Грэм Джойс - Там, где кончается волшебство

Домой я добиралась долго. Наверное, у меня все было на лице написано, потому что никто не останавливался. Стоял чудесный весенний вечер; в кронах деревьев, как оглашенные, галдели дрозды, но меня все это не трогало. Когда на ступеньке моего дома я увидела Артура, то очень обрадовалась. Мне так хотелось отвлечься от всех этих тягостных мыслей.

– И сколько ты тут уже торчишь?

– Недолго. Не хочешь прогуляться до «Льва»?

Я никогда не бывала в «Красном льве», хотя проходила мимо не меньше сотни раз и каждый раз гадала, как там внутри, – поэтому согласилась моментально. В пабе стояли тишь да покой. Два седеньких старца сидели по разным концам барной стойки, потягивали слабое пиво и вдохновенно игнорировали друг друга. За столиком, взявшись за руки, шепталась парочка. На стенке в стеклянном коробе висела мумифицированная щука. Такое ощущение, что хозяин довольно хорошо знал Артура. Я не могла решить, что выпить. Он посоветовал какой-то бейбичам, сославшись на то, что большинство клиенток выбирают именно его. Ну, я его и заказала. Артур принес себе пинту горького, а мне – бейбичам.

Мы сели за столик. Артур поставил на картонную подставку пиво, я поставила на подставку бейбичам. Артур потягивал пиво, а я потягивала бейбичам. Напиток оказался шипучим и приторным; от пузырьков и сахара у меня, видно, голова слегка поехала, потому что я вдруг кое-что вспомнила, касающееся Артура, и захихикала – впервые после смерти Мамочки.

– Что?

– Ничего, – ответила я.

– Ну что, скажи?

Я замотала головой. На самом деле, вспомнила его гигантскую штуку, как она в тот раз стояла, и задумалась, опала ли она когда-нибудь.

– Ну как тебе бейбичам?

– Довольно вкусно. Не то чтобы безумно, но…

– Безумно и не надо.

– Ну да, не надо.

Я выпила еще немного, чтобы Артур не подумал, будто мне не нравится. Потом осмотрелась. Один из стариков таращился на меня через пивную кружку. Я провела рукой по стриженой башке.

Артур поведал мне свои хорошие новости. Его избрали держателем одной из трех «бутылок», а точнее, бочонков эля на Пасхальном параде в Халлатоне. Там ежегодно проводился старинный фестиваль, носящий длинное название «Урви заячий пирог и пни бутылку». Среди местной гопоты держатель «бутылки» приравнивался к небожителям. Артура просто распирало от гордости, когда он мне это рассказывал.

– Артур, как здорово!

– Скажи же?

– Чудесно.

Мы снова поглазели по сторонам. Артур откашлялся:

– Осока, они тебя в покое не оставят.

– Да ладно! – сказала я с напускной беззаботностью.

– Тебе необходим заступник. Защитник.

– Ты мог бы им стать, Артур? Ты стал бы меня защищать?

– Конечно стал бы, – произнес Артур и отхлебнул от пинты горького. Клочок густой пены повис у него на верхней губе. – Стал бы, если бы знал как.

– Приятно. – (Неожиданно в тишине раздался смех. Он шел откуда-то из другого конца помещения.) – Там еще комната?

– Ага. Курильная. В ней пиво чуть дешевле. Мы иногда садимся там с парнями из байкерского клуба.

– Бьюсь об заклад, хохочете до упаду.

– Хохочем. – Иронии он не уловил. – Так вот про эту комнату. Когда ты там, тебя не видно; зато тебе хорошо слышно, что говорят здесь. Я как-то случайно подслушал разговор Винаблза с Джейн Лоут. Чуешь, куда ветер дует? Оказывается, это он ее обрюхатил. Она ему сказала, что ходила к Мамочке, а он ей: «Это все без толку, прими вот что». Я собирался рассказать тебе еще тогда, когда приходил на ужин, но сама знаешь, как все вышло. – Вспомнив тот памятный вечер, Артур приуныл и уткнулся в пиво.

– Что это было? Что он ей дал?

– Откуда мне знать. Я слышал, но ничего не видел. Я только помню, как он сказал, что это верное средство.

Я поглазела на пузырьки в стакане. Подумала сразу о нескольких вещах, которые Винаблз мог всучить несчастной девушке. Но главным образом подумала о бедной Мамочке. Теперь я точно знала, что не ее ошибка убила Джейн Лоут, – а ведь она с такой мыслью сошла в могилу.

– Еще стаканчик? – поинтересовался Артур.

– Нет, – улыбнулась я. – Одного вполне достаточно.

Артур проводил меня до дома. Мы некоторое время постояли у калитки. Сошлись на том, что вечер выдался прекрасный. Я посмотрела на звезды, и Артур спросил, что я пытаюсь разглядеть.

– Спутники. Советские и всякие другие.

Он рассказал мне, что недавно в космос запустили первый коммерческий спутник. Я понятия не имела, что это за штука.

– Не государственный, Осока. Частный. На частные деньги.

Я обалдела.

– Ты хочешь сказать, кто угодно может запросто отправить в небо спутник?

– Если хватит денег, то да.

– Но это же кошмар!

Артур пожал плечами. Сначала я хотела рассказать ему тоскливую историю о мертвых собачках и обезьянках в космосе, но потом решила, что это неромантично. Мне показалось, он собирался меня поцеловать. Но почему-то передумал. Я несколько расстроилась, когда он просто пожелал спокойной ночи.

На следующее утро мне принесли письмо. Я вроде поняла его смысл, но не знала, как правильно ответить, поэтому отправилась к тому, кто знал. На ферме Люк, Чез и еще двое хиппанов достраивали монструозного размера теплицу. Когда я подошла, Чез шпатлевал швы между стеклами. Все руки у него были заляпаны замазкой. Набравшись храбрости, я произнесла:

– Я все еще не до конца уверена, что ошиблась, но если это так – прости меня, очень прошу, прости. Хотя я не уверена. – И с этими словами я развернулась и зашагала дальше.

– И это ты называешь извинением? – крикнул он вслед, но я не обернулась и прямиком направилась в дом. Спросила какую-то женщину, где Грета, и поднялась наверх, куда меня направили.

Грета лежала на матрасе прямо на полу, под головой высились подушки. Она читала книгу, выглядела чуть бледнее обычного, но чувствовала себя, по-моему, не так уж плохо. В комнате зверски воняло благовониями. Она подняла взгляд и, выдав слабое подобие своей немыслимой улыбки, сказала:

– Привет.

Я села на пол рядом и взяла ее за руку:

– Ты как?

– Нормально. Только все время тошнит.

– Пройдет. Пей побольше воды. И палочки эти выкинь. Все от неправильных запахов. Я принесла лимонный чай с вербеной…

– Чай благодати, – молвила Грета.

– Так Мамочка его и называла. А вот смотри: сейчас я подвешу над твоей кроватью веточку, – к стене булавкой была приколота открытка, я насадила на булавку еще и веточку вербены, – и ты забудешь про ночные кошмары.

– Откуда ты знаешь про кошмары?

– Что за дурацкий вопрос!

Грета заплакала.

– Ну перестань. Ты приняла решение, теперь крепись.

Я говорила словами Мамочки. Она всегда считала, что там, где не было страдания, там и решения не требовалось. Оставив Грету, я пошла на кухню приготовить чай с лимоном и вербеной.