Дидье Ковеларт - Томас Дримм. Конец света наступит в четверг

– Томас, ты в порядке?

Я лежу на полу. Бренда, наклонившись, встревоженно трясет меня за плечи. Я встаю.

– Превосходно, – говорит медведь.

– Ай… рис, – бормочет маленькая копия Вигора.

– Я его слышу! – вскрикивает Бренда. – Это его голос, это он!

Я оборачиваюсь. Она нервно грызет ногти, а ее глаза выражают одновременно испуг и облегчение. Я протягиваю ей кенгуру:

– Можешь забрать его, он теперь такой же, как раньше. Перемещение закончено.

Она изумленно смотрит, как Пиктон делает Вигору гимнастику. Медведь сгибает и разгибает куклу, чтобы помочь министру включиться в резиновую структуру. При этом он всё время повторяет:

– От чего ты умер, Борис?

– Сердце… – с трудом выговаривают резиновые губы, застывшие в победной улыбке.

– Тебя не убили?

– Н‐нет.

– А где твой чип?

– А т-твой? – медленно произносит бывший министр, словно каждый звук стоит ему нечеловеческих усилий. – Где… он?

– Тебе дали задание, да? Перед тем как тебя… как ты умер? Я был прав, – заключает медведь. – За всем этим стоит Оливье Нокс. Живые потеряли надо мной контроль и поэтому послали мертвого, чтобы заставить меня говорить. Вот почему они не сняли с него чип.

– Где… моя дочь? – невнятно произносит кукла.

Я бросаю в ответ:

– А где мой отец?

Нарисованное лицо с идиотской улыбкой остается неподвижным.

– Отвечай, если хочешь увидеть девочку, – командует Пиктон.

– Я… не… предатель, – произносит уменьшенная копия Вигора.

Оттолкнувшись от пола задними лапами, медведь прыгает на низенький столик, включает телевизор и трижды нажимает на пульте цифру «6».

Вместо изображения на экране появляется рябь.

– Папа! – зовет тихий голос, еле слышный сквозь треск помех.

Белая как бумага, Бренда хватает меня за руку. Это потрясающе – ощущать с ней единство, переживать одно и то же чувство. От того, что ее пальцы сжимают мои, я на секунду забываю обо всех опасностях и проблемах…

– Айрис! – кричит резиновый министр. – Иди ко мне!

– Не могу… – раздается стон, еле слышный сквозь помехи. – Забери меня отсюда! Спаси!

Игрушечный Вигор пытается встать, но всё время падает.

– Помоги мне попасть в телевизор, Пиктон! – умоляет он.

– Это невозможно, – отвечает профессор. – И бесполезно. Вы общались бы не больше, чем два комка в пюре. Нет, вы сможете обрести друг друга только в высшем, духовном мире. И только если ты поможешь уничтожить Аннигиляционный экран, который удерживает вас на Земле… Нокс обманул тебя, чтобы отправить в потусторонний мир. Живой или мертвый, ты ничем не можешь помочь своей дочери. Если только не перейдешь на мою сторону. Он отправил тебя ко мне как шпиона. Так стань двойным агентом!

– Но что я тогда ему скажу… про твой труп? Где он?

Медведь вопросительно смотрит на меня пластмассовыми глазками.

– Его съела акула! – кричу я. – Ее поймали, порубили на куски, зажарили, расфасовали по банкам… Пока они будут вскрывать по всей стране консервы с акульим мясом, мы выиграем несколько дней…

Воодушевленный своей идеей, я добавляю, что сейчас же отнесу Бориса в министерство, и он передаст эту информацию в обмен на освобождение моего отца.

Две игрушки молча ведут переговоры.

– Ты и вправду чокнутый, – задумчиво произносит Бренда.

Я благодарю ее за комплимент и достаю мобильник, чтобы вызвать такси.

И тут раздается звонок в дверь. Бренда сразу настораживается, готовая спрятать наших призраков под диван. Снова звонят. Я выглядываю в щелку между занавесками. Это Дженнифер, моя приятельница из коллежа. Она знает, что утром я был на приеме у доктора Макрози, и пришла за новостями.

– Избавься от нее, – шепчет Бренда, – тебе надо торопиться в министерство.

Медведь продолжает спорить с Борисом:

– Как раз наоборот! Захватим их врасплох, ты и я. Твоя фамилия откроет нам все двери.

– Я беру с собой только Бренду и Бориса, – перебиваю я. – Вы, профессор, спрячетесь здесь.

– Нет-нет! Нельзя упускать такой шанс! На крыше Министерства энергоресурсов установлена передающая линза. Достаточно направить пучок протонов в антипротоны, выведенные на орбиту, и весь Экран сразу будет нейтрализован цепной реакцией!

– Ау, профессор! Они вас тут же узнают и схватят!

– Вигор сказал им, что я нахожусь в плюшевом медведе, а не в махровом кенгуру! Тебе всего-то надо переместить меня внутрь Брендона. Повторим старый трюк: подсунем им троянского коня.

Бренда спрашивает меня, что он сказал. Я повторяю как можно точнее. И поясняю, что троянский конь упоминался в легенде одной исчезнувшей цивилизации, которую мне рассказывал отец. Хитроумные воины спрятались внутри огромного деревянного коня на колесах, чтобы незаметно проникнуть во вражеский город.

Бренда вдруг испытующе смотрит на меня:

– Томас… а ты уверен, что с тобой говорит именно профессор Пиктон?

Я хмурюсь. Что она хочет сказать? Дженнифер теряет терпение, звонок звонит не переставая. Наверное, она видела, как я выглядывал из-за штор, и думает, что я не хочу ее пускать. Я приоткрываю окно и кричу:

– Уже иду, подожди минуту!

Потом оборачиваюсь к Бренде и спрашиваю: что на нее опять нашло? Снова сомнения, что призрак может вселиться в игрушку? Она же сама слышит!

– Не спорю, у него шевелятся губы, но слышим мы то, что хотим услышать! В этом всё дело. Я взволнована историей с дочкой Вигора, поэтому всё, что, как мне кажется, я слышу, связано с ней. А тебе не дают покоя мысли об отце, ты увлечен наукой… Отсюда твои слуховые галлюцинации. На самом деле мы не получаем информацию извне, а только транслируем в окружающий мир свои мысли.

– Как она надоела, – раздается из плюша голос физика.

– Жуткая зануда, – отзывается из резины министр.

Я, сдерживая раздражение, напоминаю Бренде, что не смог бы сам выдумать код от банковской ячейки профессора. Она умолкает, сраженная этим доводом.

Я пользуюсь моментом, чтобы сбежать вниз и открыть входную дверь, напустив на себя самый будничный вид.

– Привет, Дженнифер! Молодец, что заглянула, но я сейчас страшно занят. Ты не ходила на занятия?

Она начинает объяснять, что мадемуазель Бротт не явилась на урок… Но, опешив, замолкает и изумленно оглядывает меня с ног до головы. Еще бы: со вчерашнего дня я похудел на десять кило. Глаза бедной девочки наполняются слезами, которые она пытается сдержать, улыбаясь и качая головой. Дженнифер рада за меня, это видно, но теперь она – самая толстая в классе.

– Это дорого?

– Что?

– Лечиться у доктора Макрози. К нему можно попасть на прием? Я буду работать сверхурочно.

Я смотрю на нее с жалостью. Раньше отец Дженнифер был большим человеком – торговал элитными тачками в Лудиленде. Но однажды его застукали курящим около семнадцатилетнего подростка – и тут же уволили. С тех пор он работает простым механиком в гараже рядом с нашим коллежем – это единственное место, куда его взяли. Мать Дженнифер так привыкла жить на широкую ногу, что, не выдержав новых условий, в прошлом году покончила с собой. Я думаю, что именно с этого момента девочка начала толстеть. После уроков она моет машины, чтобы помочь отцу выплачивать штраф. Они должны шесть тысяч лудоров Министерству по защите детства, ведь самоубийство матерей запрещено законом.