Алан Сноу - Семейка монстров

А над картинами стояли в нишах скульптуры. Под одной из них он увидел табличку:

Малколм Барнслей

1618–1649

Он жив в наших сердцах – тот, кто прославлял сыры!

От благодарных потомков

Скульптура изображала мужчину с безумной ухмылкой на лице. В правой руке он высоко, как факел, вздымал головку сыра, окруженную языками пламени. Так, по крайней мере, показалось Артуру, хотя он не понял ни слов, ни изображения.

На закрытых дверях зала тоже были таблички: «Чайная и пирожковая комната», «Кабинет председателя. Вход только по вызову», «Лаборатория» и, наконец, «Не входить!».

Неудивительно, что первым делом Артур повернул ручку именно этой двери, не рассчитывая, впрочем, что она откроется… Она открылась, и его глазам предстало нечто вроде коридора, освещенного факелами. Он прислушался. Откуда-то доносилось негромкое бульканье, человеческих голосов слышно не было. Любопытство взяло верх: он осторожно начал продвигаться вперед и в конце коридора остановился.

Малколм Барнслей

Теперь перед ним было шестиугольное помещение с каменными стенами и углублением посередине. С одной из стен свисало ярко-желтое полотнище с изображением большого клиновидного куска сыра и словами «Р.С.Г. Мы возродимся!». Он сообразил, что три буквы должны, видимо, означать: «Рэтбридж, Сырная Гильдия», перевел глаза на открытую шахту в центре зала и понял, что булькающие звуки рождаются именно там. Подойдя ближе, он отпрянул: запах сыра был неимоверной силы, даже дышать становилось трудно. Он зажал нос, осторожно наклонился над шахтой, заглянул туда. Внизу стояла полная темень и что-то булькало.

Почти все помещение занимали огромные молчаливые машины

Артур отошел от шахты, огляделся. В нем почему-то крепла уверенность, что Фиша и остальных гномов держат в заточении именно здесь, в этом зале. И значит, нужно искать. Он огляделся вокруг. Интересно, куда ведет эта маленькая деревянная дверь, на которой написано: «Для дежурных». Он нерешительно подергал ручку – дверь была заперта. «Что ж, – решил он, – тогда вернусь в первый зал и попробую остальные три двери».

Так он и сделал и выбрал для начала не те, на которых написано «Чайная» и «Председатель», а ту, где была табличка «Лаборатория». Повернул ручку – дверь отворилась. Он вошел и оказался на лестничной площадке, а сама лестница вела вниз – там было много места, и его почти целиком занимали огромные молчаливые машины. И машины поменьше. То, что они молчали, производило гнетущее впечатление. Хотелось это молчание немедленно прервать. И Артур решился.

– Фиш! – громким шепотом произнес он. – Фиш, ты здесь?

Еще раз он повторил свой призыв почти в полный голос, его подхватило глухое эхо, которое не сразу умолкло. Ответа не последовало.

Постепенно глаза привыкли к полумраку машинного зала и Артур разглядел в дальнем углу слабое бледно-красное мерцание и пошел на этот свет по мраморным плиткам, проложенным между механизмами. Здесь пахло отполированной медью и машинным маслом. Артур приглядывался к различным аппаратам и, к своему удивлению, узнавал некоторые из них: он видел их в пещере у своего деда, только там они были в несколько раз меньше и, скорее, напоминали игрушки. Была здесь и машина, похожая на ту, что он увидел сегодня на корабле-прачечной и которую назвали «лучевой». Разумеется, он не дал бы голову на отсечение, что абсолютно прав в отношении этих машин, но мысль о сходстве не покидала его.

Наконец он приблизился к источнику красноватого света и увидел, что это надпись над входом под арку, а дальше начинается винтовая лестница вниз. Надпись гласила:

ТЕМНИЦА

Артур оглянулся, прислушался, собрался с духом – и шагнул на лестницу. Внизу была полная тьма… Но что-то подсказывало, что он на верном пути.

Он судорожно сглотнул и начал спускаться, держась за перила.

Надпись гласила: «Темница»

Вот и последняя ступенька. Он остановился. Впереди еще один коридор, слабо освещенный, с тремя тюремными камерами по каждую сторону. У пяти камер двери решетчатые, у шестой – глухая, забитая досками.

Артур заглянул сквозь решетку в первую камеру. Из мглы на него смотрело несколько пар глаз. Кто они, эти несчастные существа? Судя по всему, гномы. Знакомых среди них не было.

– Бедняжки, – выдохнул он, пробуя замок на камере. Конечно, тот не поддавался. – Я ваш друг, – так же тихо сказал он, – и постараюсь со своими друзьями освободить вас.

В следующей клетке были такие же бокс-тролли, капустоголовые и среди них один горностай. Из третьей на него кинулись сквозь прутья злобные скоростные барсуки и едва не дотянулись грозными клыками, но он успел отпрыгнуть. Еще она клетка – опять бокс-тролли, и снова незнакомые. На всякий случай он попробовал замок и на ней – тоже не повезло.

В следующей клетке были такие же бокс-тролли, капустоголовые и среди них один горностай

И вот последняя камера, в ней три картонные коробки, поставленные одна на другую. Сердце екнуло: кажется… он почти уверен, это коробки его друзей.

– Фиш! Шу! Эгг! – позвал он, три головы высунулись из отверстий в ящиках – и он узнал своих новых знакомых. И четвертого тоже, потому что откуда-то появился капустоголовый Титус. Все улыбаются, тянутся к нему, как будто не разделены тюремной решеткой, смотрят на него с удивлением и надеждой.

– Я освобожу вас отсюда! – повторяет он и сам верит в свои обещания и теребит неприступный замок. – Не знаете, часом, где могут быть ключи от этих замков? – спрашивает он, и несчастные узники дружно качают головами, вздыхают и вместе с ним устремляют взоры на шестую, забитую досками дверь: это последний шанс – вдруг он окажется счастливым?

Он делает шаг в сторону деревянной двери, однако несколько рук, протянутых сквозь решетку, удерживают его, показывая на сделанную красной краской надпись на дверях.

– Хорошо, – говорит он. – Я не буду пытаться войти туда.

Он читает надпись:

Осторожно!

Опасный преступник!