Дорит Линке - По ту сторону синей границы

В подъезде я спросила Андреаса, почему он убежал. Он долго молчал, уставясь в пол, а потом сказал дрожащим голосом, что когда-нибудь ему исполнится восемнадцать, и это будет счастье, потому что тогда у него будет законное право съехать от родителей.

Мы тогда не знали, что это произойдет раньше – когда Андреасу будет не восемнадцать, а только шестнадцать лет.

Но и на следующий день Андреас в школу не пришел. После уроков я принесла ему домашние задания. Выглядел он ужасно, такого никогда еще не было: левый глаз заплыл, нижняя губа лопнула. Что с руками, я не видела: на нем был свитер с длинными рукавами.

Так продолжалось до конца учебного года. Андреас постоянно убегал из дома и пропускал уроки. Мы с Сакси отчаялись его разыскивать. Все равно бесполезно, он уезжал на поезде куда глаза глядят: то в Висмар, то в Нойбранденбург, то в Гревесмюлен… В школе ему вынесли несколько строгих выговоров и один – с предупреждением об отчислении. Зимой он забрался в киоск в городском парке, стащил оттуда шнапс и сигареты и продал это старшеклассникам, чтобы добыть деньги на билеты на поезд. На этом все и закончилось.

В школу пришли из Комиссии по делам несовершеннолетних. У нас было обществоведение, и Андреаса забрали прямо с урока. Сначала заставили на виду у всего класса сдать свое школьное удостоверение, а потом увели. Все бросились к окнам, хотя фрау Граль требовала, чтобы мы оставались на своих местах. Андреас шел через школьный двор, опустив голову. Один из сопровождающих крепко держал его за предплечье. Андреаса запихнули в желтый «Москвич» и… увезли.

Фрау Граль сказала, что Андреаса поместят в специнтернат на перевоспитание, чтобы сделать достойным гражданином своей страны. Ее никто не слушал, но она продолжала нудеть: там, мол, Андреасу привьют чувство коллективизма, и он не будет больше совершать противоправных поступков. А поступки эти – результат негативного влияния классовых врагов. Я ушам своим не верила! Ведь во всем был виноват его отец, а никакие не классовые враги! Сакси от возмущения заерзал на стуле. Мне пришлось ущипнуть его за руку, чтобы не встревал. И без того тошно!

После школы мне позвонила мать Андреаса. Ей никто не сообщил, что Андреаса увезли. Она меня расспрашивала и все время плакала. Потом спросила, что теперь будет с ее сыном. А что я могла ей ответить?

И еще она спросила: как вообще могло дойти до такого? Ее слова прозвучали почти как упрек. Как будто это я была во всем виновата…

– Андреас неоднократно пропускал занятия, поэтому сегодня ему объявили о возможном отчислении!

Фрау Тиль в коричневом видавшем виды бархатном платье стояла перед нами с поднятым указательным пальцем. Андреас уставился на парту.

– Это очень, очень плохо!

Сакси наклонился вперед и ткнул линейкой в спину Андреаса.

– Не бери в голову, старик!

Андреас, понурившись, пожал плечами. Видно было, что ему страшно.

– Оценки Андреаса по сравнению с прошлым годом сильно ухудшились! Он теперь не пример для класса, а совсем наоборот.

– По физкультуре он лучший, – подал голос Сакси. Класс одобрительно зашумел.

– Возможно, но успехов только в спорте недостаточно.

Сакси стукнул линейкой по столу:

– Почему-у-у это?

И шепнул нам:

– Ненавижу толстуху эту! Не человек, а мешок картошки.

– Прекратите шептаться! Как мы видим, друзья Андреаса также не оказывают на него положительного влияния. Ханна!

Фрау Тиль, пыхтя, подошла ко мне.

– Еще два года назад Андреас успевал так же хорошо, как и ты. Можешь нам объяснить, почему его оценки сползли вниз?

Отвечать было неохота.

Фрау Тиль подождала несколько секунд, покачала головой и отошла к доске.

– Ты очень разочаровала меня, Ханна.

Было непонятно, что же я сделала не так, но в любом случае лучше было просто молчать.

Неугомонный Сакси поднял руку.

– Пожалуйста, Йенс!

– Поговорите с отцом Андреаса, может, он вам что-нибудь расскажет!

– Что-о-о?

Андреас резко развернулся.

– Заткнись! – прорычал он.

Сакси взволнованно продолжал:

– Да, спроси́те его замечательного папочку! Это ведь он виноват, что Андреас бывает не в себе!

Андреас сверлил Сакси ненавидящим взглядом, но того это не останавливало.

Фрау Тиль сложила руки на груди.

– Зачем ты перед всем классом очерняешь герра Кушвица?

Сакси стиснул в руке линейку.

– Я очерняю? Да он и так уже черней некуда!

Андреас размахнулся и влепил Сакси пощечину. Тот заорал. Я повисла на руке Андреаса, чтоб он не стукнул еще раз, потеряла равновесие, и мы оба шмякнулись на линолеум.

– Вон, все трое! – взвизгнула фрау Тиль. – Забирайте вещи – и вон из класса! Не желаю вас больше видеть! Но это не останется без последствий, я вам обещаю!

Мы побросали тетрадки в ранцы и мимо фрау Тиль прошли к двери. Вид у толстухи был такой, будто она сейчас сама набросится на нас с кулаками.

Выходя из класса, Сакси с размаху грохнул дверью.

– Не оста-а-анется без после-е-едствий, – передразнил он фрау Тиль. – Обещает она!

Андреас уже пришел в себя и больше на Сакси не бросался. Мы уныло стояли в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Вокруг тишина, все на занятиях.

– Пошли куда-нибудь, – предложил Сакси. – Не то приковыляет Шнайдер и нас застукает.

Мы вышли из школы и через двор направились к спортзалу. Уселись у входа на ступеньки. Сакси пинал свой мешок для физры, словно футбольный мяч, Андреас кидал камешки в огромную, никогда не уменьшающуюся гору угля у школьной котельной. Наконец раздался звонок на перемену. Следующим уроком у нас была физкультура. Мы потащились в вонючую раздевалку. Постепенно подтянулись и остальные.

Начался урок. Мы выстроились перед фрау Крёгер, которая вела у нас не только немецкий, но и физкультуру [30]. Некоторые девчонки сидели у стеночки на скамейках: у них было освобождение из-за критических дней.

– Вижу, вы полны энтузиазма, – заметила фрау Крёгер и хлопнула в ладоши. – Сейчас он еще больше увеличится. Что я обещала вам на прошлом уроке? – обратилась она к Сабине.

– Не помню…

– Ответ принимается! Сегодня мы побежим двести метров на время.

Раздался дружный стон.

– У каждого есть две попытки, лучшая пойдет в зачет!

Сакси скорчил рожу.

– Да ну, неохота!

– Я бы удивилась, если бы было наоборот, Йенс Блум! – фрау Крёгер снова хлопнула в ладоши. – Все, начинаем! Выходим на улицу!

Мы вышли на школьный двор и выстроились у флагштоков. На улице было холодно и ветрено.

– Начинаем, начинаем… – мрачно ворчал Сакси.

Андреас присвистнул и кивнул на фрау Крёгер:

– Классный у нее костюм…

– «Адидас», старичок, – прошептал Сакси. – Самый настоящий, три полоски. И такое надеть в социалистическую школу!