Фрэнк Абигнейл - Поймай меня, если сможешь. Реальная история самого неуловимого мошенника за всю историю преступлений

Когда я отдал документы доктору Граймзу, он проглядел их лишь мельком. Представил меня заместителю заведующего кафедрой социологии доктору Уилбуру Вандерхоффу, который тоже лишь бросил на них взгляд, прежде чем отдать в отдел кадров факультета для приобщения к личному делу. Не прошло и часа, как меня наняли преподавать в течение двух шестинедельных летних семестров, положив жалованье в 1600 долларов за каждый. Меня подрядили читать девяностаминутный вводный курс утром три дня в неделю и девяностаминутную лекцию для второкурсников днем, дважды в неделю. Доктор Вандерхофф предоставил мне два учебника, на которые надо опираться при подаче материала, а также журналы посещаемости.

– Если вам понадобится что-нибудь еще, то, скорее всего, вы найдете это в книжном магазине. У них есть стандартные бланки требований, – сообщил доктор Вандерхофф и широко улыбнулся. – Я рад, что вы молоды и энергичны. Наши летние группы социологии обычно переполнены, и свою зарплату вы отработаете с лихвой.

До начала первого летнего семестра у меня было в запасе три недели. Якобы ради того, чтобы освежить знания, я посетил несколько лекций доктора Вандерхоффа – на самом же деле затем, чтобы получить представление о том, как читаются лекции в колледже. По вечерам я штудировал оба учебника, которые нашел и интересными, и весьма информативными.

Вандерхофф оказался прав. Обе мои группы оказались большими. На мой курс записались семьдесят восемь первокурсников и шестьдесят три второкурсника, в обоих случаях с явным перевесом нежного пола.

Это лето было одним из самых приятных в моей жизни. Я вовсю наслаждался своей ролью преподавателя. Как и мои студенты, ничуть не сомневаюсь. Курсы я читал по учебнику, как и требовалось, и тут не встретил ни малейших трудностей. Я просто опережал своих студентов на главу, выделяя в тексте места, которые хотел подчеркнуть. Но почти ежедневно я отклонялся от учебника, разглагольствуя о преступности, проблемах молодежи из распавшихся семей и воздействии таковых на общество в целом. Мои экскурсы – по большей части почерпнутые из собственного опыта, о чем студенты не догадывались, – неизменно возбуждали оживленные дискуссии и дебаты.

По выходным я расслаблялся, углубляясь в ту или иную живописную страну чудес Юты, обычно в компании не менее чудесной спутницы.

Лето пролетело стремительно, как весна в пустыне, и когда оно кончилось, я познал искреннее сожаление. Доктор Вандерхофф и доктор Граймз были в восторге от моей работы.

– Будьте на связи с нами, Фрэнк, – сказал доктор Граймз. – Если у нас когда-нибудь откроется вакансия на постоянную должность профессора социологии, мы бы хотели попытаться заманить вас с небес к нам на землю.

Никак не менее полусотни студентов изыскали способ встретиться со мной, чтобы сообщить, как им понравились мои лекции, попрощаться и пожелать мне удачи.

Покидать ютскую утопию мне не хотелось, но веского повода остаться я не нашел. Застрянь я здесь надолго, прошлое наверняка настигло бы меня, а мне не хотелось погубить свой имидж в глазах этих людей.

И я направился на запад, в Калифорнию. Когда я пересекал горы, в Сьерре собиралась гроза, но она была сущим пустяком по сравнению с ураганом преступлений, который я вскоре сотворил собственноручно.

Бывший начальник полиции Хьюстонаоднажды сказал обо мне: «Фрэнк Абигнейл мог выписать на туалетной бумаге чек, якобы выданный казначейством Конфедерации южных штатов [27], подписать его “Л. О. Хотрон” и обналичить в любом банке города, в качестве удостоверения личности предъявив гонконгские водительские права».

В Юрике, штат Калифорния, подтвердить справедливость этого утверждения мог бы не один банковский служащий. По правде говоря, если бы оно было оформлено в виде подписного листа, в стране нашлись бы десятки кассиров и банковских администраторов, с готовностью поставивших бы в нем свой автограф.

На самом деле в столь откровенные махинации я не пускался, но некоторые из моих выходок в отношении банковских работников заставили бы их густо покраснеть, не говоря уж о том, что дорого им обошлись.

Юрика стала отправной точкой для меня как эксперта-фальсификатора. Конечно, я был старшекурсником по фабрикации бумаг уже по прибытии, но на диплом магистра сдал чековыми мошенничествами в Калифорнии.

Юрику в качестве вехи своей переменчивой карьеры я выбрал отнюдь не намеренно. Она была попросту промежуточной остановкой по пути в Сан-Франциско, но неминуемое появление девушки заставило меня задержаться, чтобы несколько дней поиграть в семью и поразмыслить о будущем. Я был одержим стремлением покинуть страну, смутно страшась, что свора агентов ФБР, шерифов и детективов наступает мне на пятки. Ощутимых причин для подобного беспокойства не было. Я не кидал никого никчемным чеком уже почти два года, а «второй пилот Фрэнк Уильямс» столько же времени прятался в шкафу. Мне бы чувствовать себя в достаточной безопасности, да не тут-то было. Я был весь на нервах, издерган и полон сомнений, и видел копа в каждом, кто одарил меня хоть мало-мальски внимательным взглядом.

Девушка и Юрика вкупе через пару дней немного успокоили мои дурные предчувствия, девушка – своим теплом и страстью, а Юрика – своим потенциалом вознести меня от мелкого воровства до грандиозной кражи. Юрика, приткнувшаяся среди калифорнийских северных лесов с мамонтовыми деревьями у самого края Тихого океана, была восхитительным местечком, наделенным живописной красотой баскской рыбацкой деревушки. Из гавани Юрики в море и в самом деле выходит большой и красочный рыболовный флот.

Но самой занимательной чертой Юрики для меня были ее банки. В ней было больше денежных домов на душу населения, чем в любом другом из виденных мной городов. А деньги мне были нужны, нужны в большом количестве, раз я намеревался стать кидалой-экспатриантом.

У меня по-прежнему имелось несколько стопок ничего не стоящих персональных чеков, и я не сомневался, что запросто смогу раскидать по городу с дюжину, прибрав к рукам тысячу долларов, а то и больше. Но мне было ясно, что уловка с персональными чеками не так уж и хороша. Это самый простой способ мошенничества с чеками, но он оставляет горячие следы в слишком многих местах, а наказание за впаривание необеспеченного стодолларового чека такое же, как за вброс фальшивой бумаги на 5 тысяч долларов.

Я чувствовал потребность в чеке покрупнее, который приносил бы куда больше меда при том же вложении нектара. Скажем, типа зарплатного чека. Естественно, типа зарплатного чека «Пан-Ам». Может, я и был вором, но не изменником.