Джонатан Фоер - Полная иллюминация

«Слушай, – сказал он, – как ты смотришь на то, чтобы слегка позавтракать?» – «Что?» – «Завтрак», – сказал он, опуская руки себе на живот. «Нет, – сказал я, – я думаю, приступить к поиску будет первостатейнее. Мы хотим обыскать как можно больше пространства, пока не погас свет». – «Но сейчас только 6:30». – «Да, но 6:30 не будет вечно. Смотри, – сказал я и указал пальцем на свои часы, которые были «Ролексами» из Болгарии, – уже 6:31. Мы кладем время не по назначению». – «Может, хоть что-нибудь?» – сказал он. «Что?» – «Один крекер. Я по-настоящему голоден». – «Это не подлежит обсуждению. Думаю, самое лучшее…». – «Пара минут у нас есть. Чем это из тебя пахнет?» – «Ты выпьешь одно мокачино в ресторане внизу – и конец собеседованию. Постарайся натянуть его по-быстрому». Он начал что-то говорить, но я приложил палец к губам. Это знаменовало: ЗАТКНИСЬ!

«Не назавтракались?» – спросила официантка. «Она говорит: доброе утро, не желаете ли мокачино?» – «О, – сказал он. – Скажи, что желаем. И может быть, хлеба или что-нибудь типа того». – «Он американец», – сказал я. «Я знаю, – сказала она. – Не слепая». – «Но он не ест мяса, поэтому дайте ему мокачино». – «Он не ест мяса?!» – «У него с мясом несварение», – сказал я, потому что не хотел делать ему неловкость. «Что ты ей говоришь?» – «Я сказал ей не делать его слишком водянистым». – «Хорошо. Ненавижу водянистый». – «Итак, одно мокачино будет адекватно», – сообщил я официантке, которая была очень красивая и с невиданным избытком бюста. «Мы его не варим». – «Что она говорит?» – «Тогда дайте ему капучино». – «Капучино мы тоже не варим». – «Что она говорит?» – «Она говорит, что сегодня особые мокачино, потому что они кофе». – «Что?» – «Не желаете ли пройтись со мной лунной походкой в знаменитой дискотеке, когда стемнеет?» – спросил я у официантки. «Американца приведешь?» – спросила она. Это ж надо было так на меня помочиться! «Он еврей», – сказал я, и я знаю, что мне не следовало этого изрекать, но у меня началось ужасное самоощущение. Проблема в том, что самоощущение ухудшилось после того, как я это изрек. «О, – сказала она. – Я никогда раньше еврея не видела. Можно посмотреть на его рожки?» (Возможно, ты подумаешь, что она об этом не осведомлялась, Джонатан, но она осведомилась. Я не сомневался, что у тебя нет рожек, поэтому попросил ее присматривать за своими делами и всего-навсего принести еврею кофе, а суке – две порции колбасы, потому что кто знает, когда ей предстоит поесть снова.) Когда кофе прибыл, герой отпил от него очень ограниченное количество. «У него ужасный вкус», – сказал он. Это одна вещь, когда он не ест мяса, и это другая вещь, когда он принуждает Дедушку околачиваться спящим в автомобиле, но это совершенно третья вещь, когда он клевещет на наш кофе. «ТЫ БУДЕШЬ ПИТЬ ЭТОТ КОФЕ, ПОКА Я НЕ УВИЖУ СВОЕ ЛИЦО НА ДНЕ ЭТОЙ ЧАШКИ!» Я не имел ввиду рычать. «Но это глиняная чашка». – «А МНЕ ПЛЕВАТЬ!» Он допил кофе. «Тебе не обязательно было его допивать», – сказал я, потому что ощутил, что он вновь начал возводить между нами Великую Китайскую стену, извлекая из штанов кирпичи. «Все о’кей, – сказал он и поставил чашку на стол. – Кофе был отменный. Вкуснятина. Я наелся». – «Что?» – «Можем идти, когда ты будешь готов». Лаптем прикидывается, подумал я. Даже парой лаптей.

На выведение Дедушки из сна ушло несколько минут. Он запер себя внутри автомобиля, и все окна были задраены. Я вынужден был звездануть по стеклу с избытком насилия, чтобы сделать его проснувшимся. Я был удивлен, что стекло не дало трещины. Когда Дедушка открыл наконец глаза, он не знал, где он находится. «Анна?» – «Нет, Дедушка, – сказал я через окно. – Это я, Саша». Он закрыл глаза веками, а веки руками. «Я тебя с кем-то перепутал». Он коснулся головой руля. «Мы в расцвете готовности, – сказал я через окно. – Дедушка?» Он сделал большой вдох и открыл двери.

«Как нам туда попасть?» – осведомился Дедушка у меня, как у сидящего на переднем сиденье, потому что, когда я в автомобиле, я всегда сижу на переднем сиденье, если только автомобиль не мотоцикл, которым я управлять не умею, хотя скоро научусь. Герой и Сэмми Дэвис Наимладшая сидели сзади и присматривали каждый за своим делом: герой жевал ногти на пальцах рук, а сука – хвост. «Я не знаю», – сказал я. «Осведомись у еврея», – распорядился он, и я осведомился. «Я не знаю», – сказал он. «Он не знает». – «Что значит он не знает? – сказал Дедушка. – Мы в автомобиле. Мы в расцвете готовности выдвигаться. Как он может не знать?» Теперь его голос был объемистым, и это напугало Сэмми Дэвис Наимладшую, которая решила залаять. ГАВ. Я спросил у героя: «Что значит ты не знаешь?» – «Все, что я знаю, я тебе сообщил. Я думал, что один из вас окажется специально подготовленным гидом с удостоверением Наследия. Я, между прочим, за удостоверение отдельно заплатил». Дедушка звезданул по автомобильному гудку, и он издал звук. БИП. «У дедушки есть удостоверение!» – проинформировал его я, ГАВ, что было достоверной достоверностью, хотя его удостоверение было для управления автомобилем, а не для поиска потерянной истории. БИП. «Пожалуйста!» – сказал я Дедушке. ГАВ. БИП. «Пожалуйста! Ты делаешь это невыносимым!» БИП! ГАВ! «Заткнись, – сказал он. – И суку заткни, и еврея!» ГАВ! «Пожалуйста!» БИП! «Ты уверен, что у него есть удостоверение?» – «Конечно», – сказал я. БИП! «Я бы не стал тебя обманывать». ГАВ! «Сделай что-нибудь», – сообщил я Дедушке. БИП! «Не это», – сказал я с объемностью. ГАВ! Он приступил к вождению, на что имел подтвержденное удостоверением право. «Куда мы направляемся?» Мы с героем сфабриковали этот запрос одновременно. «ЗАТКНИТЕСЬ!» – сказал он, и мне не пришлось переводить это для героя.

Он подвез нас к бензоторговому центру, который мы миновали по пути в отель всего одной ночью тому назад. Мы приостановились перед бензоторговым автоматом. К окну подошел мужчина. Он был очень гибкий, с подернутыми бензином глазами. «Ну?» – спросил мужчина. «Нам нужен Трахимброд», – сказал Дедушка. «У нас нет», – сказал мужчина. «Это место. Мы пытаемся его найти». Мужчина повернулся к группе мужчин, стоявших у входа в бензоторговый центр. «У нас есть что-нибудь под названием трахимброд?» Все они повысили плечи и продолжили сообщаться сами с собой. «Извиняюсь, – сказал он. – У нас нет». – «Нет, – сказал я. – Это название места, которое мы разыскиваем. Мы пытаемся найти девочку, которая спасла его дедушку от нацистов». Я указал пальцем на героя. «Что?» – спросил мужчина. «Что?» – спросил герой. «Заткнись», – сообщил мне Дедушка. «У нас есть карта», – сообщил я мужчине. «Презентуй мне карту», – распорядился я героем. Он порылся у себя в сумке. «Ее съела Сэмми Дэвис Наимладшая». – «Это невозможно, – сказал я, хотя я снова знал, что это было возможно. – Упомяни ему некоторые из других названий. Возможно, какое-нибудь в ухе и зазвенит». Бензоторговец вставил в окно свое ухо. «Ковель, – сказал герой. – Киверцы, Сокеречи». – «Колки», – сказал Дедушка. «Да, да, – сказал бензоторговец. – Обо всех этих местах я слышал». – «И вы смогли бы нас к ним направить?» – спросил я. «Конечно. Они совсем в близости. Может, километрах в тридцати удаления. Не больше. Путешествуйте сначала на север по супервею, а затем на восток, через сельскохозяйственные угодья». – «Но про Трахимброд вы ничего не слышали?» – «Скажи еще». – «Трахимброд». – «Нет, но у многих мест теперь новые названия». – «Жон-фан, – сказал я, оборачиваясь назад, – как Трахимброд по-другому назывался?» – «Софьевка». – «Вы знаете Софьевку?» – спросил я мужчину. «Нет, – сказал он, – но это звучит, как что-то похожее на то, что я мог бы знать. В том краю много деревень. Возможно, девять, а то и больше. Когда станете более ближе, осведомитесь у кого-нибудь, и он вас проинформирует, где лучше найти то, что вы расследуете». (Джонатан, этот мужчина говорил по-украински не так хорошо, но в переводе для рассказа я сделал его звучащим абнормально хорошо. Я мог бы подделать его околостандартные изречения, если бы знал, что тебя это умиротворит.) Мужчина сформировал карту на листке бумаги, который Дедушка извлек из ящика для миниатюрного бардака, где я буду держать экстрарастяжимые презервативы со смазкой, когда у меня будет автомобиль моей мечты. (Они не будут ребристыми для ее удовольствия, потому что в этом нет необходимости, если ты понимаешь, что я имею в виду.) Они собеседовались про карту много минут. «Вот», – сказал герой. Он прицелился пачкой сигарет Мальборо в бензоторговца. «Это что за чертовщина?» – осведомился Дедушка. «Это что за чертовщина?» – осведомился бензоторговец. «Это что за чертовщина?» – осведомился я. «Ему за помощь, – сказал он. – Я прочел в путеводителе, что здесь трудно достать сигареты Мальборо и что следует всюду брать с собой несколько пачек, чтобы раздавать их как чаевые». – «Что такое чаевые?» – «Это то, что ты даешь кому-то в обмен на помощь». – «О’кей, но тебя ведь проинформировали, что ты будешь расплачиваться за эту поездку валютой, а не чаем?» – «Нет, это не то, – сказал он. – Чаевые существуют для небольших вещей, как когда ты спрашиваешь дорогу или пользуешься услугами валета». – «Валета?» – «Он мяса не ест», – сообщил Дедушка бензоторговцу. «О?!» – «Валет, – сказал герой, – это парень, который паркует твой автомобиль». Америка всегда оказывается величавее, чем я о ней думаю.