Джайлс Кристиан - Ворон. Сыны грома

– Ты хочешь продать ее мне?

Император щелкнул пальцами слуге, который наполнил вином серебряный кубок и поднес его своему господину.

– С моей души свалился бы груз, если б я знал, что евангелие хранится у тебя, мой государь, – ответил Эльдред, погладив длинные усы. – Английские короли дерутся между собою, как собаки над объедками. Им нельзя доверить святыню.

– Книга с тобой? – спросил Карл, потягивая вино и не сводя глаз с Эльдреда.

Алкуин, стоявший рядом с императором, смотрел на меня. Один его глаз был полузакрыт, но второй казался острым, как дротик, и я вдруг захотел опорожнить кишки. Уверенный, что советник разгадал во мне язычника, я боялся слов обвинения, которые могли вот-вот сорваться с высохших старческих губ.

– Ее охраняют мои люди, оставшиеся на речной пристани, – сказал Эльдред. – Прости, государь, я не отважился везти ее через леса и поля. На этой земле я чужой, а отправиться в неизвестность со святыней в руках мог бы только глупец.

Карл кивнул.

– Я вижу, что благонравие, рассудительность и… – император помедлил, слегка улыбнувшись, – устремленность к цели живут в твоем сердце, как Святая Троица – в сердце нашей веры.

– Благодарю, государь, – произнес Эльдред, извиваясь. – Твои слова – честь для меня и для всего королевства Уэссекс. – Олдермен быстро взглянул на Эгфрита, затем опять воззрился на Карла. – Я отдам тебе сокровище, государь. По честной цене. Ведь мы немало потеряли, чтобы его обрести.

Император откинулся назад, продолжая изучать англичанина, стоявшего перед ним.

– Я должен ехать в Париж, чтобы увидеть, как идет строительство береговых укреплений. Кроме того, что на севере меня одолевают саксы, мои прибрежные владения все еще подвергаются набегам безбожников-датчан, да сотрет их Господь с лица земли – их и всех язычников. По пути в Париж я разыщу тебя на пристани и сам взгляну на Евангелие. Если оно вправду так ценно, как ты говоришь, мы поладим. Ты останешься доволен моею щедростью, Эльдред. – Олдермен опустился на одно колено. Мы последовали его примеру, после того как Эгфрит на нас зашипел. – А теперь оставьте меня, – приказал император, нахмурившись так, будто его внезапно поразили хвори и горести преклонных лет.

Что до меня, то я был только рад покинуть этот город зачарованной воды и огромных каменных строений, прежде чем нас разоблачат. Отец Эгфрит огорчился из-за того, что ему не представилась возможность выкупаться в горячих источниках, о которых он нам говорил, однако это разочарование с лихвой восполнялось нашим успехом, достигнутым во многом благодаря его, Эгфрита, хитрости. Когда бледное солнце покатилось к западному краю осеннего неба, мы, забрав лошадей и получив обратно оружие, покинули Экс-ля-Шапель.

Возвратившись на пристань, мы не нашли там ни «Змея», ни «Фьорд-Элька». Нас ожидали Хастейн и Ирса Поросячье Рыло. Они играли в тафл, сидя на молу возле жаровни, полной раскаленных потрескивающих углей. Какой-то человек ловил на удочку крабов, лежа на животе рядом со своею собакой, которая тоже разлеглась, опустив голову на лапы. Кроме норвежцев и этих двоих, поблизости никого не было.

– Мы встали выше по реке, – сказал Хастейн, махнув в сторону прибрежных домов и темного лиственного леса, за которым зияла чернота.

– Там есть городок, от воды до него меньше трех выстрелов из лука, – прибавил Ирса, собирая и складывая в карман ракушки для игры в тафл, пока Хастейн туго сворачивал их меха.

По-видимому, торговля, обильная пища, женщины и приключения оказались тем соблазном, перед которым викинги, до сих пор проявлявшие осмотрительность, все же не смогли устоять.

– Чего ж мы ждем? – спросил Пенда, когда я перевел ему слова норвежцев. – Они там, поди, вовсю развлекаются с местными шлюхами, и я не хочу, чтобы мне досталась безобразная свинья.

– Пенда! – одернула его Кинетрит. – Ты греховодник.

– Стараюсь, миледи.

– Ну так как, Ворон, мы разбогатеем? – спросил Поросячье Рыло, ковыряя мизинцем в носу и радостно улыбаясь.

– Ты уже богат, Ирса, – сказал я, на что он ответил гордым кивком. – Да, император не намерен нас убивать, и скоро ты станешь еще богаче.

Мое сердце подпрыгнуло в груди, как бывало всегда, когда я видел «Змея». Он стоял, привязанный кормой и носом к высокому молу, а «Фьорд-Эльк» был пришвартован к нему с правого борта. На обоих кораблях я разглядел людей, на берегу вокруг костров стояли шатры из шкур. Я ожидал увидеть буйное веселье, однако викинги имели подавленный вид. Вскоре я понял: они тревожились, желая поскорее узнать, как прошла наша встреча с императором франков.

– Этот Карл не глуп, – сказал я Сигурду и тут же пожалел о своих словах: само собой, он был не глуп, раз правил империей. – Если б не монах, нас и близко не подпустили бы ко дворцу, – признал я нехотя.

Сигурд посмотрел на Эгфрита и слегка кивнул.

– Так он придет?

Ярл облокотился на свернутую шкуру, на его худом лице тени играли с отсветами костра. Рядом храпел Улаф: Флоки Черный подметил, что так храпит олень в половой охоте. Мы обо всем рассказали Сигурду, но он как будто не вполне поверил, что император действительно придет к нам смотреть наш товар.

– Карл едет в Париж, – пояснил я. – И обещает отыскать нас по пути.

– В Париж? – произнес ярл, словно удивленный тем, что у короля могут быть какие-то дела в этой смердящей дыре.

– Он строит укрепления против датчан, – улыбнулся я, как улыбается кормчий корабля, притворяясь, будто буря его не пугает.

– Тебе следует держать людей на привязи, Сигурд, – сказал Эгфрит, морщась. За нашими спинами боролись Свейн и Брам, а другие викинги ревели, поддерживая того или другого. – Как только император увидит Евангелие, он захочет его получить, – продолжил монах. – Если все пройдет так, как я прошу в своих молитвах, Карл купит книгу по хорошей цене. Но если он проведает, что вы норвежцы… – Эгфрит поднял палец, перепачканный чернилами, – он сочтет себя обязанным забрать ее у вас силой.

– Довольно разговоров, – ответил Сигурд, сопроводив свои слова широким зевком, что, верно, обидело монаха. – Разбудите меня, когда придет император. – Ярл отодвинул назад скатанный мех и положил на него голову. – Но если спугнете хороший сон, отрежу вам яйца.

Я отправился в шалаш, который соорудила Кинетрит. Сигурд на то и был ярлом, чтобы держаться неустрашимо, и все-таки он не видел своими глазами того каменного мира, что строили франки. Он не встречался с Карлом.

Два дня спустя мы проснулись на рассвете под гавканье наших часовых. К нам приближался император. Мы спешно надели кольчуги и шлемы, взяли оружие – не потому что хотели драться, а потому что хотели предстать перед франками во всей красе. Извечное тщеславие понуждает воинов лезть из кожи вон, чтобы принять внушительный вид перед другом и недругом. Наш вид в самом деле мог показаться внушительным: мы, более трех десятков викингов, стояли в своих лучших доспехах, сжимая копья, мечи и топоры. Но если мы и думали, будто выглядим грозно, то лишь потому, что еще не видали франков, чье войско внушило бы ужас кому угодно. Взяв щиты, мы выстроились стеною в два ряда перед «Змеем» и «Фьорд-Эльком». По бокам встали лучники.