Джеймс Гринвуд - Маленький оборвыш

– Не вздумай бежать, – произнес голос человека, явившегося как будто из-под земли, – от меня не убежишь.

Я готов был клясться, что никто не следовал за мной от Чипсайда; появление этого незнакомца как гром поразило меня. Я быстро бросил бумажник в водосточную трубу и повернулся, вполне уверенный, что меня задержал или полицейский, или обокраденный мной джентльмен. Но я ошибся: меня держал за ворот незнакомый мне господин, одетый очень нарядно, с блестящим перстнем на пальце. Он поднял брошенный мной бумажник и спокойно положил его к себе в карман, точно свою собственность.

– Правду говорят, что дуракам счастье, – заметил он, продолжая держать меня за ворот и увлекая за собой в темную улицу.

– Послушайте, сударь, – заговорил я жалобным голосом, не помня себя от страха, – ведь я нашел его, право, нашел, только он мне не нужен, возьмите его, коли хотите, может, вы его потеряли…

– Нашел, конечно, нашел! – насмешливо проговорил незнакомец. – Неужели же заработал! А ты на кого работаешь? – спросил он вдруг резким голосом, когда мы уже прошли пол-улицы.

«Он, должно быть, принимает меня за какого-нибудь честного мастерового», – мелькнуло у меня в голове.

– Я работаю, – проговорил я прерывающимся голосом, – у одного коробочника около Уайтчепеля.

– Что ты врешь! – вдруг сердитым голосом закричал незнакомец. – Сейчас говори правду! Ты живешь у Симмондса или у Тома Мертинса?

– Не знаю я никакого Симмондса и Мертинса! – закричал я, несколько оправившись от испуга. – Пустите меня, берите себе бумажник, только меня оставьте в покое.

– Я тебе сверну шею, если ты не станешь отвечать, – грозным голосом пообещал незнакомец. – Говори, на кого ты работаешь!

– Да ни на кого, сам на себя!

Незнакомец выпустил из рук воротник моей куртки и несколько секунд смотрел мне прямо в глаза.

– Послушай, мальчик, – сказал он, наклоняясь ко мне и говоря почти шепотом, – не думай, что меня можно обмануть. Говори правду: если у тебя есть хозяин, это не беда, если нет, скажи, и я, может быть, окажу тебе услугу.

– А вы не полицейский, не сыщик, не что-нибудь такое? – спросил я.

– Я полицейский? – воскликнул незнакомец и громко расхохотался. – Ах ты, простота! И с таким умом берется за воровство! Ты давно занимаешься этим делом?

– Два месяца.

– И ни разу не попадался?

– Ни разу.

– Ну, тебе удивительно везет! Такой простофиля должен был попасться на первом же разе! Надо взять тебя в руки. Пойдем-ка со мной!

По тону его голоса было ясно, что он на самом деле намерен взять меня в руки. Мне это вовсе не представлялось приятным. Я боялся его не меньше, чем полицейского.

– Благодарю вас, сэр, – сказал я. – Я не хочу, чтобы меня брали в руки.

– Не хочешь? – свирепо воскликнул он. – Мне нет дела до того, что ты хочешь или чего не хочешь! У тебя до сих пор не было хозяина, а теперь будет! Иди за мной, а когда мы придем домой, я с тобой поговорю.

Он вышел на улицу Поультри, потом завернул в один переулок, затем в другой, в третий, пока не дошел до улицы Кит. Он не держал меня, а между тем я следовал за ним, и мне даже не приходило в голову бежать, такой страх внушал он мне своим решительным и повелительным обращением.

Когда мы дошли до половины улицы Кит, он постучал в дверь одного дома, и нам отворила нарядно одетая молодая женщина.

– Я не ждала тебя так рано, Джордж, – сказала она ласково, целуя незнакомца.

– Я привел нам нового жильца, Сьюки, – ответил он, указывая ей на меня.

Это, по-видимому, ей было неприятно.

– Неужели тебе еще не надоели жильцы, – недовольным голосом проговорила она. – Наверное, и этот проживет у нас не дольше того!

– Конечно, если он вздумает играть со мной штуки! А что, чай готов?

– Готов. Иди.

Мы вошли в очень хорошо меблированную комнату, на столе около камина стоял чайный прибор. Джордж бросился на диван и лежал на нем молча, заложив руки за голову, пока молодая женщина не принесла чайник с чаем и блюдо поджаренной ветчины с яйцами. На меня она смотрела по-прежнему недружелюбно.

– Не суйтесь под ноги, если не хотите, чтобы вас обварили! – сердито заметила она, проходя мимо меня с чайником.

– Ты будешь пить чай? – спросил у нее Джордж.

– Нет, я уж пила.

– Ну, так убирайся к черту! – грубым голосом сказал он.

Она вышла из комнаты, сердито хлопнув дверью.

– А ты, – обратился Джордж ко мне, – хочешь чаю?

– Нет, благодарю вас, сэр.

– Ну, все равно, я буду пить и говорить, а ты сиди и слушай. Откуда ты?

Этот вопрос был для меня неожиданным. Как объяснить ему, откуда я? Из Клеркенуэла, из Кемберуэла, или из Уентуортской улицы? Джордж заметил мое смущение.

– Коли тебе не хочется говорить этого, так не говори, – сказал он, – мне все равно. Мне надо только знать, есть ли у тебя настоящий дом? Есть ли у тебя отец и мать?

– Я убежал из дома и туда не вернусь.

– Отчего?

– Оттого, что меня там до смерти изобьют.

– Ах, вот оно что! Ну, это отлично, тебе и не нужно идти туда. Ты будешь жить здесь.

– Здесь?

– Да, я тебя беру в ученье. Я дам тебе стол и квартиру, а ты должен работать на меня.

– Что же я буду делать?

– Да то же, что делал уже два месяца и на чем я поймал тебя сегодня. Не скажу, чтобы ты был искусен, но ты мне понравился, из тебя может выйти прок, если тебя немножко подучить. До сих пор тебе везло, но на одно счастье нельзя рассчитывать, надо стараться приобрести и мастерство. Ты меня, конечно, не знаешь, но спроси у любого полицейского, кто такой Джордж Гапкинс, и каждый скажет тебе: это известный воспитатель воров, как его не знать! Вот я и хочу взяться за твое воспитание.

– Благодарю вас, сэр, – проговорил я, чувствуя, что должен что-нибудь ответить, – вы очень добры, если хотите помочь мне.

– Помочь тебе? Я хочу сделать тебя счастливым! Сотни уличных мальчиков позавидовали бы тебе! Если ты останешься у меня, через месяц тебе стыдно будет вспоминать о том, как ты неловко устроил сегодня эту штуку! – Он указал рукой на свой карман, в котором все еще лежал украденный мной бумажник.

– Как тебя зовут?

– Джим Смит…

Я боялся назвать свое настоящее имя и хотел сказать то, какое мне дали Моульди и Рипстон, но запнулся на первом слоге.

– Джим Смит? – подхватил мой новый хозяин. – Прекрасно! Ну, скажи-ка по правде, Джим, несмотря на твое счастье, ведь тебе не всегда везло? Один день бывало густо, другой пусто? Не всегда в кармане звенели полукроны, а?

– Да и шиллинги-то не всегда, – ответил я, – где тут! Иногда перепадет много, а иногда и ничего!

– Ну, это известное дело. Слушай же, что я хочу для тебя сделать. Я буду учить тебя нашему искусству, буду кормить тебя вволю, одевать как джентльмена, давать тебе денег на твои удовольствия. Хорошо это?