Колм Тойбин - Нора Вебстер

Воскресным вечером в конце января, когда Айна вернулась в университет, а Донал – без явного неудовольствия – в школу, Нора гладила в спальне белье и Конор вдруг крикнул снизу, чтобы она спустилась и посмотрела новости.

– Что там такое? – спросила она.

– Иди и посмотри!

Она сошла вниз, и Конор сообщил:

– Они перестреляли кучу католиков.

– Кто?

– Британцы.

Вскоре пришла Фиона, они уселись перед экраном и стали смотреть репортаж из Дерри.

– Надеюсь, Айна жива и здорова, – сказала Фиона.

– Ты о чем? – спросила Нора. – Она ведь не собиралась в Дерри?

– Нет, но расстроится.

В Дерри состоялась мирная демонстрация. Британская полиция открыла огонь по толпе и убила больше десятка человек. Когда выпуск теленовостей закончился, включили радио; услышали запись криков и выстрелов, которые сменились интервью с очевидцами и политиками. Конор ловил каждое слово, да и Фиона внимательно слушала.

Утром по пути на работу Нора удивилась, что только один человек остановил ее и выразил негодование событиями в Дерри. Томас Гибни проявил в тот день особенную строгость – самолично отмечал опоздавших. Элизабет, явившись на службу, едва обмолвилась о случившемся, и только когда она ушла пить с матерью кофе, Нора сочла возможным перейти в большой зал, где несколько человек склонились над расстеленной газетой.

– Ну вот и все, – сказал Мик Синнотт. – Дальше тянуть нечего, нам осталось попросту пересечь границу и вернуть свое.

– Поаккуратнее там, – заметила одна девушка. – А то и тебя пристрелят.

– Мы вооружимся до зубов, и нас черта с два найдешь.

– Ты и дохлого кролика не подстрелишь, – сказала другая.

По пути к дому Нора заметила на Слейни-стрит двух знакомых женщин. Увидев ее, они остановились.

– Представляете, – заговорила одна, – по радио выступила мать одного из убитых мальчиков – ему было всего семнадцать, и его застрелили в спину.

– Нам остается только молиться за них, – сказала вторая.

– Это кошмар, – ответила Нора. – Просто кошмар.

– И это после всех поджогов, что они пережили, – подхватила первая.

– В этих солдатах живет зло, – сказала другая. – Зло. По лицам видно.

Через несколько дней объявили национальный траур, в городе ничего не работало. Нора с Фионой остались дома и смотрели с Конором телевизор. Трансляция похорон тянулась медленно. Конор подсел к ним на случай, если снова начнется стрельба. Но гробы, церковь и комментарий его не заинтересовали. В конце концов он ушел в другую комнату, а Нора с Фионой продолжали молча смотреть.

– Нам нужен телефон, – наконец сказала Фиона. – Я пыталась дозвониться до Айны из автомата на Бэк-роуд, но вызвонить смогла только кого-то этажом ниже.

– Телефон было бы здорово, – ответила Нора.

– Думаю, Айна пошла на дублинский марш.

– Надеюсь, со знакомыми.

– Что ты имеешь в виду?

– Сама не знаю, что имею в виду. Я только благодарю Бога за то, что мы живем от этого вдали.

– Мы ирландцы, – сказала Фиона.

– Это понятно. Мне очень жаль этих несчастных.

Позднее Конор вернулся, чтобы вместе с ними посмотреть на толпу, собравшуюся перед британским посольством в Дублине.

– Не иначе как поджечь хотят, – заметила Фиона.

– А люди там есть? – спросил Конор.

– Я уверена, что там хорошая охрана, – сказала Нора.

Не успела она это произнести, как кто-то снес дверь посольства и толпа хлынула внутрь. Конор возбудился:

– Это прямо сейчас происходит?

– Очевидно, да, – ответила Фиона.

– И застрелят еще кого-нибудь?

– Оружия ни у кого нет. По крайней мере, я так думаю.

Телевизионные комментарии были отрывочны и невнятны. Камера временами качалась, и панораму заслоняли руки и головы.

– Где это? – спросил Конор.

– На Меррион-сквер, – ответила Нора. – В медовый месяц мы останавливались в отеле “Мон-Клер”, прямо там на углу.

– Серьезно? – спросила Фиона.

– Как все тогда.

– Тебе повезло, что сейчас у тебя не медовый месяц, – сказал Конор.

На следующий вечер пришли Джим и Маргарет. Нора видела, что Джим взволнован происходящим в Дублине – толпа там не унялась и сожгла британское посольство. Начались новости, и они молча смотрели на обугленные руины.

– У недовольных выдалась грандиозная ночь, – сказал Джим. – Они ничего не построят, даже если научить, но жечь мастера всегда.

– Шок был немалый, – заметила Нора.

– А что им оставалось делать? – спросила Фиона. – Прогуливаться перед посольством и благодарить?

– В Дублине вчера было очень опасно, – сказала Маргарет.

– Прибыльная ночь для спецслужб, – заметил Джим. – Наверняка засекли немало людей. Придется выждать, но аресты, я думаю, последуют.

– А по-моему, протестующие правильно сделали, что сожгли посольство, – упорствовала Фиона.

– Наверно, можно и так показывать британцам, каково приходится ирландскому народу, – сказала Нора. – Одному мальчику было всего семнадцать.

– Ну не кошмар? – подхватила Маргарет.

– Я считаю, что правительство разберется, предоставим это ему, – сказал Джим.

– И как же это оно разберется? – спросила Фиона.

– Мы привлечем всех наших дипломатов, и они заявят в ООН. Но сожжение британского посольства нашему делу не поможет. Нас сочтут толпой недоумков.

– По мне, так протестующие наглядно выразили нашу позицию, – сказала Фиона.

– Если бы застрелили моего сына, я бы достала оружие, – призналась Нора. – Держала бы его в доме.

Они умолкли, когда на экране возник Джек Линч. У него брали интервью. Ирландский премьер-министр сообщил, что у него состоялся телефонный разговор с британским коллегой Эдвардом Хитом. Когда он закончил, Джим заговорил первым:

– Осторожничает. Похоже, хорошенько обдумал, что скажет, и заручился массой советов.

– По-моему, он задал приличную трепку этому Эдварду Хиту, – заметила Маргарет. – Вид у Хита просто убитый.

– Что ж, надеюсь, он нас не подведет, – сказала Нора. – Если бы британская армия застрелила моего сына, я бы хотела, чтобы премьером у нас был кто-нибудь малость пожестче.

– Думаю, будет большая беда, – сказала Фиона. – И вряд ли Линч особо поможет.

– Будем молиться, чтобы она не докатилась досюда, – ответила Маргарет.

В пятницу Фиона наконец переговорила с девушкой, которая жила этажом ниже Айны, и та усомнилась, что Айна ночевала дома в предыдущие дни. Фиона попросила ее оставить в двери Айны записку – пусть позвонит тете Уне. Беспокоить Маргарет с Джимом ей не хотелось. Фиона сообщила о разговоре Норе и отправилась к Уне предупредить, что может позвонить Айна. Оттуда она попыталась дозвониться дублинским знакомым Айны. Не дозвонившись, оставила сообщения с просьбой связаться с Уной. Нора ждала ее возвращения с известиями об Айне, но Фиона все не появлялась, и тогда Нора попросила Конора сходить с нею к Уне.