Сара Груэн - У кромки воды

Эллис закатил глаза и покачал головой.

– Да – в смысле, когда вы здесь, – ответила Мэг. – Сегодня будет местный деликатес, и у нас только одна буханка, чтобы макать в суп: пышная, белая, только утром испекли. Ее и близко на всех не хватит. Возвращайтесь пораньше, а то все съедят, потому что остальным достанутся свекольные сэндвичи на стандартном хлебе.

– В честь чего особое угощение? – деловито спросил Хэнк.

– Считайте, что в честь вашего возвращения, – ответила она и скрылась.

– По-моему, из-за этого лесоруба у нее теперь пары винтиков не хватает, – заметил Хэнк.

Эллис рассмеялся:

– По-моему, у нее всегда винтиков не хватало.

Местный деликатес.

Хотела бы я сказать, что сразу отмела эту мысль, но если мои подозрения были верны, Мэг состряпала, в буквальном смысле, единственное решение моей проблемы.

Могу ли я ей это позволить? Смогу ли потом с этим жить?

Интересно, Рона и Mhàthair вышли собрать необходимое или они уже в кухне?

Хэнк и Эллис только начали собирать вещи, когда открылась входная дверь, и вошел Уилли-почтарь. Он приблизился к огню.

– Доброе утро, – сказал он Анне. – А денек-то нынче dreich [22].

– Это точно. Хотела бы я провести его у огня, – со вздохом ответила Анна. – Но поле само себя не вспашет.

– Да как же нынче пахать, будешь drookit [23]!

Лицо у Уилли было сердитое, но я слишком хорошо знала о его чувствах к Анне и угадала в этом выражение нежной привязанности.

– У меня плащ есть. Если промокну, в дом пойду.

– Уж потрудись, – ответил он, сурово кивнув. – У меня для твоих гостей письма. Точнее, письмо и телеграмма.

– Вон они сидят, – сказала Анна, мотнув в нашу сторону головой, словно иначе Уилли бы нас не нашел.

– И кто из вас мистер Бойд? – спросил он, подойдя к столу.

Хэнк протянул руку, и Уилли сунул в нее письмо.

Даже если бы почерк и не был безупречным, и от письма не исходил бы по-прежнему слабый аромат Soir de Paris, бледно-лавандовый конверт от «Бэзилдон Бонд» выдал бы автора сразу.

– О боже. Кажется, птичка все-таки меня выследила, – сказал Хэнк.

Он сунул нож под клапан конверта.

– Скорее всего, умоляет вернуться домой. Что ж, теперь уже скоро, а там, полагаю, мне придется надеть на ее прелестный дюпоновский пальчик кольцо.

Пока Хэнк вытаскивал письмо Вайолет, Уилли протянул мне телеграмму. Он смотрел в мои глаза довольно долго, и я поняла, что он что-то хочет сказать. Послание я взяла крайне неохотно.

– Давай, открывай, – сказал Эллис.

Я сидела неподвижно, сжимая в руках телеграмму. Я думала, что хуже уже некуда, но, судя по всему, я ошибалась. Эллису предстояло узнать, что мой отец умер, а еще о том, что я спрашивала, как получить развод.

Хэнк развернул письмо и стал читать.

– Если ты не собираешься читать, прочту я, – сказал Эллис, выхватив телеграмму.

Я закрыла глаза рукой. На несколько секунд, пока они оба читали, воцарилась тишина.

– Какого черта? Твой отец умер? – спросил Эллис. – Почему ты ничего не сказала?

– Господи, – глухо произнес Хэнк.

– Господи! – закричал Эллис, ударив ладонью по столу. – Черт, Мэдди! Мы богаче Креза! Мы богаче Хэнка! Но лишь потому, что ты не мальчик, и, слава богу, у нас нет мальчика, иначе нам бы пришлось назвать его в честь твоего деда, вместе с фамилией, просто чтобы получить доступ к процентам, а потом все чертово состояние отошло бы пацану в его двадцать первый день рожденья. Но, похоже, твой дед заглянул не слишком далеко. Ха! Ты перехитрила короля грабителей, моя блестящая бесплодная принцесса. Теперь мы сможем купить собственный дом на Риттенхаус-сквер – и пусть полковник провалится!

– Она меня бросила, – тихо произнес Хэнк. – Она меня к чертям бросила…

Я взглянула на него сквозь пальцы. Хэнк был бледен, лицо у него вытянулось. Эллис прыгал по комнате, как дурацкий лепрекон. Телеграмму он оставил на столе. Я подобрала ее и прочла.

Он был прав. Я получала все, без условий, чистыми, но лишь потому, что была единственной наследницей. Если бы где-то нарисовался наследник мужского пола, я бы не получила ни цента, разве что объявившийся был бы моим собственным сыном, в случае чего я осталась бы без гроша, как только он достиг бы совершеннолетия. Юрист предлагал мне встретиться с ним лично, как только я вернусь в Штаты, но никакого упоминания о разводе не было. Я поняла, что именно это Уилли и пытался мне сказать: телеграмму можно спокойно читать при муже.

Я положила телеграмму на стол и подняла взгляд. Хэнк не сводил с меня глаз. Вид у него был озадаченный. На глазах стояли слезы.

– Она меня бросила, Мэдди, – сказал он, качая головой. – Собирается замуж за Фредди. Не понимаю, как она могла так со мной обойтись?

У него резко поменялось выражение лица, он стукнул по столу.

– Фредди! Чертов Фредди! Должно быть, он с самого начала это планировал! Хотел, чтобы я уехал, чтобы он мог украсть Вайолет! Я его убью, Эллис – клянусь, я его убью!

Он тоже вскочил из-за стола, и Эллис внезапно оказался перед ним и схватил его за плечи.

– Нет, ты его не убьешь, – спокойно и медленно произнес Эллис. – Мы сделаем снимки, а потом поедем домой, и тогда, когда станем известны на весь мир, ты ее вернешь. Вот что мы сделаем.

Хэнк уставился Эллису в глаза, пыхтя и раздувая ноздри, как разъяренный бык.

– Тогда за дело, – сказал он.

– Если ты так ставишь вопрос, то, думаю, выбора у меня нет, хотя я и наслаждался минутой, проведенной с моей прекрасной богатой женой, – сказал Эллис.

Он надел пальто, потом поцеловал меня в щеку.

– Прощай, роскошный золотой гусь. Увидимся за ужином.

Когда за ними захлопнулась дверь, я была слишком поражена, чтобы шевельнуться. Похоже, Анна тоже: она сидела на диване, держа в одной руке серебряную ложку, а в другой – суконку для полировки.

Мэг вышла из кухни, с отвращением качая головой. Прошла к окну и выглянула наискосок, глядя, как удаляются Хэнк и Эллис.

Увидимся за ужином, сказал он.

Я по-прежнему сидела за столом, борясь с мыслями и пытаясь превратить их во что-то, что не закончилось бы хладнокровным убийством. Я старалась смотреть на все исключительно рационально, как на выбор между органами: мой мозг или его почки. Но речь шла не просто о почках. Речь шла о его жизни.

Я пыталась представить это как самозащиту, но оно ею не было. Если я позволю этому случиться, получится казнь, к тому же еще и с упреждением, потому что мужу только предстояло совершить преступление.

Я так не могла. Несмотря на угрожавшую мне потерю, я не собиралась просто сидеть рядом и смотреть, как его отравят. Только я пришла к такому выводу, дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену.

Вошли двое полицейских. На улице за ними был припаркован темный фургон, и сквозь дождь я разобрала на его боку надпись «Полицейское управление Инвернессшира».