Дорит Линке - По ту сторону синей границы

Дед высоко поднял стакан.

– Вот что для тела хорошо и полезно! Вздрогнем!

Я сунула карту в сумку, которую оставила в коридоре. Вот так. С глаз долой – из сердца вон.

И снова зашла в гостиную. Теперь на экране был Хайнц Рюман [64]. Дед ему подпевал. Увидев меня, он удивился: явно уже забыл, что я здесь.

Я подлила ему коньяка.

– Дед, послушай, а где на море стоят пограничные вышки? Ты мне про них рассказывал, когда я была маленькой. Но с тех пор я уже всё забыла.

– Почему ты спрашиваешь? К чему это тебе?

– Это из викторины в журнале «Тролль» [65]. Только журнал я с собой не взяла.

– Такие вот вопросики они теперь задают? Ха! Времена, похоже, меняются, – дед рыгнул. – Невероятно!

– Ты еще помнишь, что это за вышки?

– Ну… – дед выпрямился в кресле, – парочку вспомню, конечно. Тебе как: с востока на запад или с запада на восток?

Я непонимающе покачала головой, потом до меня дошло. В Польшу-то мы не собираемся, так что…

– От Варнемюнде в направлении Любека.

– Ага… – дед почесал затылок. – Значит, так: Варнемюнде, Штольтера, вокруг много воинских частей. Бёргеренде, Кюлунгсборн – то же самое. Мешендорф, Ам-Зальцхафф, Голльвиц, остров Поэль, Больтенхаген. А дальше уже сплошняком. К воде даже подходить нельзя – моментально остановят.

Я кивнула, стараясь всё запомнить. Андреасу придется съездить туда и самому еще раз всё проверить.

– Стой! – вдруг вскрикнул дед. – Я знаю, что за этим кроется! Не отвечай на вопрос про вышки, это ловушка! Кто сможет ответить, тот контрреволюционер!

– Вроде тебя?

Он хихикнул.

– Я пробовал им стать, но меня за контрика не признали.

Кажется, он уже начал заговариваться. Мне пора.

Я взяла сумку с картой и вышла на улицу. Уже давно стемнело, накрапывал дождь. Фонари горели через пень-колоду. В кинотеатре «Мир» показывали «Имя розы», у кассы – небольшая очередь. Мы с Андреасом фильм уже смотрели.

Без него жизнь станет невыносимой. Даже представить себе невозможно, что скоро его здесь не будет!

Вдруг я увидела фрау Крёгер. Она шла впереди меня, пригнув голову, борясь с зонтиком, который ветер выворачивал наизнанку. Мы не виделись с выпускного в конце десятого класса.

Подойти к ней? Заговорить?

Но что я ей скажу? Что из школы меня выгнали и теперь я работаю на моторном заводе?

Это будет непереносимо стыдно. Двенадцатилетка и биологический факультет – все коту под хвост! Вместо этого – открывалки и пароходные винты, день за днем.

Не могу же я ей признаться, что у меня поражения по всем фронтам. А уж моя в том вина или нет – это и не важно. К тому же она наверняка огорчится, узнав, что стихи я больше не читаю – от них одна тоска и проку в жизни никакого.

Вдруг вспомнилась книжка, которую несколько лет назад она мне отсоветовала читать, – «Как закалялась сталь».

Вот и меня сейчас закаляли, так же, как много раз пытались закалить Андреаса. А ведь фрау Крёгер тогда не смогла ему помочь. Безумно захотелось разреветься, как в детстве, прямо посреди улицы.

Некоторое время я шла за фрау Крёгер. Вскоре она замедлила шаг, я тоже. Вдруг она остановилась, потрясла зонтик и огляделась. Я быстро отскочила под козырек ближайшего подъезда. Дождевые капли лупцевали по асфальту. Так я простояла пару минут.

– Ханна?

Передо мной была фрау Крёгер. Я не услышала ее шагов из-за дождя и ветра. Ее зонтику сильно досталось, спицы с одной стороны погнулись.

Я смотрела на нее и не могла выговорить ни слова. Вот бы сквозь землю провалиться!

– С каких это пор ты от меня прячешься?

– Д-д-добрый вечер, – заикаясь, ответила я. – Я вас и не видела.

Она смотрела на меня внимательно, но не так строго, как когда-то в школе.

– Я хотела спрятаться от дождя, вон как льет.

Она подняла зонт повыше и предложила:

– Можем пойти вместе.

Потом вздохнула, потрогав погнутые спицы:

– Это, конечно, не лучшая защита, но хоть что-то… Тебе куда?

– В Патриотический переулок, знакомого навестить.

– Тогда пошли, я тебя провожу.

Я пристроилась под зонтиком, спрятав руки в карманы брюк, чтобы фрау Крёгер не подумала, что мне захочется взять ее под руку.

– И как тебе двенадцатилетка?

Вода с погнутой стороны зонта лилась мне на плечо.

– Заниматься приходится очень много, но это ничего.

Краем глаза я видела, как фрау Крёгер улыбается.

– Ты справишься, я не сомневаюсь. Ты ведь умная и настойчивая.

Мы шли рядом, я очень старалась ненароком не толкнуть ее, но это было нелегко – все время приходилось огибать и перепрыгивать лужи.

– На физкультуре у них красная спортивная форма, представляете? Пришлось покупать новую.

Она рассмеялась.

– Ну, красная форма – это еще не самое страшное. Надеюсь, что в остальном все в порядке.

Я глубоко вздохнула. Что ей сказать? Что Андреас, мой лучший друг, собрался свалить из страны?

– И парторг там такая же злыдня, как в десятилетке. Жизнь может подпортить основательно.

Фрау Крёгер наступила на плохо закрепленную на тротуаре плитку, нога съехала в лужу, в туфлю тут же налилась вода. Фрау Крёгер громко выругалась.

Немного погодя она сказала:

– Когда трудно, просто думай о будущем. О биофаке, о той цели, к которой ты стремишься. Должно помочь продержаться.

Она посмотрела на меня.

– Оценки у тебя, будем надеяться, окажутся достаточно хорошими для поступления.

В ответ я только кивнула. Хотя было холодно, меня бросило в пот. Фрау Крёгер решительно перешагнула очередную лужу.

– Ну и отлично.

Мы дошли до дома Андреаса.

– Мне нужно вот сюда.

Она остановилась и посмотрела на покрытую трещинами стену.

– Неужели тут кто-то еще живет?

Я пожала плечами, не зная, что ответить.

– Надеюсь, не ты?

Я покачала головой.

– Нет, тут живет мой друг.

Имени Андреаса называть не хотелось. А то она, чего доброго, еще и наверх со мной захочет пойти.

Она посмотрела на меня чуточку скептически.

– После выпускных, если хочешь, можешь зайти ко мне в гости. Маргаретен-штрассе, 22. Буду рада узнать, как у тебя дела.

– Конечно. Обязательно.

Улыбаясь, она протянула мне руку. Я ее пожала.

– Ну, всего доброго. И удачи.

– Спасибо большое. До свидания.

Я быстро вошла в подъезд, захлопнув за собой дверь.

А потом разревелась – второй раз за день – и долго не могла успокоиться.

Наконец глубоко вдохнула, выдохнула и пошла наверх по разваливающимся ступенькам.

До чего все тупо и бессмысленно! Если уж даже с фрау Крёгер я поговорить не могу, с кем же тогда?

Я постучала в дверь. Звонить было не во что.

Андреас открыл, с удивлением посмотрел на меня, но, не сказав ни слова, впустил внутрь.

– Не ждал, наверное?

– Точно, так поздно не ждал, – он внимательно меня разглядывал. – Ревела?