Дэвид Митчелл - Утопия-авеню

Рэй тяжело вздыхает. Журчит вода в водосточных трубах.

В прихожей Шенкса звонит телефон.

Дин не берет трубку. У Шенкса весьма разнообразные деловые знакомства – мало ли кто ему звонит. Открывается дверь хозяйской спальни, по полу топают шаги.

– Да? – Долгая пауза. – Да, он… Да. А кто его спрашивает?

Шенкс заглядывает на кухню:

– Дин, сынок… Твой менеджер звонит.

– Левон? Как ты меня нашел?

– Черная магия. Джаспер с тобой?

– Вроде бы. Он с девушкой…

– Немедленно приезжайте на Денмарк-стрит.

– Так ведь воскресенье же…

– Знаю. Эльф и Грифф уже едут.

«Похоже, плохие новости».

– Что случилось?

– Виктор Френч.

– А кто это?

– Промоутер «Илекс рекордз». Вчера он был в «Капитане Марло». И предлагает контракт группе «Утопия-авеню».

«Он предлагает контракт группе „Утопия-авеню“». Всего шесть слов.

«У меня есть будущее!»

Прихожая Шенкса обращается в слух.

– Алло? – встревоженно спрашивает Левон. – Ты слышишь?

– Да, – говорит Дин. – Слышу. А… Охренеть.

– Только не спеши покупать «триумф-спитфайр». Виктор предлагает контракт на три сингла и потом альбом – потом, если появится интерес. «Илекс» не входит в большую четверку, но предложение солидное. Нам лучше быть рыбиной средних размеров в маленьком пруду, чем мальком в большом озере. Виктор готов был подписать контракт вчера вечером, но я попросил больше денег и сказал ему, что к нам присматривается И-эм-ай. Сегодня утром он переговорил со своим начальником в Гамбурге и заручился его согласием.

– А ты даже не предупредил, что вчерашний концерт – это прослушивание.

– Хороший менеджер не предупреждает о прослушивании. Давай одевайся, поднимай Джаспера, садитесь на поезд до Чаринг-Кросса и бегом в «Лунный кит». Нам надо много всего обсудить. Завтра утром – встреча с «Илекс».

– Хорошо. До встречи. И спасибо.

– Всегда пожалуйста. И кстати, Дин…

– Да?

– Поздравляю. Вы это заслужили.

Дин кладет трубку на рычаг. Телефон звякает.

«Мы заключаем контракт!»

Старший брат выходит в прихожую, обеспокоенно смотрит на Дина:

– Что с тобой? Кто-то умер?

Капает с крыши платформы. Капает с арки туннеля. Капает с указателей, проводов и семафоров. Голуби кучкуются на капающих балках капающего пешеходного мостика. У Дина хлюпает в правом ботинке. Надо отнести его в сапожную мастерскую. «Нет, – внезапно осознает Дин. – Не надо в сапожную мастерскую. Надо зайти в магазин „Анелло и Давид“ в Ковент-Гардене и сказать: „Здрасьте, я Дин Мосс, наша группа «Утопия-авеню» только что подписала контракт с «Илекс рекордз», поэтому будьте так любезны, покажите мне ваши самые лучшие ботинки“». Дин прыскает со смеху.

– Что смешного? – спрашивает Джаспер.

– У меня мысли путаются, и я вроде забываю, а потом думаю, с чего бы это мне так хорошо, ну и вспоминаю, что у нас будет контракт на альбом, и все снова взрывается – бум!

– Да, хорошие новости, – соглашается Джаспер.

– Хорошие новости – это когда «Уэст Хэм» выигрывает у «Арсенала» со счетом три – ноль. А то, что мы заключаем контракт на запись, – это… как оргазм. А для тебя – еще и после натурального оргазма. Чистый восторг. Понятно?

– Вроде бы да. – Джаспер заглядывает в пачку «Мальборо». – Две осталось.

Они закуривают.

– Мне страшно, что я сейчас проснусь у Шенкса на полу и окажется, что все это мне просто приснилось.

Джаспер вытягивает руку. На ладонь падают капли дождя.

– Такого дождя во сне не бывает. Он слишком мокрый.

– Ты в этом так хорошо разбираешься?

– К сожалению, да.

Дин смотрит на рельсы, протянувшиеся к Лондону. Вспоминает, как в юности вот так же смотрел на рельсы, уходящие в неоформившееся будущее. Очень жаль, что нельзя послать телеграмму себе в прошлое: «Облапошат, ограбят и обосрут, но тебя ждет „Утопия-авеню“. Держись».

Рельсы постанывают.

– Поезд подходит.

Дин и Джаспер сидят у окна. Дин смотрит на платформу напротив, в зал ожидания поездов, следующих на восток, и видит там, за окном, Гарри Моффата, который читает газету. А потом поднимает голову и смотрит прямо на Дина, который даже не успевает отодвинуться от окна. Гарри Моффат глядит не укоризненно, не презрительно, не с отчаянием во взгляде и не просительно. А просто так, – мол, я тебя вижу. Будто телефонистка говорит: «Соединяю». Вряд ли Гарри Моффат подстроил эту встречу. Десять минут назад Дин сам не знал, что сядет в этот поезд. Зачем дождливым июльским воскресным утром Гарри Моффату понадобилось ехать в Маргит? В отпуск? Гарри Моффат не ездит в отпуск. Гарри Моффат опускает глаза к газетной странице. И с этого ракурса Дин вдруг осознает, что не может выкрикнуть что-нибудь оскорбительное. Их разделяют два залитых дождем оконных стекла и двадцать залитых дождем ярдов. Да, несомненное сходство присутствует: очки, осанка, густые темные волосы, но… «А вдруг это не он?» Лондонский поезд вздрагивает, дергается и трогается с места. Человек в зале ожидания больше не глядит на него.

– Что там? – спрашивает Джаспер.

Станция Грейвзенд ускользает в прошлое.

– Да так. Показалось, что кто-то знакомый.

В машине Левона было жарко и душно. Эльф зевнула, поглядела в ручное зеркальце, подправила макияж. «Тушь потекла».

– Сегодня четверг?

Мимо проехала бетономешалка в облаке дыма и пыли.

– Пятница. – Дин, раскрыв блокнот на груди, лежал на заднем сиденье. – Вечером Оксфорд. Завтра Саутенд. Ой, только не смотри! Тут идет «прелестная Рита».

Мимо прошла контролерша, проверявшая показания счетчиков.

– Добрый день! – окликнул ее Дин.

Она не ответила.

Эльф снова зевнула.

– Когда мы с Брюсом выступали в Оксфорде, один из студентов заявил, что мы нагло крадем песни пролетариата. А Брюс ему ответил, что провел все детство в буше, среди змей и бурьяна, а срать ходил на двор, поэтому оксфордские студенты могут поцеловать его в жопу.

– Ха-ха, – сказал Дин, который слушал вполуха.

«Интересно, что сейчас делает Брюс, – подумала Эльф. – Ой, да какая разница? У меня есть Энгус».

– Ну, значит, сегодня – Оксфорд, а завтра – Саутенд.

– Завтра – Саутенд.

– Ты там когда-нибудь выступал?

Дин что-то строчил в блокноте.

– Один раз. С «Броненосцем „Потемкин“». В «Студии». Это в пригородном районе Уэстклифф, там одни моды. Они нас возненавидели. В общем, я надеюсь, что меня в Саутенде не узнают.

Эльф включает радио. Tremeloes поют «Even the Bad Times are Good» [49] «Даже в плохие времена хорошо» (англ.) . .

– Вот почему эта фигня на пятнадцатом месте в чарте, а «Темная комната» – ни на каком?

– Потому что эта – в эфире. Кстати, партия фортепьяно неплоха.

– А где наш эфир? В «Темной комнате» партия фортепьяно – вообще улет.