Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…

– Но как это поможет? – спросил Джайлз.

– Надеюсь, это вызовет обвал цены акций к следующему понедельнику, с тем чтобы, когда пакет Мартинеса появится на рынке к девяти часам утра, ему грозила потеря целого состояния. Именно тогда я собираюсь врезать ему по мозгам, потому что у меня уже есть готовый покупатель на миллион его акций по новой, заниженной, цене, так что они не должны задержаться на рынке дольше нескольких минут.

– Это тот самый человек, которого никто из нас не знает, но который ненавидит Мартинеса так же сильно, как мы? – спросил Гарри.

Арнольд Хардкасл накрыл ладонью руку отца и прошептал:

– Папа, не отвечай на этот вопрос.

– Даже если это вам удастся, – сказала Эмма, – все равно мне придется через неделю объяснять прессе и акционерам, почему так резко упали акции.

– Не придется, если я вернусь на рынок в тот же момент, когда пакет Мартинеса «подберут», и начну покупать, пока цена не подрастет до сегодняшнего уровня.

– Но вы же сказали, что это незаконно.

– Когда я сказал «я», то имел в виду…

– Больше ни слова, папа, – решительно прервал Арнольд.

– Но если Мартинес прознает о ваших намерениях… – начала Эмма.

– А мы ему не позволим. Потому что все будем работать по его расписанию, как нам сейчас объяснит Себ.

Себастьян поднялся с места и впервые предстал перед самой бескомпромиссной аудиторией в Вест-Энде.

– Мартинес планирует на уик-энд отправиться в Шотландию поохотиться на куропаток и до утра вторника в Лондон не вернется.

– Почему ты так уверен, Себ? – спросил его отец.

– Вся его коллекция произведений искусства в понедельник вечером выставляется на продажу у Агню, а хозяина галереи Мартинес предупредил, что прийти не сможет, потому что не успеет к этому времени вернуться в Лондон.

– Я нахожу странным, – сказала Эмма, – его нежелание быть поблизости в тот день, когда он избавляется от всех своих акций пароходства и вдобавок от ценнейшей коллекции.

– А по-моему, все объясняется просто, – сказал Седрик. – Если станет ясно, что дела пароходства плохи, он захочет быть как можно дальше отсюда, предпочтительно в таком месте, где никто не сможет выйти с ним на связь, предоставив вам разбираться с алчной прессой и раздраженными акционерами.

– Известно, где именно он будет в Шотландии? – спросил Джайлз.

– Пока нет, – ответил Седрик. – Но вчера вечером я звонил Россу Бьюкенену. Он сам первоклассный стрелок и рассказал мне, что к северу от границы всего пять-шесть отелей и охотничьих домиков, которые Мартинес сочтет достаточно удобными, чтобы отпраздновать «Славное Двенадцатое» [44]. Росс собирается на днях заглянуть в каждый из них, пока не обнаружит тот, который забронировал Мартинес.

– А чем мы, все остальные, можем помочь? – спросил Гарри.

– Да просто ведите себя как ни в чем не бывало. Особенно вы, Эмма. Вы должны создавать полное впечатление, что готовитесь к собранию и отправке в первый рейс «Бэкингема». Разработку мелких деталей предоставьте мне и Себу.

– Но даже если вам удастся операция с акциями, – сказал Джайлз, – это все равно не решит проблему с отставкой Фишера.

– Я уже придумал и привел в действие план, как нам поступить с Фишером.

Все с нетерпением ждали продолжения.

– А посвятить нас в детали вашего замысла вы не планируете? – поинтересовалась Эмма.

– Нет. Мой адвокат, – Седрик коснулся руки сына, – рекомендовал мне не делать этого.

Во вторник днем

Эрик снял трубку телефона на своем столе и сразу же узнал легкое шотландское грассирование.

– Мартинес забронировал охотничий домик «Гленливен» с пятницы четырнадцатого августа до понедельника семнадцатого.

– Далековато.

– В богом забытом месте.

– Что вы еще выяснили?

– Он и двое его сыновей приезжают в «Гленливен» дважды в год, в марте и августе. Всякий раз они бронируют одни и те же комнаты на втором этаже, все принимают пищу в люксе дона Педро и никогда – в ресторане.

– Вы узнали, когда ожидается их приезд?

– Узнал. Они сядут в ночной поезд в Эдинбурге во вторник вечером, а на следующее утро в полшестого их встретит водитель гостиницы и отвезет в «Гленливен» прямо к завтраку. Мартинес любит копченую сельдь, хорошо подрумяненные тосты и английский джем.

– Вот это да! Сколько времени у вас ушло, чтобы разузнать все это?

– Больше трех сотен миль за рулем через Горную Шотландию, проверка нескольких отелей и охотничьих домиков. После пары бокалов в баре «Гленливена» я даже узнал, какой его любимый коктейль.

– Что ж, с небольшой долей удачи у меня будет зеленый свет с момента, когда в пятницу утром их подберет водитель «Гленливена» до их прибытия в Лондон вечером следующего вторника.

– Если не случится что-нибудь непредвиденное.

– Что-нибудь непредвиденное всегда случается, и нет причин полагать, что в этот раз будет как-то иначе.

– Уверен, вы правы, – сказал Росс. – Поэтому в пятницу утром я буду на вокзале Уэверли [45]и, как только все трое отправятся в «Гленливен», позвоню вам. После чего вам останется только дождаться открытия фондовой биржи в девять утра и начинать действовать.

– А вы сами планируете вернуться в «Гленливен»?

– Да, я забронировал там номер, но Джин и я не станем регистрироваться сразу, подождем до второй половины дня пятницы – начала спокойного, надеюсь, уик-энда в Горной Шотландии. Выйду на связь только в экстренном случае. Если все будет тихо, я позвоню во вторник утром, и то лишь когда увижу, как эта троица садится на обратный поезд в Лондон.

– К тому времени Мартинесу что-то изменить будет уже поздно.

– Если сработает план А.

В среду утром

– Давай задумаемся, хотя бы на мгновение, не могли ли мы в чем-то просчитаться, – сказал Диего, глядя отцу в глаза.

– О чем это ты? – спросил дон Педро.

– Например, противной стороне каким-то образом стали известны наши намерения и она всего лишь выжидает, пока мы не забьемся в нору в Шотландии, чтобы воспользоваться твоим отсутствием.

– Но ведь мы держали всю информацию в кругу нашей семьи, – возразил Луис.

– Ледбери не входит в круг семьи, а он знает, что мы продаем наши акции в понедельник утром. Фишер тоже не член семьи и больше не считает себя обязанным нам с того момента, как написал письмо об отставке.

– Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – спросил дон Педро.

– Может, и перегибаю. Однако все же предпочел бы присоединиться к вам в «Гленливене» на день позже. Так я хоть узнаю цены акций Баррингтонов на момент закрытия рынка в пятницу вечером. Если цена останется выше изначально заплаченной нами, мне будет гораздо спокойнее при мысли, что в понедельник утром мы выставляем на продажу более миллиона наших акций.