Лиана Мориарти - Верные, безумные, виновные

Ребенок. Вот о чем он хочет с ней поговорить. Ребенок был его проектом, а его навыки в управлении проектом просто великолепны. Теперь, когда Клементина перестала быть частью картины, он захочет рассмотреть «другие опции, другие средства». Он захочет поговорить обо всех за и против. При этой мысли Эрика оцепенела. Ноги показались тяжелыми гирями, которые приходилось тащить за собой.

Ей в голову пришла мысль: «С меня довольно. Не хочу больше планировать детей». Но разумеется, решение зависит не только от нее, но и от Оливера.

Это просто преграда. Каждый раз, когда бежишь марафон, ударяешься о преграду. Преграда – это как физический, так и психологический барьер, но его можно преодолеть (прием углеводов, гидратация, внимание к технике). Она продолжала плыть. Непохоже, что она сможет миновать это, но такова природа преграды.

После плавания они сидели на солнечной террасе снаружи кафе с видом на гавань, лакомились салатом с тунцом и листовой капустой. На них снова были костюмы. Солнцезащитные очки. Волосы слегка влажные на концах.

– Хочу послать тебе ссылку на статью, – сказал Оливер. – Вчера прочитал и до сих пор продолжаю ее обдумывать.

– О’кей, – сказала Эрика.

Какая-нибудь новая репродуктивная технология. Отлично. Это всего-навсего преграда, сказала она себе. Дыши глубже.

– Это про усыновление, – продолжал Оливер. – Усыновление детей старшего возраста.

– Усыновление?

Вилка Эрики остановилась на полпути ко рту.

– Статья о том, как это трудно. О том, как люди проникаются этой по-настоящему романтической идеей об усыновлении, а на деле оказывается совсем не так. О том, что большинство усыновителей не имеют понятия о том, во что ввязываются. Это откровенная и честная статья.

– А-а. – Из-за темных очков Эрика не видела его глаз. Она чувствовала, как в нем гаснет крошечная искра надежды. – Значит, ты хочешь послать мне эту статью, чтобы…

– Думаю, мы должны это сделать.

– Ты думаешь, мы должны это сделать, – повторила Эрика.

– Я размышлял о Клементине и Сэме. И как ужасно на них подействовало происшествие с Руби. Хочешь знать, почему на них это так плохо подействовало? – Он не стал ждать ответа. – Потому что прежде с ними не случалось ничего плохого!

– Ну… – задумавшись, начала Эрика. – Не знаю, полностью ли это…

– А мы с тобой, мы ждем худшего! У нас мало надежд. Мы жесткие. Мы умеем контролировать ситуацию!

– Умеем? – спросила Эрика.

Она сомневалась, стоит ли напомнить ему, что она лечится у психотерапевта.

– Все хотят детишек. – Оливер проигнорировал ее. – Славных маленьких детишек. Но на самом деле нужны приемные родители для детей постарше. Рассерженных. Сломленных. – Он умолк и, казалось, вдруг потерял уверенность. Потом взял стакан с фруктовым коктейлем. – Просто я решил… ну, решил, мы можем обдумать это, потому что имеем представление о том, через что проходят такие дети.

Он стал пить через соломинку. Она видела, как в его очках отражается гавань.

Эрика ела салат и думала о родителях Клементины. Представила себе, как Пэм застилает ей раскладушку, чтобы она осталась на ночь, резкими движениями рук расправляя хрустящие белые простыни, которые на миг зависают в воздухе. До сих пор аромат чистого отбеленного белья был любимым запахом Эрики. Она представляла себе, как отец Клементины сидит в машине на пассажирском месте, а Эрика впервые сидит за рулем. Он показывал ей, как располагать руки на руле в положении «без четверти три». «Все прочие говорят „без десяти два“, – сказал он. – Но все прочие не правы». Она по-прежнему водила машину, держа руки на руле в положении «без четверти три».

Как это говорится? Долг платежом красен.

– Ну, допустим, мы это сделаем, – сказала Эрика. – Возьмем одного из этих трудных детей…

Оливер поднял глаза:

– Допустим, да.

– Если верить той статье, это будет ужасно.

– Да, там так написано, – согласился Оливер. – Тяжело. Напряженно. Ужасно. Мы можем полюбить ребенка, который в конце концов вернется к биологическому родителю. У нас может оказаться ребенок с ужасными поведенческими проблемами. Может оказаться, что наши отношения подвергнутся таким испытаниям, которые трудно себе представить.

Эрика вытерла рот салфеткой и закинула руки за голову. Солнце пригревало ей макушку расплавленным теплом.

– Или это может быть здорово, – сказала она.

– Угу, – сказал Оливер с улыбкой. – Думаю, это может быть здорово.

– Хочешь поговорить, чтобы отвлечься? – спросил Сэм, сидя за рулем по дороге в город. – Или помолчим?

– Не знаю, – сказала Клементина. – Не могу решить.

Было начало одиннадцатого, суббота. Прослушивание начнется в два. Они выехали так рано на случай возможных задержек.

– Я могу сама вести машину, – сказала накануне Клементина Сэму.

– О чем ты? – спросил Сэм. – Я всегда вожу тебя на прослушивание.

Она подумала с некоторым удивлением: «Значит, это по-прежнему мы?» Наверное, так и было, хотя они все еще спали в разных комнатах.

Что-то изменилось за последнюю неделю после первого занятия на курсах неотложной помощи – ничего существенного, скорей наоборот. Словно на них снизошел покой обыденной жизни, как бывает при смене времен года, – свежее и одновременно знакомое чувство. Раздражение и взаимные упреки кончились, иссякли. Это напомнило Клементине о том ощущении, когда оправляешься от болезни, когда симптомы прошли, но голова еще как в тумане.

Девочки сегодня с родителями Клементины, и обе в хорошей форме. Вчера Холли вернулась из школы с грамотой за отличное поведение в классе, и это означает, как подозревала Клементина, что она перестала быть неуправляемой. На игровой площадке учительница сказала Клементине, что «вернулась прежняя Холли», слегка ударив себя по лбу ладонью. Это навело Клементину на мысль, что поведение Холли в школе было гораздо хуже того, о чем сообщали ей и Сэму.

Руби сказала, что Веничек может остаться дома и немного отдохнуть. Похоже было, она теряет интерес к Веничку. Клементина догадывалась, что бедный Веничек незаметно исчезнет из их жизни, как бывает иногда с друзьями.

– О’кей, нет нужды волноваться, потому что у нас большой запас времени на случай такой возможности, – промолвил Сэм, когда на мосту остановился транспорт и красными буквами вспыхнул неоновый знак: «ВПЕРЕДИ АВАРИЯ. ОЖИДАЙТЕ ЗАДЕРЖЕК».

Клементина глубоко вдыхала через нос и выдыхала через рот.

– Я в порядке, – сказала она. – Я не волнуюсь, я в порядке.

Сэм выставил вперед ладони, как при медитации:

– Мы – мастера дзен.

Клементина рассматривала четкие белые изгибы парусов Оперы на фоне голубого неба. К счастью, Опера – одно из тех мест, где ей предоставят отдельную комнату для подготовки, и ей не придется делить ее с другими виолончелистами или, хуже того, разговаривать с болтунами. Там полно гримерных, некоторые с видом на бухту. Процесс будет удобным и приятным. Прослушивание пройдет в изысканной атмосфере концертного зала.