Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…

Последовала длительная пауза, после чего Ледбери спросил:

– Ага, так ты говоришь, он выставил на продажу у Агню всю свою коллекцию?

– От Моне до Родена. Вот сейчас передо мной каталог, и мне с трудом верится, что в доме на Итон-сквер осталось что-либо, кроме голых стен. Прислать тебе каталог?

– Не беспокойся, Седрик. До Агню всего лишь пара сотен ярдов по улице, так что я прогуляюсь и возьму сам. Большое спасибо, что дал мне знать, я снова у тебя в долгу. Если я смогу когда-нибудь чем-либо отплатить тебе…

– Ну раз уж ты упомянул это, Стивен, есть одна маленькая услуга, о которой я мог бы тебя попросить, раз уж мы созвонились.

– Только скажи.

– Если вдруг твой «джентльмен» решит избавиться от своего пакета акций «Пароходства Баррингтонов», у меня есть клиент, которого они могут очень заинтересовать.

Вновь последовала долгая пауза, после чего Ледбери спросил:

– Может ли так случиться, что этот клиент – член семьи Баррингтон или Клифтон?

– Нет, я не являюсь представителем ни тех ни других. Если не ошибаюсь, они пользуются услугами бристольского «Барклайза», а мой клиент родом с севера Англии.

Еще одна долгая пауза.

– Где ты будешь в девять утра в понедельник семнадцатого августа?

– На рабочем месте.

– Хорошо. Возможно, в понедельник утром я позвоню тебе в одну минуту десятого и, не исключено, смогу отплатить за несколько твоих любезностей сразу.

– Очень мило с твоей стороны, Стивен… А теперь более важный вопрос: как твой гандикап гольфиста? [42]

– По-прежнему одиннадцать, но, похоже, к началу следующего сезона станет двенадцать. Увы, не молодею.

– Как и я, – вздохнул Седрик. – Удачной тебе партии в гольф в уик-энд, и буду с нетерпением ждать от тебя вестей… – он заглянул в календарь, – через десять дней.

Банкир нажал кнопку сбоку телефона и посмотрел через стол на своего юного заместителя:

– Скажи-ка, Себ, что ты понял из услышанного.

– Что Мартинес, возможно, планирует выбросить на рынок весь свой пакет акций Баррингтонов в девять утра семнадцатого августа.

– В точности за неделю до того, как твоя мать откроет ежегодное собрание акционеров компании.

– О, черт… – вырвалось у Себастьяна.

– Я рад, что ты понял затею Мартинеса. Но никогда не забывай, Себ, что в любом разговоре всегда есть кое-что, на первый взгляд кажущееся несущественным, что дает тебе именно ту кроху информации, которую ты ищешь. Мистер Ледбери любезно снабдил меня двумя такими маленькими жемчужинами.

– Какая первая?

Седрик опустил взгляд на блокнот и прочитал:

– «Не беспокойся, Седрик. До Агню всего лишь пара сотен ярдов по улице, так что я прогуляюсь и возьму сам». О чем это нам говорит?

– Мистер Ледбери не знал, что коллекция Мартинеса выставлена на продажу.

– Верно, но самое главное, это говорит нам о том, что по какой-то причине факт выставления на продажу беспокоит его, иначе он отправил бы члена своей команды за каталогом, но нет – «заберу сам».

– А вторая запись?

– Он спросил, представляет ли банк семьи Клифтон или Баррингтон.

– Почему это так важно?

– Потому что, скажи я «да», разговор сразу же прекратился бы. Уверен, Ледбери получил инструкции выставить акции на продажу семнадцатого, но не для членов семьи.

– А здесь в чем соль?

– Мартинес не хочет, чтобы семья догадывалась о его намерениях. Он явно надеется компенсировать бо́льшую часть своих вложений в компанию Баррингтонов во время проведения собрания: к этому времени он надеется убедиться, что цена акций рухнет, а он лично при этом если и потеряет, то не слишком много. Если он угадает с выбором момента, каждый стокброкер попытается выбросить на рынок акции Баррингтонов, а это гарантирует, что собрание будут штурмовать журналисты, желающие узнать, не грозит ли компании банкротство. При таком развитии событий на первых полосах появится совсем другая новость, а не репортаж о церемонии крещения «Бэкингема» королевой-матерью.

– Можем ли мы как-то предотвратить это?

– Можем, но мы должны сами выбрать момент, упередив Мартинеса.

– И все-таки здесь что-то не сходится. Если Мартинес собрался вернуть бо́льшую часть своих денег за счет продажи акций, зачем ему тогда продавать коллекцию?

– Согласен, здесь какая-то тайна. И у меня такое чувство, что, как только мы откроем ее, все остальное станет в аккурат на свои места. Есть еще одна вероятность: если ты задашь молодой леди, которую завтра вечером поведешь ужинать, верный вопрос, мы сможем вставить один-два элемента в пазл. Но помни, что я сейчас сказал: неосторожный комментарий зачастую подтверждает кроху информации такой же ценности, как ответ на прямой вопрос. Кстати, как зовут эту молодую леди?

– Не знаю, – признался Себастьян.

На ежегодном собрании ассоциации выпускников «Ред мэйдс» Сьюзен Фишер сидела в пятом ряду заполненного зала и внимательно слушала выступление Эммы Клифтон, рассказывавшей о своей деятельности в роли председателя совета директоров крупного пароходства. Хотя Эмма по-прежнему была красива, Сьюзен видела вокруг ее глаз тоненькие лучики морщинок, и копна густых черных волос – предмет зависти ее одноклассниц – теперь нуждалась в небольшой коррекции, дабы сохранить естественный темный блеск и утаить следы потерь.

Сьюзен всегда посещала встречи выпускниц, а эту ждала с особенным нетерпением, поскольку являлась большой поклонницей Эммы Баррингтон – такой, какой ее помнила. В школе Эмму всегда назначали старостой, она выиграла место в Оксфорде и стала первой женщиной – председателем правления открытой акционерной компании.

Кое-что, однако, в речи Эммы озадачило Сьюзен. Из письма Алекса с просьбой об отставке следует, что компания приняла ряд провальных решений и рискует оказаться перед лицом банкротства. Тем не менее Эмма буквально светилась уверенностью в том, что первый период бронирования кают «Бэкингема» прошел успешно и Баррингтонов ждет светлое будущее. Оба не могли быть правы, а Сьюзен точно знала, кому ей хотелось верить.

Во время встречи с оратором после выступления пробиться к Эмме Сьюзен не удалось: ее плотно окружили старые подруги и новые почитатели. Сьюзен не стала дожидаться в очереди, а решила поболтать кое с кем из своих сверстниц. Когда бы ни поднималась тема, она старалась избегать ответов на вопросы об Алексе. Спустя час Сьюзен решила уйти, потому что обещала вернуться в Бернэм и успеть приготовить ужин матери. Она уже выходила из актового зала школы, когда кто-то позади произнес:

– Здравствуй, Сьюзен.

Она оглянулась и с удивлением увидела идущую к ней Эмму Клифтон.

– Если бы не вы, не было бы сегодня и моей речи. Вы поступили очень храбро: могу лишь представить себе, что сказал Алекс, когда в тот день вернулся домой.