Ирвин Уэлш - Сексуальная жизнь сиамских близнецов

«Да нет же, ты была просто напуганный ребенок!»

«Настоящие героини – это Кристал Саммерсби и ее подруга, которые не смолчали и сделали все, чтобы этого больного ублюдка отправить на малолетку».

«Ты была ребенок, Люси! Тебя должен был кто-нибудь выслушать, помочь!»

«Никто не помог. – Я чувствую, как Лина рукой медленно водит вверх-вниз по моей спине. – Так я поняла, что защищаться должна сама. Я с головой ушла в тхэквондо, карате и кикбоксинг и планировала устроить прием этому мудаку, когда его выпустят, но его семейка переехала в другой город, и больше я о нем не слышала».

«Но… Но…»

«Я промолчала, потому что не могла и не хотела видеть себя в роли жертвы. Вот такая я была. Но с тех пор я решила: такого больше не будет. Нельзя молчать. Надо бороться».

«Да. Ты и меня этому научила. Ты. – Она показывает на меня. – Люси Бреннан».

Я сжимаю ее маленькую ручку, она в ответ жмет мою. «Теперь я должна рассказать отцу все как было. Ты единственная, кому я толком все объяснила. Когда я… это, с Джерри… – я понижаю голос и инстинктивно оглядываю пустую квартиру, и Лина тоже оглядывает, – я была все, готова. Из меня как будто всех демонов выпустили. Я была готова, что меня сейчас посадят на цепь и будут делать со мной что хотят. Я была готова сдаться сама… – и я сжимаю ее в объятиях, упиваясь ее приятным, успокаивающим запахом, – и я так рада, что в итоге сдалась тебе, а не полиции…»

Я смотрю в Линины нефритовые глаза и чувствую ее прохладные губы своими. Она снимает с меня наручники, я не сопротивляюсь.

Вот и все.

Мы непродолжительное время целуемся, и во мне начинает все бурлить от желания. Я пальцами стягиваю одежду и обрабатываю Лину, показывая, откуда я такая взялась. Пока она возбуждается, засовываю другую руку себе в штаны и начинаю костяшками пальцев тереть себе клитор, как боец, пытающийся вскрыть шрам врага. Я сразу кончаю, Лина стонет, и я продолжаю что есть силы обрабатывать лобок себе и ей. Мельком вижу, как она закатывает глаза кверху и, рыча, как дикий зверь, резко выпрямляет ноги, как пловец, но тут и я чувствую, что мои глаза устремляются к небу. «Бля-а-а…»

Я раздвигаю ноги, чтобы сильнее прочувствовать сладострастную пульсацию в теле: ощущения настолько офигенные, что от удовольствия я кусаю нижнюю губу. «Блядь… Блядь… Блядь…»

«Бля-а… – выдыхает Лина; я высвобождаю руки-ноги и откидываю волосы с лица. – Хорошо-то ка-а-а-к…»

«Конечно, а как же?»

Господи, я так адски возбудилась, читая этот последний кусок. Но нужно же было чем-то себя побаловать после исповеди, вот я и рассказала в блоге про этот момент после разговора . Но самое главное, что в итоге я получила свободу, какой раньше никогда не обладала, и еще обрела Лину. Оставалось только сбросить жир. И я сбросила. Потом была беременность, снова лишний вес, от которого я теперь снова пытаюсь избавиться.

Как только мы с Линой решили, что хотим ребенка, не было ни малейшего сомнения, кого из нас нужно будет осеменять и кто будет его вынашивать девять месяцев. Линина карьера в искусстве опять пошла в гору: вновь возник мощный интерес к ее скульптуре, особенно к «Новому человеку», и, конечно, к выставке фотографий, так что ей надо было трудиться.

– Я так долго к этому шла, – говорила она, – а ты, как профессионал, сможешь быстро восстановить форму.

Звучит правдоподобно, но вышло все не так уж гладко. Но я не жалуюсь, вернее, жалуюсь, но не сильно. Наверное, мы все мастаки придумывать себе оправдания. Я уверена, что тоже реализовала бы себя, если бы делала карьеру, хотя и немного иначе. Но теперь я мать, и во многом сейчас для меня самое счастливое время в жизни. Само собой, не все идет гладко, да и никогда гладко не бывает, и c Нельсоном я, бывает, сильно устаю. Он требует много внимания, а Лина не всегда может помочь, так как бóльшую часть времени работает в мастерской.

Я закрываю ноутбук и смотрю по телику на эту тварь Мишель и ее дебильное шоу про свиданки с похудением. Входит Лина с каким-то жутко хмурым выражением на лице.

– Что случилось?

– Ничего… На самом деле офигенная новость, – говорит она, изображая радость, и сует мне контракт.

Увидев внизу итоговую сумму и не веря своим глазам, я слышу свой собственный вздох удивления. И обнимаю Лину:

– Господи, это ж охуеть можно!

– На следующей неделе за ним приедут, – печально говорит она, как будто имеет в виду Нельсона.

– А-а, да… – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал озабоченно. Никогда не понимала этот бред у художников по поводу продаж своих работ. По мне, так получил бабки и дальше пошел по-быстрому мастырить новый экспонат.

Она будто читает мои мысли:

– Я знаю. – Она улыбается и целует меня, обдав запахом свежего пота. – Мне надо его отпустить. Мама с папой встали уже?

– Не видела, – я понижаю голос, – но слышала какое-то ворчание в гостевой. – Осекшись, я приставляю ладонь к уху. – А судя по этим булькающим звукам, проснулся Нельсон.

Лина идет в душ и переодеваться, а я начинаю собирать Нельсона и собираться сама, чтобы ехать в аэропорт: тут недалеко. Мы перекусываем вместе с Соренсонами: на завтрак у нас бейглы и апельсиновый сок. Странно, насколько они не похожи на людей, которых я представляла себе, когда тайно переписывалась с ними по мейлу (они, кстати, до сих пор думают, что общались с дочерью). Я представляла Тодда высоким и худым, а он оказался коренастым и полным, со светло-седыми волосами, стриженными под ежик, и лицом, испещренным глубокими морщинами. Он почти все время молчит, зато Молли говорит за двоих: несет какую-то пустую, бессвязную чушь. На голове у нее мочалка из волос после химии, черты лица ястребиные, двойной подбородок и мясистые руки с тонной целлюлита. Мы едим, обсуждая светские банальности, Молли рассказывает какой-то свой сон про вчерашний День благодарения.

– Наверно, оттого, что у вас тут повсюду вода…

Я даже представить себе не могла, что отец сюда переедет, но он купил дом у какой-то закатившейся звезды баскетбола из «Майами хит», которого продали то ли в Кливленд, то ли еще в какую-то захудалую команду Ржавого пояса. Признаюсь, мне иногда становится обидно, что Мона теперь живет в такой роскоши и что она, скорее всего, будет основной или вообще единственной наследницей отца, особенно когда родится ребенок. Хотя жаловаться, в общем, смысла нет: мне нравится жить здесь с Линой, тем более она дала мне возможность добавить в интерьер кое-что от себя, в частности слегка перекрасить стены.

Мы садимся в джип, который купили, когда родился Нельсон. За рулем Лина, мы с Нельсоном и Молли на заднем сиденье, за нами – немаленький, пожалуй, даже чрезмерный багаж Соренсонов. Молли игриво пытается отвлечь Нельсона от визжащей игрушечной свиньи, которой тот увлечен. На переднем сиденье Тодд: выглядит недовольным. Я вижу его помятое лицо в зеркале: он с непривычки жмурится от солнца, как потревоженный медведь в спячке. Местное радио описывает день как всегда: «не по сезону жарко». Температура от 27 до 31: разные приложения в телефоне показывают разные цифры; на перекрестках косой золотистый свет слепит меня даже через рейбаны.