Робин ЛаФевер - Теодосия и жезл Осириса

Стилтон был моим любимым помощником. Он был не только добрым человеком, но и своеобразным барометром, реагировавшим на проявления магических сил в нашем музее.

– Глупости. Скорее всего, пальто украл кто-то из рабочих, и если это так, я заявлю об этом в полицию.

– Это не мог быть Суини или Дольдж! – запальчиво возразила я. – Они служат у нас не первый год, и у нас никогда ничего не пропадало. Я думаю, вы оставили пальто дома или забыли в каком-нибудь другом месте.

– Вы так полагаете? – медленно спросил Фагенбуш, как-то странно глядя на меня.

Проклятье. Он вечно был тупым и подозрительным.

– Такое иногда случается, – как можно беззаботнее сказала я. – А теперь простите, меня ждут мои родители.

И с этими словами я поспешила в холл.

На следующее утро за завтраком я клевала носом и зевала. Накануне я очень поздно легла – делала несколько дополнительных амулетов в виде Всевидящего ока, чтобы взять их сегодня с собой в катакомбы. Если в Лондон возвращается Хаос, никакие меры защиты не будут излишними.

Я гоняла по тарелке желтоватую массу, размышляя над тем, какой это умник придумал, будто на завтрак нет ничего лучше овсяной каши, когда папа неожиданно взвизгнул.

Странно. Обычно в нашем доме визжу только я.

Папа смотрел в утреннюю газету, слегка шевеля губами, и его лицо стремительно наливалось краской.

– Что за черт? – наконец выкрикнул он и, оторвавшись от газеты, посмотрел на маму. – Только послушай, что здесь написано. «По всему Лондону прокатилась серия ночных краж со взломом. Грабители нанесли свой удар по частным коллекциям и публичным музеям. Отовсюду были украдены одни и те же предметы – мумии. «Это чья-то злая и неуместная шутка», – заявил лорд Сноуторп, главный хранитель Британского музея, к которому наш корреспондент обратился вчера поздно ночью за комментариями», – папа поспешно поднялся на ноги и сказал: – Нам нужно поскорее отправляться в музей. Эти воры могли и у нас что-нибудь похитить.

Мама, казалось, ничуть не встревожилась. Нужно заметить, что с прошлого вечера, после возвращения с заседания, которое прошло для нее очень успешно, она оставалась в приподнятом, даже игривом настроении.

– Если бы прошлой ночью в музее произошло что-то необычное, Флимп уже сообщил бы нам, – спокойно произнесла она.

– Если только грабители первым делом не огрели его по голове, – заметила я.

Папа пронзил меня яростным взглядом.

– Сейчас иду, только возьму свою шляпку, – согласилась я, схватила ее и со всех ног поспешила к кебу, чтобы родители не уехали без меня.

Возле музея нас уже дожидались полисмены. Флимп отказался впустить их внутрь без разрешения папы (он очень славный человек, наш Флимп).

– Сэр, – сказал старший из полисменов, констебль. – Мы прибыли с целью проверить и посмотреть, не пропало ли что-нибудь из вашего музея.

– Хотелось бы надеяться, что нет, – пробормотал папа, ожидая, пока Флимп отопрет дверь. Полисмены вежливо пропустили вперед маму, затем вошли следом за ней в музей. Я, разумеется, как всегда оказалась в хвосте – такая уж у меня, видно, судьба, всегда быть последней.

Папа повел всех через фойе к лестнице, ведущей в Египетский зал, но вдруг остановился – так резко, что все мы, шедшие сзади, уткнулись в спины друг другу.

– Что за черт? – пророкотал папа.

Все остальные молчали. Я вывернула шею, чтобы посмотреть, что там случилось, и у меня от удивления отвисла челюсть.

В холле было полно мумий. Они стояли буквально рядами. Меня сразу же бросило в дрожь, по рукам и спине побежали мурашки.

Папа заметил мое замешательство и раздраженно спросил:

– Что с тобой, Теодосия?

– Ничего! Просто здесь немного сквозит.

– Может быть, юной мисс стало не по себе при виде этих мертвых тел? – вежливо спросил констебль. Нужно заметить, что он сам изрядно побледнел.

Разумеется, страх здесь был ни при чем. И сквозняк тоже.

Мурашки побежали у меня по телу оттого, что одна из этих мумий была до краев налита злой, необычайно мощной и темной магической силой. Но которая из них? Мумий здесь были десятки, и они сгрудились вдоль стены, словно пассажиры, ожидающие прибытия поезда. Большинство мумий, слава богу, оставались не разбинтованными, но среди них попадались такие древние и обшарпанные, что полосы ткани, которыми они были обернуты, протерлись и буквально просвечивали насквозь. У нескольких мумий на виду оказались головы и руки – на них я старалась не смотреть, чтобы не оскорблять покойников.

– Вы всегда таким образом выставляете свои мумии, сэр? – прокашлявшись, спросил констебль.

– Конечно, нет! К тому же это вообще не наши мумии.

Папа был прав. Эти мумии не наши. А это значит…

Это значит, что, скорее всего, это были мумии, пропавшие прошлой ночью.

Мне казалось, что я слышу, как скрипят шестеренки в голове констебля, пока он приходит к тому же выводу.

– Не кажется ли вам странным, начальник, что все пропавшие мумии оказались в вашем музее?

Папа ошеломленно смотрел на мумии, и по цвету его лица я догадалась, что он едва сдерживается, чтобы не закричать.

– Вы… вы хотите сказать, что я… украл их? – задыхаясь, спросил он.

– Они пропали из музеев по всему городу и вдруг обнаружились здесь, – пожал плечами констебль. – Что еще я могу подумать, как вы считаете?

– А кто вообще просит вас думать? – свирепым тоном произнес папа. – В нашем музее полно своих мумий, и эти, – он махнул рукой в сторону стоящих вдоль стены, – нам совершенно ни к чему.

Я была потрясена, обнаружив, что одна из мумий пристально смотрит на меня. Я сразу узнала ее, это была мумия лорда Чадли. Та самая, которую не так давно звали мистером Тетли.

Я заставила себя перевести взгляд на констебля, который в это время посылал одного из своих полисменов найти и привести инспектора Тарнбулла, который сейчас опрашивал сотрудников Британского музея. Полисмен поспешно повернулся, чтобы идти выполнять приказание, и едва не столкнулся с только что появившимся в холле Эдгаром Стилтоном. Когда Стилтон увидел мумий, вся левая сторона его тела болезненно перекосилась.

– Сэр? – недоуменно спросил он, глядя на папу.

– Стилтон, – с явным облегчением воскликнул папа. – Вы давно здесь?

Констебль сердито посмотрел на папу и оборвал его жестом руки.

– С вашего позволения, вопросы здесь задаю я, – важно заявил констебль.

Я догадалась, что папа думает по этому поводу, однако мама легонько толкнула его локтем, и он сдержался.

Теперь констебль повернулся к Стилтону.