Лайза Джуэлл - Дом на улице Мечты

– У вас там что, коммуналка, что ли? – опешила Дейзи.

Кон улыбнулся – такая, как Дейзи, точно оценила бы принцип коммуналки.

– Да, – сказал он. – В каком-то смысле да. Один поэт сдает комнаты в своем особняке.

– Ух ты, поэт! – с восхищением произнесла Дейзи.

– Да. Он немного странный, вроде как отшельник, но хороший парень. А дом просто огромный. Кто только в нем не жил! И художники, и певцы, и актеры… Правда, крутое место, – заверил ее Кон.

Когда Кон с Дейзи вошли, все сотрудники почтового отдела подняли головы, и их взгляды автоматически нацелились на стройные ножки Дейзи, но она, казалось, вообще не замечала, что все на нее пялятся. Обычно, когда кому-нибудь «сверху» приходилось спуститься «вниз», чувствовалось, что задерживаться в этой чуждой среде им не хотелось, а хотелось побыстрее получить то, за чем пришли, и поскорее уйти назад, к ярким огням нормальной жизни. Но Дейзи была абсолютно невозмутима. Казалось, она совершенно не замечала, что находится в шумной комнате, полной людей, а на заднем плане орет «Radio One».

Кон подвел Дейзи к стеллажу с посылками.

– Есть что-то от Miu Miu в редакцию Vogue? – спросил он сидящего за рабочим столом Найджела.

– Да, – ответил тот, доставая огромный пластиковый пакет. – Буквально пару минут назад доставили.

Найджел передал сумку Кону и улыбнулся Дейзи.

– Привет, – с глупым видом сказал Найджел. – Кто вы?

Кон метнул в него укоризненный взгляд. Дейзи не для того пришла сюда, чтобы флиртовать с толстяком в свитере Primark.

– Привет, – улыбнулась она. – Я – Дейзи.

– Привет, Дейзи. Меня зовут Найджел.

– Вам нравится Miu Miu, Найджел? – кокетливо спросила Дейзи.

Найджел улыбнулся.

– Обожаю, – сказал он.

– И обувь у них, по-моему, прекрасная.

– О да, – согласился Найджел. – Прекрасная обувь. Но не такая прекрасная, как Christian Louboutin. Вот те делают действительно классные туфли.

Дейзи засмеялась, а затем и Найджел рассмеялся. И Кон в изумлении смотрел, как они вместе смеялись, сорокалетний толстый мужик из Эно и этот белокурый ангел с восьмого этажа. И тут-то Кон все понял. Дейзи сошла с картинки и была у него в руках. Это был просто вопрос времени.

Было пять утра. Руби уже собиралась прокрасться вверх по лестнице и пойти спать, как вдруг увидела в коридоре высокий силуэт. Это была Мелинда, ухоженная и опрятная, ее светлые волосы были убраны в аккуратный пучок. В своей сине-желтой униформе она выглядела просто сногсшибательно. И перед зеркалом готовилась к новому рабочему дню.

– О, привет.

Мелинда сняла с вешалки свое кожаное пальто и окинула Руби ледяным взглядом.

– Утро. Доброе, – сказала Руби, вдруг поняв, как сильно от нее несет алкоголем. Она ощутила, насколько липкими и грязными стали ее ладони, и ей вдруг резко захотелось как можно скорее вымыть руки.

Некоторое время две женщины стояли друг напротив друга. За окном запела птичка. Первой заговорила Мелинда.

– Я не собираюсь разговаривать с тобой сейчас, потому что ты пьяна, но хочу, чтобы ты знала. Если ты хоть чем-то, хоть как-то обидишь моего сына, клянусь Богом, я тебя выпорю.

Она перекинула пальто через плечо, взяла свою сумочку якобы от Mulberry и вышла.

Руби постояла еще немного, ощущая, как в ее пустом желудке бурлят водка и красное вино. Затем вдруг ее под дых ударила волна возмущения, и Руби словно кто-то вынес к входной двери. Она распахнула ее и рванула вниз по ступенькам, к удаляющейся фигуре Мелинды.

– Ты больная сучка, слышишь?! – крикнула ей вслед Руби.

Мелинда обернулась и посмотрела на нее. И на Руби внезапно снизошло прозрение. Она словно увидела всю эту сцену чужими глазами: сумерки, посреди улицы стоит растрепанная брюнетка в обтягивающих джинсах и топе из джерси и орет на шикарную блондинку с идеальной кожей, в свежеотглаженном костюме.

– Повторяю, – начала Мелинда, вытаскивая из сумки ключи от своей машины, – я не стану с тобой разговаривать, пока не протрезвеешь. Так что удачного дня.

Тишину морозного утра нарушил скрежет замка. Мелинда скользнула на водительское сиденье, пристегнулась, медленно и аккуратно выехала на улицу на своем миниатюрном «Пежо-306» и скрылась в предрассветной мгле.

Руби еще с минуту постояла на тротуаре, слегка покачиваясь на волнах этого сюрреалистического сочетания собственного конца дня и начала дня Мелинды. Потом Руби взобралась по ступенькам на крыльцо, вошла в особняк, поднялась в свою комнату, не раздеваясь, рухнула на кровать и тут же уснула.

Любовь Тоби напоминала волны в океане – то прилив, то отлив. Когда он впервые увидел Руби пятнадцать лет назад, его охватило страстное желание. Он хотел ее до такой степени, что засомневался в интенсивности всех других чувств, которые когда-либо испытывал к женщинам. Даже к Карен. Никогда в своей жизни Тоби так не хотелось совершить соитие с другим человеком. Он чувствовал, что ко всем частям его тела резко прилила кровь. К рукам, ногам, даже к глазным яблокам. В присутствии Руби он обильно потел и весь светился, словно инфракрасный порт. Пришлось держать руки в карманах, чтобы случайно не дотронуться до нее.

Но уже на второй день своего пребывания в особняке Руби привела огромного мужика, которого представила как «старого друга», и трахалась с ним до поздней ночи. Так долго, что Тоби пришлось даже спуститься в гостиную и лечь спать на диване. Потом этот верзила все выходные болтался в доме в халате Руби и курил везде и всюду, особенно в ванной комнате. Этот эпизод Тоби посчитал скорее недоразумением и с облегчением вздохнул, когда в понедельник днем не увидел «друга» в доме. Только вот три дня спустя Руби приехала домой посреди дня, и не одна, а в обществе парня, которого представила своим басистом, буркнула что-то про переделку песен, а затем вместе с ним исчезла в своей комнате, из которой донеслись невероятно громкие стоны. И понеслось: бесконечная вереница «старых знакомых», «хороших товарищей» и «лучших друзей», то влезавших, то вылезавших из ее постели – некоторые лишь единожды, другие же на регулярной основе. Некоторые из любовников Руби обладали модельной внешностью, другие же были отчаянно уродливыми. Паре из них даже удалось перейти в ранг «бойфрендов», но все эти отношения носили мимолетный характер. Инициатором разрыва всегда выступала сама Руби и никогда не плакала об этом.

Распущенность Руби, как ни странно, только еще больше подстегивала желание Тоби. Однако со временем его влечение перешло в несколько иную плоскость, переросло в настоящую привязанность. Когда они оставались наедине: слушали концерты, смотрели телевизор, выпивали, обсуждали музыку, лучше ситуации Тоби и представить себе не мог. Когда у Руби бывали гости, он научился переключать свое внимание на что-то другое – включал музыку и пережидал, словно дождь.