Колм Тойбин - Нора Вебстер

Норе хотелось сказать, что возвращается домой и не сомневается, что Айна выйдет на связь, когда сочтет нужным. А если она и в самом деле пропала, то их пребывание в Дублине ничем не поможет. Если в ближайшее время от Айны не поступит вестей, им придется что-то решать, и решение она примет сама или с Уной, а не в обществе Пола Уитни или еще кого, кто на короткой ноге со спецслужбами. Она спросила Фиону, звонила ли та Уне.

– Сейчас позвоню, – ответила Фиона.

– Я пойду с тобой, – сказала Нора.

Им пришлось ждать портье, чтобы их соединили. Номер оказался занят, и они принялись ждать у стойки. Нора рассчитывала, что портье еще раз наберет нужный номер.

– Мы заночуем в Дублине, – сообщила Фиона.

– Где?

– У друзей Пола.

– Я поеду домой, – сказала Нора.

– А на Лисон-стрит не пойдем? Может, Айна сидит там в каком-нибудь баре?

– Всей толпой – незачем. Если она там, позвони Уне и дай нам знать.

Фиона отвернулась. Норе захотелось сказать, что она была замужем за учителем и в том, как учителя демонстрируют свое недовольство, для нее нет ничего нового. Вместо этого она попросила портье перезвонить еще раз. Когда звонок перевели в одну из кабинок, Нора подала Фионе знак, чтобы та сама поговорила с Уной. Однако едва Фиона закрыла стеклянную дверь, Нора пожалела об этом. Какие-то новости явно были, и ей хотелось узнать их немедленно. Но Фиона оставила ее томиться снаружи и проигнорировала, когда Нора постучала по стеклу. Вернулось острое желание выйти, найти свою машину и уехать домой. А завтра, сходив на мессу и убедившись, что с Конором все в порядке, весь день слушать музыку. Если появится что-нибудь новое об Айне – пусть придут и собщат.

Но к тому времени, когда Фиона вышла из кабинки, Нора уже взяла себя в руки. Она поняла, что до смерти испугана.

– Уне позвонила Мэриан О’Флагерти. Сказала, что Айна, насколько ей известно, будет сегодня на О’Коннелл-стрит, там состоится акция протеста Дублинского жилищного агитационного комитета. А потом они пойдут в паб “Башелор-Инн” на Башелорс Уолк, а дальше, может быть, в какой-нибудь бар на Лисон-стрит.

– Мэриан ее видела?

– Да, она думает, что Айна всю неделю была на занятиях.

– Значит, она не пропала? – уточнила Нора.

– Ты пойдешь с нами в этот паб на Башелорс Уолк?

– Я еду домой.

– Надо же выяснить, там ли Айна, – сказала Фиона.

– Всей толпой необязательно, – ответила Нора.

Они вернулись в бар.

– Пол, – сказала Нора, – мы очень вам благодарны за все, что вы сделали. Я еду домой, надо присмотреть за Конором, но буду крайне признательна, если вы с Фионой, когда повидаете Айну, позвоните моей сестре.

Пол кивнул. Норе почудилось, что он почти боится ее. Она посмотрела на Фиону и вышла.

Приехав к Уне, Нора узнала, что уже позвонила Фиона: Айна отыскалась на мосту О’Коннелла с плакатом в руке, живая и здоровая. В съемной квартире не появлялась, потому что ночевала у подруги, родители которой в отъезде.

– Надеюсь, оно и к лучшему, – сказала Нора.

– Ну а мне кажется, что она мелкая дрянь – так нас переполошила, – заметила Уна.

Конор сиял. Сообщил, что Уна дала ему к чаю чипсов.

– А какой из себя Деклан? – спросил он. – Наверняка коротышка. Он тоже социалист?

– Очень приятный, – сказала Нора.

– Кто такой Деклан? – спросила Уна.

– Ты же помнишь, я утром тебе сказала. Новый приятель Айны.

– Ах да, – отозвалась Уна. – По-моему, очень милый.

Конор скептически глянул на них.

– Нет у нее никакого нового приятеля, – сказал он.

Однажды утром в конце февраля Нора, направляясь на работу, заметила припаркованную на Джон-стрит машину Филлис. Приблизившись, она увидела за рулем и саму Филлис, читавшую газету. Секунду Нора прикидывала, не постучать ли в окно, но решила прошмыгнуть мимо. Однако на следующее утро машина стояла там же, а Филлис засекла Нору и опустила стекло.

– Я все расскажу подробно в обществе “Граммофон”, – пообещала она, – но сейчас караулю Мосси Делани. Он красит мой дом, потом вдруг решает покрасить чей-то еще, а мой бросает на полпути. Он знает, что я здесь, и никуда не денется – придется поехать со мной, когда соизволит вылезти из постели. Ну и напасть на меня свалилась!

Вечером в четверг, когда в “Граммофоне” объявили перерыв на чай, Филлис рассказала, что в первый же день, как Мосси не появился, она объездила весь город, но так его и не нашла. Тогда она поехала к нему домой на Джон-стрит и пообщалась с его хамкой-женой. Потом отправилась за город, где у всех подряд спрашивала, не видел ли кто-нибудь фургон Мосси – такую зеленую развалюху. В конце концов она нашла его в особняке Диконов у дороги на Банклоди. Войдя без спроса, она застигла Мосси на приставной лестнице за покраской стены.

– Я потрясла лестницу, рыкнула и напугала его до полусмерти, а потом миссис Дикон меня выпроводила, но я успела сказать Мосси, что настроена серьезно. И теперь единственный способ заставить его доделать начатое – каждое утро торчать у него под дверью. Я не буду повторять, что мне вчера сказала его жена. Незамутненная простота.

Нора заинтересовалась, когда Филлис обмолвилась, что Мосси клал краску поверх обоев – особую, новую, которую впитывает бумага. В последний раз, оклеивая свою заднюю комнату, она поклялась, что впредь никогда не будет этим заниматься. Пришлось счищать старые обои скребком, она позвала на помощь Фиону с Айной. Скребок калечил штукатурку, как они ни старались. А когда все было кончено, Нора сочла, что новые обои никуда не годятся: чересчур броские, слишком много цветов в повторяющихся узорах. Она приучила себя не обращать на это внимания, но взгляд иногда застревал на узорах, и она бестолково рассматривала стену.

Филлис заверила ее, что Мосси, когда он наконец пожаловал, был само совершенство; она расписала, как он начал с размашистых мазков, будто собрался закрасить весь мир. Мосси, сказала Филлис, объяснил, что важно накладывать краску тонким слоем и быстро, чтобы бумага не сильно намокала.

Нора сомневалась, что готова потратиться на маляра. Да и мысль о чужаке, который перевернет весь дом, начнет опаздывать и надолго забросит работу, ее тоже не грела. Однако она снова принялась рассматривать обои в дальней комнате и прикидывать, нельзя ли их покрасить самостоятельно и как будет выглядеть комната в белом или кремовом цвете. И заключила, что тогда все остальное будет выглядеть убого. Линолеум истерся, каминная плитка потрескалась, а навесной карниз из какой-то второсортной древесины. Шторы не менялись годами, и все труднее становилось задергивать их на ночь так, чтобы они не провисали.

Раздумья о ремонте в нижних комнатах словно вернули ее в прошлое. Пришлось напомнить себе, что она свободна, что Мориса, который переживал бы насчет расходов и ворчал из-за малейшего нарушения привычного уклада, больше нет. Что теперь она все решает. И может делать с домом все, что захочет. От этой мысли – что она вольна творить, что заблагорассудится, – Норе сделалось не по себе. Теперь возможным стало все, если оно, конечно, по средствам. А если ее не одобрят Джим с Маргарет, или сестры, или дочери полезут с советами, их можно не слушать.