Джон Долан - Джон и Джордж. Пес, который изменил мою жизнь

Само собой, не все собачники разделяют мои взгляды на дисциплину. Однажды какой-то парень с питбультерьером на несколько минут остановился на Хай-стрит поболтать с приятелем прямо около нас с Джорджем. Он совсем не следил за своим псом, и чертов питбуль молниеносно вцепился Джорджу в глотку.

– Прости, приятель! – сказал парень, когда я разнял собак. – Ужасно сожалею.

– Нечего извиняться, – ответил я. – Черт возьми, просто обучи его. Что, если бы он набросился на ребенка?

Я не говорю, что Джордж идеален, – до этого ему далеко. В конце концов, он ведь собака, да и отучить его от некоторых вредных привычек я не в силах. Одна из самых скверных: подбирать всякий мусор, который валяется на дороге. Сколько бы корма он ни съел, стоит ему унюхать брошенную коробку из-под еды на вынос, набитую обглоданными куриными костями и остатками картошки, как он тут же сжирает все вместе с картонкой.

– Ну ты и паршивец, – всегда говорю ему я.

Я регулярно даю ему средство от глистов, и я знаю, что проблема не в этом: такой уж он жадина по своей природе.

Но хуже всего в нем то, что он рассеянный. Когда мы переходим дорогу, за ним по-прежнему нужен глаз да глаз, ведь в Шордиче много машин и он легко может ошибиться, если я не напомню ему, что нужно идти рядом.

Примерно через год после нашего переезда в этот район я получил напоминание об этом. Был вечер пятницы, и я переходил улицу возле автозаправки. Из-за угла вывернул автобус, который остановился посреди дороги. Я обошел его спереди и притормозил, чтобы проверить, нет ли за ним машин, но Джордж не последовал моему примеру: обойдя автобус, он оказался на пути приближавшейся машины. Его сбили на скорости около двадцати миль в час, и он буквально оказался под колесами.

– Джордж! – закричал я.

Наши взгляды встретились как раз в тот момент, когда он упал. Я очень испугался, но он тут же встал и позволил отвести его на обочину. Я махнул водителю, показав, что его вины в случившемся не было, и взял Джорджа на колени.

– С ним все в порядке, приятель? – спросил меня какой-то парень на автобусной остановки. – У меня аж мурашки по коже.

– Похоже, все хорошо, – ответил я. – Джордж, ты в порядке?

Он посмотрел на меня и моргнул, словно сказав:

– Что это было?

Я проверил его грудную клетку и каждый сантиметр тела, чтобы удостовериться, что ничего не сломано. На нем не оказалось ни царапины. Он даже не дрожал! Думаю, я испугался больше: вспоминая об этом, я до сих пор вздрагиваю. Некоторое время после этого происшествия я не спускал Джорджа с поводка.

Прошло несколько месяцев. Я рисовал, сидя рядом с Джорджем на тротуаре, и мы уже стали частью нашей улицы. Наконец-то я ощутил, что у нас появился свой угол. Такого чувства у меня не появлялось с раннего детства, когда я жил в Президент-Хаусе.

– О, смотри, это тот парень, – говорили люди. – Он здесь каждый день рисует. А собака сидит неподвижно. Только посмотри!

Мои наброски становились все лучше, я с головой ушел в свое дело. Прохожие останавливались и смотрели, как я работаю, но, бывало, я даже не замечал их, погрузившись в рисование. Шли часы, я прорабатывал все более мелкие детали, а Джордж тихо сидел рядом, наблюдая за жизнью улицы и почти не двигаясь. Через некоторое время меня начали спрашивать, сколько стоят рисунки, и вскоре я уже брал по десять, а то и двадцать фунтов за набросок. Они были неоконченными: я бы добавил больше деталей, знай я заранее, что эти картины купят, но их и так разбирали.

– А что еще вы рисуете? – однажды спросила меня какая-то женщина.

– А что бы вы хотели? – ответил я.

– Можете нарисовать мне портрет вашей собаки?

Я взглянул на Джорджа, который, как обычно, сидел в своем пальтишке, красивый и гордый, со стаканчиком перед носом, и вовсе не удивился, что эта женщина захотела его портрет. Многие фотографировали его, а я все собирался как-нибудь нарисовать его. Я посмотрел на Джорджа, и у меня в голове что-то щелкнуло. Джордж казался очень спокойным и умиротворенным, и мне хотелось запечатлеть это.

– Конечно, могу, – сказал я. – Возвращайтесь через полчаса, все будет готово.

– Отлично, спасибо. И сколько это будет стоить?

– Для вас, мэм, десять фунтов.

Я старался выглядеть и говорить как можно более уверенно, но на самом деле не знал, что у меня получится. Я никогда в жизни не рисовал собаку, но это ведь был Джордж…

Едва приступив к наброску, я почувствовал, что это будет не так-то просто. Когда речь идет о портрете, нужно не только перенести на бумагу образ, но и ухватить дух человека или животного, которое рисуешь. К тому времени я изучил Джорджа вдоль и поперек – все его ужимки и повадки, все его причуды, – и мне хотелось изобразить его во всей красе. Для этого нужны были совсем другие навыки, чем те, что я использовал, рисуя окружавшие меня дома, но стоило мне начать, как я понял, что портрет получится особенным. Я нарисовал блестящие глаза Джорджа, его округлый живот, тупой нос. Но главное – я ухватил его самого, моего лучшего друга. Рисунок получился отличным, как я и надеялся. Отложив ручки и взглянув на получившийся портрет, я понял кое-что еще: это был первый рисунок, который я действительно закончил, а что еще важнее – я справился со своим первым заказом. Именно благодаря Джорджу я взял в руки карандаш, и теперь именно благодаря Джорджу мог назвать себя художником. Под рисунком я просто написал: «Пес Джордж. Шордич. Лондон».

– Как здорово! – воскликнула леди, вернувшись.

Впрочем, я не был удивлен. Я и сам понимал, что сумел поймать характер Джорджа, и реакция женщины только подтвердила это.

– Большое спасибо, – спокойно сказал я. – Не могу передать, как мне приятно. Хорошего вам дня!

Я держал себя в руках, но про себя ликовал: «Черт меня дери! Я справился с первым заказом! И получил деньги! Я чертов художник!»

После этого я стал часто рисовать Джорджа. Наброски продавались каждый день. Работники местных офисов, продавцы из магазинов и официанты начали говорить о нас, и неожиданно по Шордичу пошла молва о нас с Джорджем и моих рисунках.

Я чувствовал, что все налаживается. Хоть я и жил все еще за чертой бедности, мои планы отправиться в Хэмпстед и рисовать там отошли на второй план: я не сомневался, что успех ждал меня здесь. Требовалось лишь время, чтобы все получилось, – в этом я был уверен.

– Я справлюсь, – говорил я Джорджу, когда чувствовал, что нам обоим не помешало бы подбодриться. – Я все сделаю.

Джордж при этом всегда смотрел на меня так, словно в эти минуты я проявлял слабость, но я точно знал, что однажды покажу ему, на что способен.

– Не смотри так на меня, маленький негодяй, – говорил я. – Просто подожди – и увидишь.