Ирене Циммерман - Феррис и лохматый день рождения

Всё ещё не отдышавшись, он покатил мотоцикл вместе с дрожавшим на нём Уве на улицу Ласточек, совершенно обычную и лежавшую как на ладони у любого прохожего: семь корявых яблонь, контейнер для старой одежды, домик Отти Книршке с огородом, полным капустных кочанов, и рядом уютный домишко Ферриса, старая, выкрашенная в синий цвет вилла, покосившаяся настолько, что можно было скатываться на попе из гостиной в кухню.

Но самым прекрасным в этой вилле, с точки зрения Фериса, были коробки с консервированной килькой в томатном соусе. Их оставил тут прошлый владелец, некогда занимавшийся производством консервов и внезапно бросивший всё и отправившийся колесить по свету. Несмотря на то что банки были изготовлены из какой-то хитрой стали, которую не могла открыть ни одна открывалка в мире, с этим отлично справлялись острые зубки Алисы и Марлен.

Свернув за угол, Феррис остановился как вкопанный. Никакого транспаранта с надписью «С днём рождения!», ни одной светящейся гирлянды, даже простой связки воздушных шариков не было видно. Вместо этого вся обочина до самой виллы была заставлена машинами. Фургон прижимался к фургону, их двери были открыты, люди в чёрном разгружали тяжёлые металлические ящики. Отти Книршке вытащил из спальни подушку и, положив её на подоконник, с невозмутимым лицом наблюдал за происходящим. Феррис тоже. Но всего лишь несколько секунд. Потом он заметил, что люди таскают ящики на виллу. На его виллу!

– СТОЯТЬ! – взревел он. – НИ ШАГУ БОЛЬШЕ!

Мужчин это, впрочем, вовсе не впечатлило. Они продолжали делать своё дело смеясь и перекрикиваясь. Но с Ферриса было довольно. Он бросил мотоцикл на землю и набрал в лёгкие побольше воздуха. Затем выпятил вперёд подбородок, напряг задние лапы и приготовился совершить один из своих выдающихся мегапрыжков. Громко шипя, как новогодний фейерверк, кот взмыл в воздух…

Он наверняка допрыгнул бы до самого входа на виллу и поверг всех этих людей в бегство своим угрожающим фырканьем, если бы в этот момент ещё одна машина не затормозила у ворот виллы. Чего Феррис, увы, не заметил. Так что его прыжок через дорогу досрочно завершился глухим ударом о серебристую решётку радиатора. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась у ворот. Феррис соскользнул с капота (при этом оставив ужасающие царапины от когтей) и поспешно спрятался под автомобилем. Уши его горели от стыда. Он полностью облажался.

К счастью, его провала никто не заметил, потому что вокруг машины тут же собралась толпа. Из неё выбралась девочка со светлыми волосами, собранными в конский хвост. За ней последовала полная бледная дама и не менее бледный мужчина со странным взглядом и не менее странной рыжей бородой. Пока все шумели, Феррис тихонечко отполз в огород Отти Книршке. Впрочем, сделал он это крайне неохотно, ибо их дружба несколько ослабла после того, как у соседа поселился злейший враг Ферриса, КОРОЛЕВА: жирная белая кошка, невероятно много о себе возомнившая. Конечно, она всё видела. И теперь насмешливо высунулась в окно верхнего этажа.

– Глупая кошара, – буркнул Феррис и угрюмо пополз между рядов аккуратно высаженной капусты. Ему нужно было подумать. И ему срочно нужен был план. Он вновь и вновь разглядывал свою виллу, окна которой теперь были широко распахнуты. Обшарпанные занавески, уже многие годы не стиранные, теперь развевались на ветру, и пыль с них долетала даже в огород к Феррису, так что у него щипало глаза. Кто-то постоянно чихал. Но ужаснее всего был не смолкавший ни на минуту смех. Мерзкий, отвратительно радостный хохот. Казалось, новые жильцы виллы совершенно довольны происходящим. Или, может быть, это вовсе не новые жильцы? Может быть, это сам владелец консервной фабрики со своей семьёй вернулся из странствий вокруг света и решил опять поселиться в доме?

У Ферриса свело желудок. В первую очередь от голода, конечно. Ведь он с самого завтрака ничего не ел. Но также и от безграничной злости на незваных гостей, кем бы они ни были. Впрочем, так быстро он не собирался отказываться от своего дома. Значит, нужно прогнать этих людей. И для этого ему нужна была информация: кто был его противником, в чём заключались его слабые стороны? Так привык вести дела Феррис, и именно так он дожил до этого самого момента, став к тому же владельцем виллы с обслуживающим персоналом. И с кладовкой, от пола до потолка заставленной коробками с банками кильки в томатном соусе. И вот этому всему теперь грозила страшная опасность. Кот злобно наблюдал за тем, как из дома выносят мебель и складывают в саду: стулья, кресла, маленькие столики, большие столы, комоды, ковры. И, наконец, его любимое кресло-качалку с клетчатой подушечкой! Когда один из одетых в чёрное мужчин подтащил к куче мебели ещё и его мотоцикл, пнув его ногой, у Ферриса кончилось терпение. Несмотря на то что плана у него всё ещё не было, пора было что-то предпринимать. Причём немедленно!

К тому же в этот момент на улицу как раз вышел Отти Книршке. Как и обычно по вечерам, он был в пижаме, поверх которой носил слишком широкий плащ, наверняка выуженный из контейнера со старой одеждой. Вечер был прохладным, так что сосед обмотал шею шерстяным шарфом, натянув его по самый нос. В руках Отти Книршке был ночной горшок, в который он складывал улиток, заползших на его капусту. При этом он напевал осипшим голосом матросскую песню собственного сочинения: «Море синее, море бурное, привет, привет, привет».

Феррис скривил мордочку. Об Отти Книршке немного было известно на улице Ласточек. Разве что он был матросом, пережил два кораблекрушения и очень громко храпел. И ещё что с некоторого времени он выводил Королеву на прогулку на позолоченном поводке, каждое утро между одиннадцатью и двенадцатью и каждый вечер между четырьмя и пятью часами. Ну, и ещё что он абсолютно фальшиво пел. Так что для Ферриса, обладавшего идеальным слухом, пришло время исчезнуть.

Но в эту самую секунду раздался СВИСТЯЩИЙ ВЫСТРЕЛ. Ещё один… и ещё один. Над влажной от осенней росы грядкой, куда одновременно упали Феррис и Отти Книршке, не смолкал свист. Они лежали рядом, будто лучшие друзья, и разделял их лишь ночной горшок.

Наконец, выстрелы стихли, но и Отти Книршке больше не издавал ни звука. Никто не двигался. Кроме улиток. Они воспользовались шансом сбежать из ночного горшка и вернуться в капусту, оставляя за собой склизкие следы.