Питер Мейл - Алмазная авантюра

С последней россыпью гитарных аккордов музыка умолкла, и ее сменила барабанная дробь. Станиславская, которая все это время часто наведывалась в бар, замерла в центре танцплощадки, вскинув руку. Потом она медленно наклонилась вперед и взялась за подол своего длинного платья. Барабанная дробь становилась все тревожнее, пока она, дюйм за дюймом, подтягивала платье все выше и скидывала туфли.

– Это что, кабаре? – спросил Сэм.

– Ну, сомневаюсь, что она будет петь.

И она не стала петь. Вместо этого Станиславская начала медленно садиться на шпагат, к восторгу мужской аудитории. Последняя барабанная дробь, и она опустилась, уронив голову. Последовала короткая пауза, а затем взрыв аплодисментов, она встала, поклонилась, подобрала туфли и неспешно покинула площадку.

– Что ж, это точно покруче пения, – сказал Сэм. – Как думаешь, что она сделает на бис?

Мими и Сэм разговаривали с Кэти, когда, почти сразу после полуночи, на подъезд ной дорожке показалась машина. Мими принялась настраивать фотоаппарат. Сэм сощурился от света фар:

– Странное время, чтобы явиться на вечеринку.

Кэти улыбнулась:

– Это не гости. Охрана. Отличные ребята, каждый час приезжают на протяжении всей ночи. – Она обернулась к Мими. – Я уверена, они с удовольствием сфотографируются.

И она замахала, приглашая охранников выйти из машины.

Мими поставила охранников на краю дорожки между двумя fl ambeaux.

– Alors, – сказала она. – Придайте себе свирепости.

Оба охранника нацепили темные очки, выкатили грудь колесом, нахмурили брови и сложили руки на груди.

– Великолепно, – сказала Мими. – Я оставлю снимки мадам Фицджеральд.

Когда они снова присоединились к компании, праздник близился к завершению. Музыканты играли медленные романтические мелодии, и настало время первых прощаний. И снова вечерний воздух наполнился звуком поцелуев, заверениями в вечной дружбе, приглашениями на ланч и на ужин – так часто бывает в последние минуты удачных вечеринок.

Однако для Фица вечер еще не окончился. Он совершил набег на свой личный бар и принес коньяк 1936 года, который, как он заявил, будет единственным достойным завершением такого дня. Его уставшие американские гости отказались, сказав, что хорошего было слишком много, и остались Фиц с Кэти, Мими, Элена, Филипп и Сэм.

Мерцали fl ambeaux, в небе висела луна, аромат цветов был столь же нежным и упоительным, как и коньяк, – настал один из тех редкостных моментов, когда все счастливы. Долгое, удовлетворенное молчание нарушил Фиц.

– Шикарный вечер, – сказал он. – И все вы, девочки, выглядели просто сногсшибательно. – Он поглядел на Кэти и подмигнул. – Приятно, что удалось выгулять камешки.

– Это точно, – сказал Сэм. – Зрелище было что надо. – Он задумчиво глотнул конь яка. – Надеюсь, мне можно высказать свое мнение. Я бы не советовал вам брать драгоценности в Сен-Тропе. Там пару раз случались неприятности с гостиничными сейфами, оказавшимися недостаточно надежными.

Кэти кивнула:

– Совершенно верно. Я уже сказала девочкам, что там мы обойдемся пляжными украшениями, а все самое дорогое оставим здесь. Фиц установил такой сейф, он огромный, как гроб, и дверца у него шести дюймов толщиной. Кроме того, есть еще наши охранники. Если кто-нибудь попробует залезть, они окажутся здесь через две минуты. Так что, думаю, все будет в порядке.

– Прекрасно, – сказал Сэм. – Да, пока не забыл. Недалеко от того места, где вы будете, есть пляжный ресторан «Le Club 55». Очень неформальный, там можно пообедать даже в бикини.

Фиц засмеялся, похлопав себя по животу:

– Приму к сведению.

Сэм с Ребулем обзавелись привычкой завтракать вдвоем, сплетничая, словно марсельские торговки рыбой, о том, чем занимались и кого видели. В это утро, сразу после вечеринки, недостатка в темах не было: декольте Нины де Монфор; памятный шпагат Станиславской; Юбер, несостоявшийся шансонье; ошеломительная демонстрация бриллиантов, устроенная Кэти и ее гостьями, а также их решение оставить бриллианты на выходные в пустом доме.

– Все это убеждает меня в справедливости собственной догадки, – сказал Сэм. – Коко организовала им уик-энд в Сен-Тропе и сказала, что сама не сможет с ними поехать. И еще одно: у нее, кажется, очень доверительные отношения с отцом, и я бы не удивился, если бы он тоже оказался причастен к делу. Всегда хорошо иметь сообщника, которому полностью доверяешь.

Ребуль поднял глаза, его круассан замер на полпути ко рту.

– Но какова его роль? Держать ее сумочку, пока она отпирает сейфы?

– Не знаю. Но кто-то ведь должен сбывать бриллианты.

– И что ты собираешься делать? Рассказать Эрве? Сомневаюсь, что его сильно обрадует простая догадка.

– Это я понимаю. И у меня есть одна мысль. Если мы сумеем поймать ее с поличным, этого Эрве будет достаточно.

– Кто это «мы»?

– Ну, я-то в любом случае. Но мне нужна помощь полиции.

– Гм. Ладно. Ты сформулируй поточнее свою мысль, а я позвоню Эрве.

– Ты не попросишь его об одном одолжении?

– Я и так уже прошу. Что еще?

– Пусть он запросит сведения об Алексе Дюма.

В тот вечер Эрве, кажется, был расположен оказать Сэму любезность, чему, без сомнения, способствовали стаканчик лучшего марсельского пастиса и одна из лучших гаван.

– Итак, Сэм. Я готов повеселиться. Что там у тебя за идея?

– Наверное, мне нужно объяснить, как я к ней пришел. Во-первых, все три нераскрытых ограбления случились в тех домах, которые реконструировала Коко Дюма, и ни в одном не было признаков взлома: никто не пытался отключить охранную систему, никто не взламывал двери, даже отпечатков пальцев никаких. И это явно говорит о том, что у вора имелись все необходимые коды и ключи. Положение Коко позволяет ей так или иначе проделать все это. Она сама заказывала все необходимое оборудование для системы сигнализации, контролировала ее установку. Не исключено, что она лично подбирала коды – еще одна мелочь, о которой не нужно беспокоиться хозяевам, или же она могла сказать, что сохранит коды у себя на случай, если хозяева их забудут.

Сэм умолк, чтобы промочить горло. Эрве смотрел на него, чуть улыбаясь, словно получая удовольствие от представления.

– Продолжай, Сэм. Продолжай.

– Так вот, по моему убеждению, скоро произойдет следующее ограбление, в доме Фицджеральдов, который Коко тоже перестраивала. Почему? По трем причинам: благодаря ей в доме в выходные не будет ни души; затем, она отклонила приглашение поехать с Фицджеральдами и их гостями; и наконец, я лично присутствовал на вчерашней вечеринке, и бриллиантов там было продемонстрировано столько, что хватило бы на целый бутик. И все они останутся в доме.

Эрве, все еще улыбаясь, сказал: