Ник Билтон - Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства

Если бы за первым выходом Twitter в свет присматривал чуть более опытный менеджер, все могло бы сложиться иначе. Но это делали Джек, Рэй и пара совсем юных сотрудников компании.

Биз совсем не фанател от музыки в стиле техно, поэтому решил остаться дома в Беркли с женой Ливией и многочисленными домашними питомцами. Они сидели на мели. Долг на кредитной карте снова начал расти, что заставляло их залезать в копилку, созданную из кофейной банки, куда они складывали сдачу после походов в магазин. Флориан задержался в Германии из-за проблем с рабочей визой. Кристал отправилась на свадьбу, где с цветами в руках исполняла роль подружки невесты. Большинство из тех, кто когда-то работал на Odeo, были к тому моменту уже уволены.

Эв наконец решил отдохнуть от работы и отправился с Сарой в небольшой отпуск. К тому же Twitter был у него сейчас далеко не на первом месте. Он находился в процессе реализации оставшихся акций Google: деньги должны были помочь выкупить Odeo у инвесторов. Переговоры о продаже компании MySpace или Real-Networks давно сошли с хайвея и попали в тупик. В конце концов Эв решил выкупить стартап у инвесторов на деньги, полученные от продажи Blogger, – в первую очередь надеясь спасти свою репутацию.

Еще раньше, на одной конференции, посвященной интернету, Эв публично признал, что Odeo был чудовищной ошибкой, что он поддался искушению поднять свой имидж раскруткой подкастиноговой компании, включая предложение выступить на TED – одной из самых престижных конференций по новейшим технологиям, а также попасть на обложку бизнес-приложения к New York Times. «Я влез в это по многим причинам, но в том числе из самолюбия», – писал он в блоге.

Он отмечал, что собирается выкупать Odeo не ради раскрутки Twitter. Вместо этого он планировал создать фабрику стартапов под названием Obvious Corporation – инкубатор идей для тех, у кого их слишком много. Как он говорил, ему не нужны деньги инвесторов. Он считает, что в условиях, когда сырые идеи проходят проверку практикой, инвесторы могут стать помехой.

«Возможно, это глупо. Возможно, наивно. Возможно, эгоистично и непродуманно. И, честно говоря, может не сработать, – писал Эв в блоге. – Но я знаю, что сейчас мне так интересно работать, как не бывало очень давно. Из любопытства и глупости иногда рождаются великие проекты».

Но «любопытство» отвлекало его от проекта, который уже двигался навстречу грандиозному успеху. Именно поэтому за Twitter стал отвечать юный Джек Дорси, не обладавший ни опытом менеджера, ни качествами лидера. Тот самый Джек Дорси, который сейчас лежал на больничной койке с пятью швами на разбитой брови. Кровь стекала по лицу на казенные простыни.

Около двух часов ночи Джек вышел из отделения «скорой помощи» в спящий Сан-Франциско. Голова сильно гудела. Алкоголь уже начал выветриваться, но кофеин, поглощенный с «Ред Буллом», оставался в организме, и сердце, перекачанное адреналином, интенсивно стучало. Он направился обратно к Билл Грэм Сивик Аудиториум и прошел в зал мимо развороченной палатки Twitter, которую сам устанавливал несколькими часами ранее.

За это время на вечеринке уже появилась Кристал, сменившая платье подружки невесты на открывающий почти всё рейверский наряд.

– Что с тобой? – спросила она Джека. Все подбежали, чтобы обнять его. Джек начал излагать свою версию событий, когда подскочил Ноа, у которого, конечно, имелся свой взгляд на вещи. Вскоре они уже яростно спорили, где, как и почему упал Джек.

– Мальчики, мальчики, хватит! – взывала Кристал.

Постепенно все собрались и, побитые, окровавленные, ослабевшие и по-прежнему пьяные, выбрались на улицу. Большой запуск Twitter оказался пустышкой.

В понедельник утром, когда у Джека еще всё болело после бурных выходных, все собрались в офисе, чтобы обсудить провальный вечер.

– И сколько пользователей мы на этом получили? – спросил Биз, выслушав про погибший компьютер Рэя, неудачливого бармена и зашитую голову.

– Давай проверим, – откликнулся Джек, подключаясь к серверу. Пальцы забегали по клавиатуре. Спустя несколько секунд, развернувшись от монитора, он увидел улыбающиеся лица Рэя, Джереми и Биза. – Меньше сотни. – Джек был глубоко разочарован. – Меньше сотни новых пользователей.

За стенкой палатки потрескивал костер. Биз и Джейсон Голдмэн, тот самый сотрудник Blogger с 2002 года, которого ранее выгнали из колледжей (кстати, он учился на астрофизика), лежали в спальниках и хихикали, как подростки. Они болтали и шутили уже несколько часов, а все остальные спали в соседних палатках. И тут Голдмэн прервал Биза и задал вопрос, который мучил его уже несколько недель:

– А как дела с Twitter? Мне бы хотелось с ним поработать.

Биз на секунду замолчал.

Дело происходило в субботу вечером. Эв и Сара организовали небольшой поход по Центральной Калифорнии, району Биг Сур, среди гигантских секвой.

Голдмэн, так же как и Биз годом ранее, тосковал по работе с Эвом. Дело не только в удовольствии работать с другом, но и в том, что как начальник Эв заметно отличался от всех остальных. Он всегда давал людям возможность проявить свои таланты.

Голдмэн уже не впервые интересовался Twitter. Он уже забрасывал удочку в мае, во время краткого путешествия в Лас-Вегас с Эвом и группой приятелей. Поездка включала встречу рассвета в пустыне Невада. Затем он пару раз спрашивал о том же Биза и Эва на дружеских встречах в Сан-Франциско, и вот теперь – тут.

– Twitter’ом сейчас занимается Джек, – ответил Биз, – но ты утром поговори с Эвом.

На следующий день они проснулись поздно. Эв и Голдмэн стояли, перемешивая нарезанный тофу (кстати, Эв был убежденным веганом) на походной плитке. Биз валялся на разноцветном кресле-мешке, украденном из офиса Google. Голдмэн снова задал сакраментальный вопрос. Ответ, правда, оказался совсем не таким, какой он хотел бы услышать.

– Приходи, пообщайся с Джеком, а там посмотрим, – сказал Эв.

Голдмэн так и сделал – начал обхаживать Джека. Приехал в офис Twitter, чтобы обсудить, как ему прийти работать в компанию. Джек ответил, что у него нет полномочий нанимать кого-нибудь:

– Всё зависит от Эва. Тебе надо поговорить с ним.

Как вскоре убедился Голдмэн, такой пинг-понг типичен для Twitter. Спрашивал ли о чем-нибудь разработчик, надо ли было подписать контракт или принять кого-нибудь на работу, как сейчас Голдмэна, процесс решения уходил в бесконечность.

Когда Ноа окончательно официально покинул компанию, вакуум власти остался незаполненным. Решений не принимал никто. И некому было отменить несколько уже принятых неудачных распоряжений.

Успешно вернув инвесторам Odeo 5 миллионов долларов от продажи акций Google, Эв переключился на другие дела. Он сосредоточился на Obvious Corporation и занимался там просеиванием идей. Он по-прежнему оставался связан с Twitter, был его единственным инвестором, вложил собственный миллион долларов, чтобы компания росла, но при этом старался сделать так, чтобы всем управляли Биз и Джек. Это еще не было бизнесом. Сайт рос очень медленно, насчитывал всего несколько тысяч пользователей. Голдмэн, как и все уже работавшие с Эвом, влюбился в идею, как только услышал о ней, и очень хотел поработать в проекте.