ехали без остановок – одну ночь провели на пароходе, другую – в поезде. Папе это показалось утомительным, но девочки, для которых все было ново, сочли, что это замечательно. Они радовались своей каюте с узкими подвесными койками так, словно это был кукольный домик, а они – двое детей, играющих в нем. Устроиться на ночь в тесном купе вагона тоже казалось чудеснейшей на свете забавой. То, что раздражало взрослых, вызывало у девочек смех. Все было интересно – от телеграфных столбов, стоящих вдоль дороги, до лиц пассажиров. Им было весело наблюдать за незнакомыми людьми и придумывать о них разные истории – куда они едут и в каком родстве состоят. Другие пассажиры, в свою очередь, бросали любопытные взгляды на их счастливые лица, но Кейти и Кловер не обращали на это внимания или, вернее, даже не замечали этого. Они были слишком захвачены собственными впечатлениями, чтобы думать о себе или о впечатлении, которое они производили на других.

Был ранний утренний час третьего дня, когда поезд, пыхтя, с пронзительными гудками подошел к вокзалу Спрингфилда. Там было множество поездов, ожидавших отправки; стоял такой шум от свистков и фырканья паровозов, виднелись такие клубы дыма, что Кейти почти испугалась. Папа, который дремал, вскочил и велел девочкам поскорее собрать сумки и книжки, так как им предстояло сойти с поезда, позавтракать в гостинице и познакомиться с Лили Пейдж, которая должна была ехать в Хиллсовер вместе с ними.

– Ты думаешь, она уже здесь? – спросила Кейти, засовывая путеводитель в дорожный саквояж и со щелчком закрывая его.

– Да, мы встретим ее в гостинице. Она и ее отец должны были провести там ночь.

Гостиница была совсем рядом. Не прошло и пяти минут, как папа и девочки уже сидели за столом в красивом зале. Они заказывали завтрак, когда вошел мистер Пейдж в сопровождении своей дочери – хорошенькой девочки со светлыми волосами, тонкими, хотя довольно резкими, чертами лица и с той же изысканностью манер, какая была присуща ее матери. Ее дорожное платье было сшито просто, но отличалось тем изяществом, какое умеет придать самой простой вещи французский портной. Все остальные детали ее костюма – ботинки, шляпа, перчатки, воротничок, лента, завязанная на шее, – были столь великолепны, каждая в своем роде, что Кловер, переведя взгляд на свое собственное платье из серой шерсти, а затем на платье Кейти, вдруг почувствовала себя деревенской и бедной.

– Вот, Лили, это твои кузины, – сказал мистер Пейдж, сердечно поприветствовав девочек. Лили произнесла лишь: