Барбара Пим - Почти ангелы

– Да, Гертруда, – сказала, помолчав, мисс Кловис. – Понимаю, что ты чувствуешь, и ценю твою преданность. Но ты слишком большой ученый, чтобы выполнить свою угрозу. Те материалы о ганском глаголе слишком важны, чтобы лежать в столе. И их следует опубликовать вместе с исследованиями отца Джемини.

– Да, понимаю, о чем ты. Это больше любого из нас, и каким-то образом надо уметь подняться над нашими мелкими дрязгами.

– Вот именно. Floreat scientia! [23]– воскликнула мисс Кловис.

Из-за стола они встали, даже не подумав убрать посуду, поскольку это было у них не в обычае.

– Меня беспокоит Аларик, – сказала мисс Лидгейт. – Я вчера вечером ему позвонила, а его не было дома. Миссис Скиннер как будто не знала, куда он ушел.

– Наверное, он ей не сказал… Возможно, решил, что нет необходимости.

– Но она говорила, что, когда уходила на вечернюю службу, он был дома, а когда вернулась, обнаружила, что он ушел и записки не оставил. Она не знала, что с ужином делать.

– Он взрослый человек, – коротко хохотнула мисс Кловис. – Я всегда думала, что однажды он сорвется с поводка.

– Не думаешь же ты, что это что-то в таком духе? – Вид у мисс Лидгейт сделался встревоженный. – Я на пятнадцать лет его старше и всегда чувствовала себя за него в ответе. Мама вечно называла его слабым.

– Может, он просто пошел в кино, – утешила ее мисс Кловис. – Но если ты так беспокоишься, давай к нему нагрянем. Он ведь должен был бы вернуться, через двадцать-то четыре часа.

– Давай. Поедем на автобусе.

Когда они сошли с автобуса и двинулись по улице, то услышали череду взрывов, – одни звучали на расстоянии, другие поразительно близко, – а потом вдруг ночное небо осветилось ракетой, которая рассыпалась дождем золотых и зеленых звезд. В холодном воздухе запахло порохом.

– Ха! Да сегодня же ночь Гая Фокса! – воскликнула мисс Кловис. – Фейерверки запускают.

– Сомневаюсь, что Аларик стал бы хоть как-нибудь праздновать, – сказала мисс Лидгейт, когда они подходили к его входной двери.

– Ну, не знаю, – откликнулась мисс Кловис, заглядывая за угол дома. – Там как будто большой костер в саду, или, может, это у соседей.

Они позвонили, но довольно долго никто не появлялся. Потом миссис Скиннер открыла дверь. Выглядела она еще встревоженнее обычного, и большие серьги-цветы неуместно контрастировали с обеспокоенным сморщенным личиком.

– Ах, мисс Лидгейт! – воскликнула она. – Мистер Лидгейт в саду, и мисс Олифент с ним.

– Мисс Олифент? Кто такая мисс Олифент?

– Мы с ней познакомились в то воскресенье, когда… – начала объяснять мисс Кловис, но мисс Лидгейт уже широким шагом преодолела коридор и выскочила через заднюю дверь.

– Аларик! – позвала она. – Что ты делаешь?

Ответа не последовало, поэтому они прошли чуть дальше в сад и застыли посреди лужайки при виде представшей перед ними картины.

За огородом полыхал большой костер из веток и старой травы. Две фигуры – высокий мужчина и маленькая женщина – энергично тыкали в него длинными палками, останавливаясь время от времени, чтобы подбросить очередную связку бумаг из жестяного сундука, который стоял открытым неподалеку.

– Аларик! Что ты делаешь?! – Крик мисс Лидгейт перерос в пронзительный рев.

– А, привет, Гертруда! – откликнулся тот. – Костер жжем.

– Да, – подтвердила Кэтрин, ее лицо сияло в свете огня. – У Аларика на чердаке уйма хлама скопилось, а ночь Гая Фокса – самое подходящее время хотя бы от части избавиться.

«Она называет его по имени», – не к месту подумала мисс Лидгейт.

– Но это же твои заметки! – завопила мисс Кловис, выхватывая с края костра обгоревший лист бумаги. – «Они не знали ни когда, ни почему их предки покинули стоянку у Большой скалы и равно не могли сказать, как долго живут в своем нынешнем обиталище…» – прочитала она, потом отбросила нетерпеливым жестом. – Таблицы родства! – взвизгнула она. – Только не их!

Она потянулась за другим листом, покрытым треугольничками и кружками, но, перехватив ее руку, Аларик подтолкнул его палкой подальше в огонь.

– Без толку, Эстер, – сказал он. – Теперь мне незачем это писать. Если бы Кэтрин меня не надоумила, мне никогда бы не пришло в голову, что можно раз и навсегда избавиться от этой ноши.

– Вы порочная женщина, мисс Олифент! – крикнула мисс Кловис и замахнулась, точно хотела ее ударить.

– Костер – моя идея, – сказал Аларик. – А теперь пойдемте-ка все пить глинтвейн.

– Что, и миссис Скиннер тоже? – выпалила мисс Лидгейт, опять же не к месту, но мысль о том, чтобы выпивать с миссис Скиннер, определенно поражала.

– Да, и она с нами выпьет.

Он бросил в огонь еще связку из сундука. Некоторые бумаги, изъеденные белыми муравьями, разлетелись вспыхнувшими конфетти.

– Как красиво! – воскликнула Кэтрин.

– Но что ты будешь теперь делать? – возмущенно спросила мисс Лидгейт.

– Пока не знаю. Буду волен делать, что пожелаю. Конечно, буду писать рецензии, но, наверное, и роман можно состряпать.

Повисло шокированное молчание.

– Он собрал просто поразительный материал, – сказала Кэтрин.

На лужайке появилась миссис Скиннер.

– Глинтвейн готов, – несколько неуверенно объявила она.

– Тогда пошли его пить, – скомандовал Аларик. – Потом можно будет выйти посмотреть, не погас ли костер.

Как раз это «потом» наблюдала Рода, расположившаяся на страже в темноте у своего незашторенного окна: у соседей танцевали, или так ей показалось, вокруг костра. Ей показалось, хотя по-настоящему она не могла видеть, что кое-кто там в масках. Одна маленькая женщина, это вполне могла быть Кэтрин или даже миссис Скиннер, была завернута в какую-то туземную накидку или одеяло.

Рода вернулась с ужина в доме пастора, поэтому начало костра не видела – только эту странную «оргию», ведь происходящее действительно казалось почти таковой.

– Ты видела, как они начинали? – обвиняющим тоном спросила она сестру.

– Нет, я собирала к ужину, а из моей комнаты их сад не виден.

– Тебе надо было пойти в мою.

– Но откуда мне было знать, что там что-то происходит? – сварливо спросила Мейбл. – Малькольм привел к ужину Филлис, и много чего надо было сделать.

– Уж и не знаю, как это понимать, – сказала Рода. – Я было подумала, Дейдре с ними, раз уж там Кэтрин.

– Да нет, Дейдре у Лоувеллов, помогает им с фейерверком. Она ушла после чая.

– А, понимаю… – Рода как будто помешкала, точно спрашивала себя, в чем заключается ее долг. – Тогда мне, наверное, надо пойти к Лоувеллам.

У соседей праздник был в самом разгаре. Мистер Лоувелл радовался как дитя, запуская фейерверки и поджигая шутихи. Рой и Питер как будто его энтузиазма не разделяли, но за собственным упоением он вскоре забыл о таком разочаровании. Мальчики прикорнули на безопасном расстоянии, временами зажигали что-нибудь мелкое и с опасливым восторгом смотрели, как оно горит. Перепуганная Дженни льнула к Дейдре, которая, вспомнив собственную детскую боязнь фейерверков и ужас перед надвигающейся ночью Гая Фокса, утешала девчушку и старалась отвлечь ее красотами пейзажа. Миссис Лоувелл осталась дома со Снежком, которому было позволительно бояться, поскольку по радио передали, что домашних животных лучше держать взаперти. Он смирно сидел на своем обычном стуле у огня, щетиня жесткую белую шерсть.