Дафна Дюморье - Рандеву и другие рассказы (сборник)

Он завел граммофон, ее подарок. Наверное, сегодня можно будет снова взять ее автомобиль, а то в такой дождь и шагу по улице не ступишь. На днях она сказала, что хочет подарить ему машину.

Да, в самом деле замечательная женщина. Он откинулся в кресле, и ему в ухо зашептал голос с пластинки: «И китайцы, и японцы – все любят…» [33]

– О, ты сегодня обворожительна! – сказал он ей. – Просто обворожительна! Сядем за столик в уголке? Там нас точно никто не заметит. Что это, новая шляпка? Конечно нравится, она очаровательна. Очаровательна, как все, что ты носишь.

Она нащупала под столом его руку и вздохнула:

– Знаешь, любимый, когда ты так говоришь, мне хочется все бросить и убежать с тобой на край света. Будет скандал – ну и что? Ведь мы любим друг друга, мне наплевать, что я останусь без денег, с тобой я готова жить хоть на чердаке, хоть в шалаше.

Он делано рассмеялся:

– Ты прелесть!

Надо полагать, она не станет до такой степени терять голову – это же просто неприлично! У женщин совершенно отсутствует чувство меры.

– Представь себе: мы с тобой на чердаке, без куска хлеба… – мечтательно продолжала она.

– Очень трогательно, но на такое способен только негодяй, – быстро ответил он. – Я бы себе этого никогда не простил. Как можно увезти тебя от привычных удобств, от роскоши! Это преступление! – Он ударил кулаком по столу. Получилось вполне драматично. Он почти верил тому, что говорил. – Нет, – ласково продолжал он, – давай уж постараемся довольствоваться тем, что имеем. Быть может, когда-нибудь…

Он посмотрел ей в глаза. Сколько бы он ни произносил эти слова, они всегда звучали искренне.

– Знаешь, – сказал он, пробежав взглядом меню и выбрав мясное жаркое ассорти за один шиллинг девять пенсов (возможно, она рассчитывает, что он оплатит счет), – знаешь, мне кажется, еще никогда двое влюбленных не понимали друг друга так, как мы с тобой. Не могу объяснить. Это то, что идет из самой глубины души, – общность чувств и поступков…

– Ты читаешь мои мысли, – почти беззвучно прошептала она. – Конечно, кто-нибудь когда-нибудь уже говорил такие слова, но для других они ничего не значили.

– Ничего, – со всей серьезностью подтвердил он.

– А в наших отношениях все так естественно, ни тебе, ни мне не нужно притворяться.

– И это прекрасно, – согласился он. – Закажи воды со льдом, дорогая, вино здесь отвратительное. Да, так я хотел сказать, что на свете не было еще двух людей, которые любили бы друг друга, как мы с тобой. Это гораздо больше, чем секс, понимаешь? Иногда мне кажется, что я был бы абсолютно счастлив, если бы вообще к тебе не притрагивался, если бы… – Тут он заметил, что ее лицо помрачнело, и быстро нашелся: – Если бы люди не были существами из плоти и крови, все было бы сравнительно просто, и мы с тобой не страдали бы так в разлуке. Но в реальном мире жить без тебя – сущая пытка.

– Я знаю. Поэтому нам нужно уехать, – заявила она.

– Нет-нет, ни в коем случае. Я не стану портить тебе жизнь, – твердо сказал он и ткнул вилкой в мясное ассорти. – Мы ведь по-своему счастливы, правда? Видимся каждый день, любим друг друга, нам ничто не угрожает. И никто о нас не узнает.

– Да, все сложилось удачно, вот только… совсем недавно… я поняла, что мне так много хочется для тебя сделать. Я хочу быть твоей рабой, хочу всегда быть рядом!

У него неприятно заныло внизу живота. Никак она не уймется! Неужели эта связь будет такой же, как последняя? Опять все сначала?

– Господи, если бы у меня были деньги, – мрачно сказал он и, подняв подбородок, сурово сдвинул брови.

– Деньги? Что значат деньги? – нетерпеливо воскликнула она. – Ненавижу деньги! Я бы все их отдала и уплыла с тобой на первом подвернувшемся старом, закопченном суденышке.

Он улыбнулся вяло, без всякого энтузиазма.

– Когда-нибудь очень скоро мы уплывем, – пообещала она.

У него резко испортилось настроение.

– Конечно, богатством теперь не хвастаются, – небрежно заметил он. – Хотя оно, несомненно, кое-что значит в нашем жестоком мире. Так устаешь все время к чему-то стремиться, с кем-то бороться, иной раз даже думаешь: зачем писать? Зачем продолжать? Ради чего? Быть бедным – сплошное мучение.

– Но ты же знаешь, любимый, что теперь, когда у тебя есть я, ты можешь ни в чем не нуждаться. Все, что у меня есть, – твое, все, что ты ни попросишь.

Он подумал о машине, которую она обещала ему купить. Вдруг забыла?

– Я не могу все время принимать от тебя подарки, – пробормотал он. – Ты не представляешь, как это больно, как ужасно я себя чувствую.

– Глупенький, ты забываешь, что ты и я – это «мы», а не два разных человека. Когда люди любят друг друга, как мы с тобой, такие вещи воспринимаются просто и естественно. Сам посуди: если бы мы поменялись местами, ты ведь сделал бы для меня то же самое. И потом, мне так приятно тебе помогать.

– Правда? Если бы не моя проклятая гордость!

– Но ты же гений! Тебе не пристало думать о деньгах. Ты выше корысти, выше грубой, материальной стороны жизни.

– Гм, пожалуй, ты права.

Нахмурившись, он барабанил пальцами по столу.

«Бедненький, – думала она, – такой талантливый и такой ранимый!»

– Ты разрешишь мне тебе помогать? – умоляюще произнесла она.

Пожав плечами, он отодвинул тарелку.

– Если тебе так хочется, – угрюмо ответил он и решил, что пора сменить тон беседы. – Забудем о деньгах, о работе, обо всем на свете и будем радоваться, что мы вместе, – проговорил он с улыбкой. – Это главное, все остальное – ничто, правда?

– Ничто, – согласилась она.

– Вот бы сейчас все разошлись, и мы оказались одни, как вчера. Помнишь, что было вчера?

– Помню ли? А ты как думаешь?

Она снова пожала под столом его руку.

– Скажи, та женщина, о которой ты говорил, вы с ней до сих пор встречаетесь?

– Боже правый, нет, конечно! Да у нас с ней ничего и не было, совсем ничего. Она всегда оставалась для меня лишь другом. Кажется, уехала за границу вместе с детьми. – Он чиркнул спичкой, наклонился прикурить, потом закрыл глаза и отогнал дым. – Я готов целовать тебя сутки напролет, не переставая.

Какое счастье доставляли ей эти старые как мир, истертые слова!

– Пойдем? – прошептала она.

Когда принесли счет, возникла некоторая неловкость. Она настаивала, что сама все оплатит, он протестовал. Но, стоило ему на секунду отвернуться, как неприятная ситуация тут же удачно разрешилась.

В порядке компенсации он остановил такси, выразительно гремя мелочью в кармане.

– Нет-нет, я провожу тебя до дома, – с укором сказал он, когда на прощанье она протянула ему руку.

Такси лавировало в потоке машин, и их поцелуи, хоть и страстные, не особенно удавались.

– Если бы так было всегда, – солгал он.