Рейнбоу Рауэлл - Верность

Хм…

Джастин спешил на концерт. Он вечно куда-нибудь спешил. Он предложил было поехать на машине, но Линкольн предложил лучше встретиться в баре.

– Чувак, я понял: ты бродяга. Я тебя не привяжу.

Они встретились в «Рэнч-боул» где-то за полчаса до выхода «Сакагавеи» на сцену. Джастин был явно не в восторге от этого места – грязного, тесного, без столиков и фирменных напитков, где, чтобы пробраться к бару, надо протискиваться куда-то за сцену. В зале сидели почти одни мужчины, а группа на сцене – «Razorwine», судя по надписи на барабане, – издавала такие звуки, как если бы кто-то играл альбом «Beastie Boys» через коктейльную соломинку. Линкольн и Джастин приткнулись в уголке у стены, и Джастин тут же заговорил о том, как бы побыстрее свалить отсюда. Даже купить себе выпивки ему расхотелось.

– Линкольн, слушай, ну дрянь место. Хуже только на кладбище, где кошек-собак хоронят. Линкольн… Чувак… Ну пошли отсюда. Ну давай. Я за тебя весь вечер платить буду.

Крупный парень во фланелевой рубашке, который стоял рядом, в конце концов не выдержал и оборвал Джастина:

– Вообще-то, люди пришли сюда музыку слушать.

– Вот и слушай себе, – процедил Джастин сквозь стиснутые зубы, пыхнув «Кэмелом». Линкольн схватил друга за рукав и оттащил подальше. – Чего испугался-то? – проворчал Джастин. – Ты ведь железобетон. Уделал бы его на раз-два.

– Не хочу я его уделывать. Я группу хочу послушать, следующую. Тебе вроде метал нравится.

– Это, что ли, метал? – ответил Джастин. – Это дерьмо собачье.

– Полчаса потерпи, – сказал ему Линкольн, – а потом пойдем, куда хочешь.

Группа с ужасным звуком все же закончила свое выступление, и «Сакагавея» начала расставлять инструменты. Приятеля Бет угадать было нетрудно. В жизни он был так же симпатичен, как и на ее фотографиях. Тонкий, гибкий, с копной волос. У всех парней в этой группе волосы были длинные, как у женщин. На них были узкие брюки и свободные расстегнутые рубахи.

– Какого черта… – начал было Джастин.

Люди вокруг задвигались. Крупные парни потянулись в бар, из темноты появились стайки девушек. Все они в низких джинсах. У девушек были проколоты языки, на плечах красовались татуировки в виде бабочек.

– Эти-то откуда приперлись? – пробухтел Джастин.

Свет погас, и выступление «Сакагавеи» началось со стремительного гитарного соло.

Девушки все теснее прижимались друг к другу и к сцене. Как и Линкольн, почти все они глазели на гитариста. Солист – по расчетам Линкольна, это был Стеф – привлекал их – по-своему. Он то мурлыкал, как Роберт Плант, то притопывал ногой, как Мик Джаггер. К концу первой песни Стеф начал вытаскивать девушек на сцену и прижимать их к микрофонной стойке. Крис вел себя иначе. Он не замечал ничего, кроме своей гитары. Лишь иногда коротко взглядывал на девушек в зале и улыбался, как будто только что заметил их. Девушкам это очень нравилось.

– Пошли, – сказал Линкольн Джастину, так и не поняв, зачем он, собственно, сюда пришел. Из-за этой группы он сегодня пропустил «Подземелья и драконов».

– Ну уж нет! – отозвался Джастин. – Классный у них рок.

Рок был и правда классный – Линкольн не спорил. Для тех, конечно, кому такой стиль нравится – потный, сексуальный, бурный, кислотный рок. Они с Джастином так и простояли до конца концерта. Потом Джастин затащил его в ресторан «Вилладж Инн», прямо напротив клуба. Двадцать минут он разбирал концерт, а два часа рассказывал о девушке – той, которую повел к себе в тот вечер, когда они ходили в «Стальную гитару». Ее звали Дена, и она была специалистом по гигиене полости рта. С тех пор они каждый день то выбирались куда-нибудь, то коротали время у него, а теперь Дена хотела быть самой-самой, что, как выражался Джастин, очень глупо, ведь все равно у него просто нет времени на кого-то еще.

Но быть самой-самой на практике и быть самой-самой официально – это две большие разницы, как выражалась Дена. Она утверждала, будто первое значит, что Джастину пока разрешалось заняться сексом с кем угодно – лишь бы нашлось пятнадцать минут свободного времени и сговорчивая партнерша. И это совершенно правильно – так говорил Джастин. Ему не хотелось подруги. Он содрогался при мысли провести всю жизнь с одним человеком и точно так же содрогался от мысли разделить Дену с кем-нибудь.

Слушая его, Линкольн умял два куска пирога «Французский шелк».

– Если бы ты и правда хотел быть с другой девушкой, – произнес он, доканчивая третий кусок, – то ты бы с ней и был. А не сидел бы здесь и не говорил бы о Дене.

Джастин призадумался.

– Слушай, ты гений! – Он хлопнул Линкольна по руке и выскочил из кабинки. – Чувак… Спасибо… Я позвоню.

Линкольн остался допивать кофе и размышлять, уж не наградила ли Вселенная Джастина настоящей любовью в «Стальной гитаре» только затем, чтобы наказать Линкольна за его слова, что Купидон сюда и не залетал.

«Вилладж Инн» достиг своей точки закрытия – трех часов ночи, – когда Линкольн собрался-таки уходить. В ресторане не осталось ни души, только в угловой кабинке сидел молодой человек в наушниках, слушал музыку и читал книжку в бумажной обложке. Даже в неверном утреннем свете цвета сала на беконе Крис все равно выглядел безупречно. Официантка подливала кетчуп в бутылочки и просто не сводила с него глаз, но он, казалось, ничего вокруг не замечал.

– В новостном отделе бывал? – спросил Грег Линкольна, когда тот в понедельник вечером явился на работу.

– Нет.

Как Грег узнал? Откуда? Нет, спокойно, спокойно… Нечего тут узнавать.

– Извините, а в чем дело? – спросил Линкольн.

– В чем? В новостном отделе, – ответил Грег. – Так бывал в новостном отделе?

– Бывал, – ответил Линкольн.

– Бывал, значит. И знаешь, где сидят редакторы?

– Да, по-моему.

– Установи-ка вот эти новые корпуса кое на какие станции. – С этими словами Грег указал на упакованные в коробки компьютеры и вручил лист бумаги.

– Сейчас?

– Да. Они знают, что ты придешь. Кое-кого пока на другие места пересадили.

Линкольн погрузил компьютеры на тележку и на лифте поехал в новостной отдел. В четыре часа дня здесь все выглядело совсем иначе. Все было занято – кто печатал, кто говорил, кто расхаживал между столами. Никто бы не подумал, что писать и редактировать можно в таком шуме. Звонки телефонов, бубнеж телевизоров, плач детей.

Детей? В углу, у стола какого-то редактора, небольшая толпа стояла вокруг прогулочной коляски. На столе сидел маленький мальчик и играл со степлером.

Линкольн принялся разъединять кабели, расплетать провода и старался не особенно пристально смотреть на окружающих. Дженнифер должна быть где-то здесь, с другими редакторами. Она, наверное, еще не ушла. Может даже, вот именно этот стол – ее. Нет… если только она не бешеный фанат баскетбольной команды из Канзаса. Что он знал о ней? Замужем. А выглядит как – замужней? Думает, что толстая… Так на любую можно подумать. И Бет, может, тоже здесь. Ходит. Говорит с редактором. Воркует над ребенком.