Барбара Пим - Почти ангелы

– А, Феликс! – взвизгнула мисс Кловис, когда вошел профессор Мейнуоринг. – Как я рада вас видеть. Хорошо, что вы пришли пораньше.

– Моя дорогая Эстер! Я едва-едва опередил остальных. Труженики науки не понимают искусства модно опаздывать. Если в приглашении говорится «шесть часов», можете быть уверены, что мои коллеги явятся вовремя.

Его прогноз оказался совершенно точным: едва стрелки библиотечных часов установились на «6» и «12», как в двери просто ворвался целый табун ученых. Первыми появились доктор Вер и профессор Фэрфекс, все еще громко обсуждавшие студентов. По пятам за ним следовал отец Джемини, миссионер и эксперт-лингвист, чья несколько взъерошенная окладистая борода и наслоения затхлых черных одежд казались чересчур теплыми для апрельского вечера. За ним вошли остальные, слишком многочисленные, чтобы описывать каждого в отдельности, – по большей части мужчины, но и женщины тоже, добившиеся определенного признания в какой-то конкретной области. Некоторые выделялись странной внешностью, но большинство выглядели утешительно заурядными – таких в любой день можно встретить в автобусе или подземке. Замыкали нашествие благостного вида человечек, сгорбленный под весом двух чемоданов, словно набитых свинцом, и высокий худой мужчина с кошачьей походкой. После их прихода в процессии гостей возникла прореха, а затем появился беспокойный с виду мужчина в темном пиджаке и полосатых брюках, который занимал какой-то пост в министерстве по делам колоний и сейчас нервно оглядывался по сторонам. Он не любил херес, который считал «вредным для печени», и боялся мисс Кловис, а еще ему очень хотелось вернуться в свой садик в Северном Дулвиче, но он никогда не уклонялся от призыва, когда его звал долг.

– Так, так, так! – воскликнул профессор Мейнуоринг, потирая руки. – Ком [1]и его сброд!

Чиновник из министерства по делам колоний быстро нырнул в угол, но профессор как будто и не ждал ответа на свое замечание.

– Какая жалость, что не все наши друзья смогли сегодня прийти, – продолжал он с легким сарказмом. – Мой дорогой друг Тирелл Тодд в настоящий момент, вероятно, прорубает себе дорогу через джунгли Конго в поисках своих вечно неуловимых пигмеев. Эпфельбаум стоит на голове у антиподов… – Тут воображение ему отказало, и он одним махом опустошил бокал хереса. А после ловко очутился у двери, чтобы принять почетную гостью – миссис Форсайт.

– Ах, Минни! – произнес он, причмокнув, словно смаковал комический привкус имени. – Какое великое событие!

Миссис Форсайт, невысокая полноватая блондинка в бледно-голубом, переступила порог, заморгав от такого стечения народу. После того как ее всем представили, она позволила усадить себя в одно из креслиц, расположенных в стратегических местах для гостей постарше и попредставительнее. Таким образом она очутилась возле мисс Лидгейт и решила завязать, как она надеялась, легкую светскую беседу.

– Вы только что вернулись… э… с полей? – выдавила она, стараясь вспомнить, уместно ли тут слово «поля» и что именно люди в «полях» делают.

Конечно же, она это знает. Феликс так ясно объяснил, чем занимаются антропологи, или это казалось ясным в тот момент, когда они неслись по Хай-Уикому в вагоне-ресторане, весело подшучивая над тем, как трудно на такой скорости элегантно наливать чай. Антропологи ездят в далекие места и изучают обычаи и языки людей, которые там живут. Потом возвращаются и пишут книжки и статьи про то, что там видели, и учат других, как делать то же самое. Проще простого. И очень даже хорошо, что про языки и обычаи будут знать, во-первых, потому, что они сами по себе интересные и есть опасность, что они будут забыты, а во-вторых, потому, что миссионерам и правительственным чиновникам необходимо как можно больше информации о людях, которых они стараются окрестить или которыми стараются управлять.

Эти мысли – правда, не совсем в таком порядке – складывались в голове миссис Форсайт, а еще перемежались с тривиальными впечатлениями от людей вокруг, но она считала, что запомнила большую часть того, что Феликс рассказывал за чаем в поезде и во время их последующих встреч. На лице у нее, пока мисс Лидгейт излагала планы записок и статей о своих лингвистических исследованиях, застыло выражение несколько преувеличественного интереса. Как раз с таким выражением женщины часто слушают мужчин, но у миссис Форсайт достало женственности, чтобы немного обидеться, что столько сосредоточенности требуется в разговоре с представительницей ее собственного пола. Почему-то это казалось пустой тратой сил.

– Как мило, что вы с мисс Кловис вместе снимаете квартиру, – вежливо заметила она.

– Ах, все вышло до крайности удачно. Когда Эстер ушла со своего поста в научном обществе, ей, конечно же, пришлось освободить служебную квартиру, а новая оказалась великовата для нее одной. Так что я заполнила брешь. Легла на амбразуру, так сказать.

– Очень хорошо для вас обеих.

– Да, мы вполне счастливо уживаемся. Ни одна из нас в готовке не смыслит, и к порядку мы обе не склонны, так что никто не в обиде.

– Наверное, главное общие интересы, – с сомнением откликнулась миссис Форсайт, испытывая благодарность, что уж ей-то не приходится жить ни с Эстер Кловис, ни с Гертрудой Лидгейт, поскольку она любила вкусно поесть и находиться в окружении всяких «приятных вещей». – И как же вы управляетесь с готовкой?

– Питаемся консервами и замороженными полуфабрикатами, верно, Гертруда? – ответила как раз подошедшая мисс Кловис. – И мясо всегда выбираем такое, какое можно быстро пожарить, отбивные и тому подобное.

– Тушеное мясо тоже бывает очень вкусным, и готовить его несложно, – начала миссис Форсайт, но ее прервал отец Джемини, который практически подбежал к мисс Лидгейт: кончик его бороды полоскался в хересе, в руке подпрыгивал бутерброд.

– Мисс Лидгейт, мисс Лидгейт! Очень прошу меня простить за лексикон, который я вам прислал! – завывал он. – Это был ужасно неудачный пример, но на этом языке говорят сейчас всего пять человек, и моим единственным источником был очень старый мужчина, такой старый, что у него уже зубов не было.

– Затруднения, конечно, оказались очень велики, – неприветливо отозвалась мисс Лидгейт.

– Да, да, к тому же в тот момент он был пьян. Столько трудов, столько трудов!

– Меня заинтересовало то, что выглядело совершенно новым, – сказала мисс Лидгейт, чуть ли не за бороду уводя отца Джемини в более уединенный уголок библиотеки. – Это действительно так и было?

Она издала весьма любопытный звук, который совершенно невозможно воспроизвести посредством букв. Будь она в обществе обычных людей, они непременно предположили бы, что ей кусок не в то горло попал и она подавилась, но здесь никто не обратил особого внимания ни на нее, ни на отца Джемини, когда тот возбужденно закричал: