Лизи Харрисон - Монстры всегда возвращаются!

– Эй, вы, пьянчуги и ворюги! Всем привет! – крикнула она. – Меня зовут Давина, и щас я вам покажу, где раки зимуют!

Девушки-музыканты негодующе переглянулись. Девушка с розовыми волосами наклонилась к своему микрофону и сказала:

– А мы – «Богиня гранжа»!

Все радостно завопили.

– Опаньки, про них-то я и забыла! – Давина глуповато хихикнула. – Как это невежливо с моей стороны!

– Ничего, мы привыкли! – крикнула ударница, хлопнув палочками. – Пять, шесть, семь, восемь!

Да, кстати! Завтра же контрольная по математике! Пора было идти… И тут в баре прогремели знакомые аккорды. «Pearl Jam»?! Ну как же тут уйдешь…

Мелоди принялась пробираться к сцене.

– Потише нельзя? – сердито сказала девушка с голубыми волосами, в легинсах и сетчатой майке. Потом Мелоди наткнулась на гору мышц в темно-серой футболке.

– Ты в порядке? – спросил парень, ухватив ее за плечо. Несмотря на тесноту и потные тела вокруг, рука у него оказалась на удивление прохладной. Мелоди кивнула и протиснулась мимо.

– Давай за нами! – сказал знакомый мальчишеский голос. Это были Билли и его подружка, пахнущая фиалками, Спектра: парочка невидимых влюбленных из Мерстонской школы. Они ловко протащили ее к самой сцене. Им было не привыкать прокладывать себе путь в толпе.

В луче прожектора на миг мелькнул силуэт Спектры. Потом прожектор отвернулся, и воздушная красавица в черном платье на узеньких лямках растаяла в темноте.

– А вы что тут делаете? – спросила Мелоди.

– Ой, да я сюда уже сколько лет хожу! Тут музыка классная.

Мелоди энергично кивнула и показала Спектре два больших пальца. Потом вскинула руки над головой и завопила: группа играла знаменитую «State of Love and Trust».

– А сестра твоя где? – спросил Билли.

– С Шейном! – крикнула в ответ Мелоди.

– Смотри, с кем я познакомилась! – прокричала подошедшая Кандис, пританцовывая в обнимку с двумя ребятами. – Это Руди и Байрон!

– Брайан! – поправил тот, что справа.

– А чего ж ты сказал, что ты Байрон? – возразила Кандис.

– Я такого не говорил!

Кандис выпрыгнула из шеренги.

– Я с врунами не танцую!

Следующие полчаса они плясали и хохотали под лучшую музыку девяностых. Учебник математики взывал к совести Мелоди, но какие песни там звучали – одна лучше другой! Она не могла оторваться от грохочущих басов и стенающей гитары. От музыки, которая была ей другом, когда всем остальным было все равно.

На сцене Давина готова была проглотить микрофон и вращала своим хвостом, как вертолет на взлете. Она повернулась спиной к публике и шлепала себя по накачанной пилатесом заднице.

Песня звучала все громче, и Мелоди принялась подпевать. Подпрыгивая в такт припеву, она отдалась на волю коллективной энергии толпы. Наверно, так себя чувствует человек, когда он выпил залпом банку «Red Bull», а потом им выстрелили из пушки!

Внезапная тоска по Джексону сдавила ей грудь, как застегнутая кожаная куртка. Она хотела видеть его, здесь и сейчас. Хотела, чтобы он знал об этой части ее жизни. Музыка что-то пробудила в ней, точно так же, как жара пробуждала в Джексоне Ди Джея. Мелоди не раз наблюдала его преображение, и ей хотелось, чтобы он увидел, как преображается она сама. Особые моменты жизни кажутся потом нереальными, если тебе не с кем их разделить. Это и есть любовь. Но, с другой стороны, оставить его в покое, чтобы он мог нормально подготовиться к контрольной, – это ведь тоже любовь…

Давина выбежала на край сцены, подалась к слушателям.

– Ловите меня, слабаки! – крикнула она. И, растопырив руки, задрав подбородок, вытянув ноги, прыгнула вниз. Она скользила в воздухе навстречу своим фанатам с уверенностью чайки, парящей в потоках ветра. – Лечу-у-у-у!

Танцующие разбежались, как тараканы от дихлофоса.

Бум! Уи-и-и-и-и-и-и-и! Упавший микрофон жалобно взвыл на весь бар, когда они с Давиной рухнули на грязный пол с воплем, усиленным динамиками.

Все присутствующие принялись лихорадочно озираться, словно разыскивали кого-то знакомого, который пока не показался. Группа продолжала играть.

– Ой, плечо! – вскрикнула Давина. – Кажется, я что-то сломала…

Прибежал вышибала, склонился над пострадавшей дивой. Он поднял ее на руки, как птенца, и закинул ее пострадавшее крылышко себе на плечо.

Она пнула его в лодыжку.

– Уй-я! Это же сломанная рука!

– Опаньки! – он подмигнул девушкам-музыкантам. – Как это невежливо с моей стороны!

Девушки на сцене с трудом прятали улыбки.

– Неужели они за нее совсем не переживают? – удивилась Мелоди.

– Они все ненавидят Давину, – объяснила Спектра. – Она жуткая воображала. Она и песен-то толком не знает – они все время покупают ей новые шмотки, иначе она отказывается репетировать.

– А чего они тогда ее не вышибут? – спросила Мелоди.

– Ее папочка – Дэнни Корриган, – объяснил Билли и развернул ее голову в сторону неоновой вывески над стойкой. – Видишь, написано: «У Корригана»? Это его клуб. И пока это единственное заведение, где они играют.

– Я слышала, что Сейдж, гитаристка, нарочно заплатила тем, кто стоял в первом ряду, чтобы Давину уронили! – сообщила Спектра, как всегда, с уверенностью человека, который точно знает, о чем говорит, хотя, как правило, она все это просто выдумывала.

– Кто-нибудь знает «Doll Parts»? – осведомилась Сейдж, раскачиваясь на каблуках армейских ботинок.

Мелоди ахнула. Она эту песню распевала в ванной уже… уже тыщу лет, наверное! Она могла ее спеть даже задом наперед, не выплюнув жвачку! Но нельзя же выступать перед публикой в таком виде! А вдруг ее астма скрутит? А вдруг…

– Вот, она знает! – крикнула Кандис, подняв вверх руку сестры.

Мелоди съежилась. Но Билли наклонился, обхватил ее за коленки и приподнял повыше.

– Ее зовут Мелли! – во всеуслышание объявила Кандис. Тут рядом с ней появился парень с вьющимися волосами, в очках в тонкой оправе, явно забывший побриться из-за учебы. Кандис бросилась ему на шею, как герою, вернувшемуся с войны. «Это и есть Шейн?»

– Встречайте! – завопила Спектра. И они с Билли принялись скандировать: – Мел-ли! Мел-ли! Мел-ли!

Несколько секунд спустя к ним присоединился весь зал:

– Мел-ли! Мел-ли! Мел-ли!

Мелоди застыла. Ну, теперь она точно убьет Кандис… если только сама не умрет от смущения.

Кандис стиснула ее плечи. Ее зеленые глаза смотрели на Мелоди пристально. Даже с любовью.

– Помнишь, как говорит мама? Что бы ты стала делать, если бы точно знала, что хуже не будет?

Мелоди стиснула кулаки, как будто знала ответ, но отказывалась признаваться в этом. Кандис подмигнула ей.

– Бояться нечего!

С помощью Билли, Спектры и Шейна Кандис вытолкала сестру вперед. Сейдж протянула мозолистую руку и подняла ее на сцену.