Колм Тойбин - Нора Вебстер

А во-вторых, Донал следил за часами, так как новости о лунной экспедиции передавались каждый день в разное время. Едва они прибыли, он отправился в телевизионную комнату отеля “Стрэнд”. Там он немедленно сфотографировал собственно экран, воспользовавшись подаренным Норой на Рождество широкоугольным объективом, а потом сделал снимки с длительной выдержкой, в чем Нора плохо разбиралась. Она знала, как глубоко его увлечение и как легко он раздражается, когда его спрашивают, зачем это нужно.

В первый приезд Уны и Шеймаса Нора увидела, с какой горячностью он отвечает на этот вопрос, заикаясь пуще прежнего. И обратила внимание на недоумение слушателей.

Донал изумлялся тому, что большинство людей берет фотоаппарат, лишь чтобы посниматься на пляже. Дома под его кроватью стояла коробка, полная черно-белых фотографий – результат прошлых поездок. Поля за скалами в Куше, берег – все разложено по папкам с негативами в кармашках. Шеймас спросил Донала, почему бы не щелкнуть всю их расслабленную компанию, и Донал чуть не скривился при слове “щелкнуть”. Отчаянно заикаясь, он попытался объяснить, что его интересует только телевизор в отеле – вдруг там покажут космос. А дальше затараторил без сбоев, расписывая, как он настроит камеру под размер экрана с космосом и в лаборатории тети Маргарет придумает особый способ печати.

– Но все равно – не лучше ли снимать людей? – спросил Шеймас.

Донал пожал плечами, демонстрируя скуку и презрение.

– Донал! – сказала Нора.

– Я… – начал он, но заикание не дало ему продолжить.

Все молчали, пока он тужился. Затем Донал вдруг решительно вскинул голову.

– Я больше не снимаю людей, – произнес он спокойно.

На следующее утро все подернулось дымкой. Они нашли место в дюнах, где можно было расстелить две подстилки и полежать под блеклым солнцем. Нора заставила Донала пойти с ними, чтобы помог нести корзину для пикника и понял, где их искать, если придется.

– Вода чудесная, – заметила она. – Во всяком случае, была вчера.

– Н-ничего не видно, – сказал Донал. – И так в-весь день будет? Я х-хочу это снять.

– Рассеется через пару часов.

Доналд пошел обратно к фургону за камерой. Когда вернулся, над ним принялись подшучивать – Фиона и Айна твердили, что их нельзя фотографировать, пока не пристанет загар. Донал молча направился к морю.

– При таком освещении у него ничего не получится, – сказала Айна. – Ничего же не видно.

– Ему это и нужно, – ответила Фиона. – Разве ты не видела его снимки? Те, что самые большие? На них почти пусто.

– А где они? – спросила Нора.

– Он взял их с собой в какой-то папке.

– Надо же, а мне не показал.

– Он их никому не показывает, – сказала Фиона. – Но как-то раз они рассыпались по полу и я хотела собрать. Он меня чуть не укусил. По-моему, он еще только учится, но сам говорит, будто так и задумано.

Нора смотрела, как Донал приближается к кромке воды. Она улыбнулась про себя, когда он стянул свитер и обвязал его вокруг талии, продолжая держать свою камеру, как великое сокровище. Он двинулся дальше, к воде, и почти растворился в тумане.

Море бурлило, как никогда на ее памяти. Она подумала, что в Куше, наверно, спокойнее и волны накатывают потише. Да и пляж там поуже, а у кромки воды лежат камни. Здесь же одни песчаные дюны и широкая береговая полоса – никаких камней, укрыться негде, не видно ни одной известняковой скалы. Она посмотрела на север, в сторону Китингса, но ничего не различила и порадовалась этому, а еще тому, что Куш отсюда было не разглядеть независимо от видимости. Она подумала, что в такое утро в Куше, пожалуй, вообще никого нет – никто не рискнет сойти со скалы, пока не рассеется туман.

Девочки переоделись в купальники, и она не спеша проделала то же.

– Ты что, не захватил книгу? – спросила Нора у Конора.

– Я уже все прочел.

– Надеюсь, ты не собираешься целый день сидеть и на нас пялиться, – сказала Фиона.

– И подслушивать, – добавила Айна.

– Про ваших дружков? – спросил Конор. – Мам, ты бы их слышала вчера вечером, все только про Адамстаун и “Пшеничный амбар”.

– Ненавижу Адамстаун, – сказала Айна.

– А Фионе нравится, – ответил Конор.

– Заткнись, Конор, – огрызнулась Фиона.

– Конор, если пойдет дождь, давай съездим в Уэксфорд и купим тебе что-нибудь почитать, – сказала Нора.

– У него есть теннисная ракетка, – бросила Фиона.

– Оставь его в покое, – велела Нора.

Фиона отправилась проверить воду.

– Волны высокие, – сообщила она, вернувшись. – И такие брызги, что вымокаешь сразу.

Уговорив Конора переодеться, все четверо пошли через пляж к воде. Вдали вдруг проиграл туманный горн [44].

– Должно быть, это в Россларе, – сказала Нора. – Ни разу не слышала его так громко.

Крутые волны грозили сбить с ног. Оставив Конора на попечение сестер, она попробовала переплыть через волну, но следующая накрыла ее с головой, и какой-то миг Нора была совершенно беспомощна. Прежде чем нахлынула очередная волна, она рванулась вперед и поплыла дальше, где был почти штиль, – там Нора нашла отмель. Она выпрямилась и помахала детям, но те были слишком сосредоточены, поджидая удобного момента между волнами, Конор со смехом отпрыгивал от брызг и что-то кричал сестрам.

Нора подумала, что впереди еще двенадцать дней. И если погода не испортится, то девочки, может быть, даже забудут о ее обещании отвезти их в город, домой, когда они заскучают или начнется ненастье. Перед самой покупкой дома в Куше, еще до рождения Донала и Конора, они снимали у Керров домик над рекой в Китингсе. Ежедневно лил дождь. Нескончаемый, так что скоро для Фионы и Айны не осталось сухой одежды. А в домике не было ни электричества, ни обогревателя – только две газовые конфорки для стряпни. День за днем они попросту не могли выйти из домика. Она научила девочек нескольким карточным играм, да еще в скрабл они играли, но когда и игры надоели, делать стало совершенно нечего. Домой не уехать – единственные каникулы, и до чего странными и далекими казались те дни, когда они скопом замуровались в сыром двухкомнатном домишке и повсюду сохла одежда.

Волны раззадорили Конора. Нора увидела, как он попытался выстоять под ударом воды, как его швырнуло к берегу. Ей показалось, что он сейчас расплачется, но Конор ошеломленно потряс головой, а затем расхохотался и закричал сестрам, что приближается волна еще круче. Он встал между сестрами и схватил их за руки. Следя за ними с отмели, Нора услышала новый, еще более громкий звук горна, донесшийся из Росслара. От тумана пробирал озноб, солнце, похоже, окончательно сдалось. Если зарядит дождь, придется возвращаться домой и забыть о деньгах, потраченных на фургон.