Ирвин Уэлш - Сексуальная жизнь сиамских близнецов

– Вау… Так ты все-таки читаешь мои книжки!

– Ну а как же, конечно. Интересуюсь. Ты же мой отец. А я твоя дочь. Так что надеюсь на взаимность!

– Ой не надо, дочь, твой старик-отец до сих пор в себя не может прийти после рецензии в «Глобе» на «Cудный день». Цитирую: «Как ни старайся, Тому Бреннану никогда не стать Деннисом Лихэйном [25]. И бог бы с ним, было бы вообще о чем говорить. Но штука вот в чем: говорить действительно в целом не о чем. Мэтт Флинн – воплощение всех кондовых, заезженных стереотипов немолодого американца ирландского происхождения, о которых он думает, влезая на барный стул, чтобы выпить „Гиннес“ и съесть жаркое…» – и это пишет газета моего города, блядь! У того, кто это накропал, – Стив Френч его зовут – никогда не хватит духу рассказать своей редеющей аудитории, как уже много лет он обклеивает сортир отказами от издателей, урод, блядь! Мы оба из одного города, но один из нас – миллионер и автор книг из списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс», а второй – какое-то хуйло, которое пробавляется жалкой заказухой…

– Ладно, хватит! Сочувствую, что вышла такая рецензия. Для тебя она ничего не значит, а я тебе позвонила за поддержкой, потому что моя жизнь летит в тартарары!

Я нажимаю на красную кнопку и полностью выключаю телефон.

Врубаю местные новости, но, к счастью, ситуация, кажется, действительно изменилась. Впервые за несколько дней обо мне ни слова! Самый интересный сюжет – про близняшек Уилкс: про органы, которые у них общие и свои, и можно ли их разъединить. Теперь обе близняшки подали друг на друга в суд. Аннабель Уилкс утверждает, что сестра Эми мешает ей встречаться с другом Стивеном. Эми в ответном иске утверждает, что, если Аннабель таскает ее по своим делам против ее воли, это нарушит ее права. Адвокат считает, что есть признаки физического принуждения. На экране появляется мать близняшек:

– Мне больно видеть, как они враждуют. Они должны быть вместе. Наверное, нужно было сделать операцию и разделить их, когда они были еще совсем маленькие. – Джойс Уилкс, затягиваясь сигаретой, выкатывает глаза. – Но я считаю, на то была Божья воля, что они появились на свет именно такими.

Меня слегка подколбашивает, и я ложусь на диван. Сахар, наверно, низкий. Беру книгу Соренсон.

«Иллюстратор научно-фантастических комиксов, ворвавшаяся в мир искусства непрошеным гостем» – такой нелестной характеристикой удостоил критик молодую американскую художницу Лину Соренсон. При всем сарказме этого утверждения верно одно: на ви´дение Соренсон действительно большое влияние оказывает ее футуристическое, антиутопическое представление о человечестве.

Задача Лины Соренсон, которую она сформулировала на самой успешной выставке своих скульптур – «Будущий человек», – заключается в том, чтобы представить, «как люди, если они еще останутся на нашей планете, будут выглядеть и вести себя через несколько миллионов лет».

Еще будучи первокурсницей престижного Чикагского института искусств, Соренсон добилась заметного успеха, что редко случается с художниками в столь юном возрасте. Ее первая выставка «Пустота» – серия антиутопических футуристических живописных полотен – была представлена в чикагской галерее «Блю», которую она и несколько других художников основали в знаменитом Вест-Лупе. После того как несколько вещей купили влиятельные коллекционеры, выставку у себя в нью-йоркской галерее «ГоуТуИт» [26]показала куратор Мелани Клемент. Позднее выставку видели в Лондоне и других городах, где встречали неизменными восторгами. Главное произведение выставки под названием «Пустота» (его купил влиятельный нью-йоркский коллекционер Джейсон Митфорд) создано по мотивам творчества английского живописца-библеиста Джона Мартина (1789–1854). Сюжеты его огромных полотен разворачиваются на фоне панорамных и часто апокалиптических пейзажей. Соренсон, вероятно, видела работы Мартина в лондонской галерее Тейт. Однако, в отличие от Мартина, убежденная атеистка Соренсон смотрит не на библейское, креационистское прошлое, но, заимствуя свойственные британцу форму и масштаб, создает футуристические, антиутопические ландшафты. В «Падении Нового Вавилона» (2006), например, она взяла за основу мартиновское «Падение Вавилона». Новым Вавилоном здесь предстает Лос-Анджелес, каким он видится с Голливудских холмов.

В «Зеро» (2007), работе, перекликающейся с «Гибелью Помпей и Геркуланума» Мартина (1821), Соренсон изображает полуразрушенный Нью-Йорк, как если бы разрушения 11 сентября распространились на весь Средний и Нижний Манхэттен. Соренсон признается, что телевизионная картинка обрушения башен-близнецов постоянно всплывала у нее перед глазами, когда она была подростком и жила в городке Поттерс-Прери в Миннесоте. «Последняя Троица» (2007) явно вдохновлена мартиновским триптихом «Страшный суд» – пророчеством о конце света и воскресении.

Ее гладкая живопись напоминает работы иллюстраторов-гиперреалистов, которые практически не выставляются в крупных галереях, и одновременно – творчество таких художников, как Дали, которого критика часто обвиняла в самоповторах и популизме.

Поначалу критики видели в Соренсон эдакую цирковую лошадку, которая знает только один трюк, однако это мнение пришлось пересмотреть, когда художница создала сатирическое полотно, вызвавшее множество политических споров. В работе «Заблудился, малыш» (2008) разбойник Эйб Линкольн баюкает явно возбужденную Минни-Маус, а из-за Линкольна беспомощно выглядывает Микки весь в слезах. Соренсоновский Линкольн слегка похож на азиата, и некоторые уже успели предположить, что это образ меняющихся (и все более вассальных) отношений Америки с Китаем, особенно американских капиталистических классов, которые продолжают инвестировать в Китай в ущерб развитию отечественной экономики. Соренсон решительно отказывается комментировать эту работу и гнет стандартную линию, столь любимую художниками, от которой всем остальным остается только рвать на себе волосы: «Когда художник начинает объяснять свое искусство, оно перестает быть искусством. Я не критик».

Некоторые видят в работах Соренсон подражание творчеству «Молодых британских художников» (YBA) с использованием той же шоковой тактики, которую применяла эта группа в Британии. Хотя Соренсон объявила, что ее «не трогает» творчество художников YBA и связанные с ними художественные процессы, такие заявления кажутся не вполне искренними, ведь ее работы коллекционирует и продвигает манхэттенский светский лев Митфорд, подобно тому как десятилетие назад художникам YBA покровительствовал Чарльз Саатчи.