Марк Хелприн - Солдат великой войны

Скоро музыка захватила даже оркестрантов и, казалось, убедила всех, что с их коллегой все будет хорошо. Подъем из Фёльдса дался нелегко, за ним последовало долгое ожидание на холоде, а потом жар от раскаленной печи и волнение, вызванное выступлением перед принцессой. Беспокойство о внезапном недомогании коллеги уходило, они играли с нарастающим энтузиазмом. Пламя в каминах мерцало в такт музыке. Алессандро набросился на кусок оленины, который положил ему на тарелку взмыленный официант, вместе с горой жареного картофеля и тушеными овощами. На столе стоял кувшин с пивом, но ни адвокат, ни его сын к нему не притрагивались.

У Алессандро возникла было мысль попросить отца разрезать ему мясо, но потом он решил, что не может пойти на такое в присутствии девочки-блондинки, которую поначалу принял за принцессу. Он уже отрезал кусок сам и собирался положить его в рот, когда в зале опять появился управляющий и направился к их столу.

Принцесса заинтересованно смотрела на управляющего, свиту интересовало то, что интересовало ее, поэтому зал притих.

Алессандро положил вилку на тарелку.

— Нам нужен мальчик, — сказал управляющий адвокату Джулиани, на итальянском.

— Зачем? — последовало в ответ.

— Я объясню вам, когда мы выйдем отсюда.

Втроем мы прошли на кухню. Под громадным медным колпаком вращался над огнем насаженный на вертел олений бок. Капли жира падали и шипели, пожираемые пламенем. В котлах кипело варево, выплескиваясь на стенки. Поварята работали у столов, срезали корочки, наполняли супницы. Посреди кухни на полу стояли носилки с музыкантом, втиснутые между столом для пирожных и корзиной с луком. Солдат склонился над больным и ритмично надавливал ему на грудь, словно месил тесто.

Алессандро знал, что он не доктор. Неужели они ждут, что он вылечит этого человека? Пока он мог прописать только одно лекарство: горячий чай с медом и лимоном, когда болел он сам, мать пекла шоколадные пирожные и сидела у его кровати, наблюдая за ним час за часом. Ничего другого по части медицины он знать не знал.

— Я думаю, у него инфаркт, — объявил управляющий отелем, — но он еще жив, и, возможно, выживет, если мы спустим его вниз и доставим к доктору в Фёльдсе. О докторе я говорю в широком смысле этого слова, но внизу его найти, конечно же, проще.

— Вы правы, — кивнул адвокат Джулиани, — но какое отношение все это имеет ко мне?

— Не к вам — к нему. — Управляющий указал на Алессандро. — Он единственный, кто может его спасти.

Алессандро подумал, что управляющий здорово ошибается.

— Сердце жертвы надо массировать, иначе оно остановится. В гондоле нет места для двух взрослых мужчин.

— Абсолютно невозможно! — услышал Алессандро голос отца. — Вы с ума сошли? Вы хотите отправить его в этой штуковине, в этой, этой штуковине с умирающим?

— Он будет в полной безопасности. Мы его привяжем. Он не выпадет из гондолы. А если и выпадет, вниз не упадет.

— Я даже думать об этом не хочу. Эта канатная дорога не предназначена для перевозки людей, — отчеканил адвокат Джулиани. На итальянском последняя фраза прозвучала даже лучше, чем на любом другом языке.

— Совершенно верно! — воскликнул управляющий. — Она предназначена для перевозки камня и черепицы, балок весом до тысячи килограмм, а это в десять раз больше их общего веса. Трос проверяют каждую неделю. Он с легкостью выдержит полностью загруженную гондолу, даже железнодорожный вагон…

— Термы Каракаллы?

— Да, один камень зараз. Я многие годы ездил в гондоле. Когда заболела моя дочь, я отправил ее этим же самым путем. — Он отвел старшего Джулиани в сторону и прошептал: — Только никому не говорите, но сегодня принцесса прибыла сюда в гондоле. И осталась вполне довольна.

— Если мой сын согласится, вы поставите свою жизнь на благополучный исход. Пока он будет в гондоле, я буду держать вас на мушке. Если с ним что-то случится…

Несколько секунд было слышно только шипение горящего жира и бульканье кипящей воды. Да еще доносилась музыка из-за двери: оркестр в обеденном зале продолжал играть.

— На мушке?

— Пусть один из солдат даст мне винтовку. Таковы мои условия. Только так я буду уверен, что вы говорите правду. Я не блефую и убью вас, если с ним что-нибудь случится.

— Хорошо.

— И только, если он согласится.

— Естественно.

Адвокат Джулиани отвел Алессандро в сторону.

— Сандро, если не хочешь, не соглашайся. Управляющий — великий альпинист. Люди каждый день доверяют ему свои жизни. Всякий раз, когда мы едем на поезде или стоим на балконе, мы точно так же доверяем другим. Что скажешь?

— Мы можем завтра уехать домой, если я это сделаю?

— Мы можем уехать завтра, даже если ты этого не сделаешь.

— Я согласен. Почему бы и нет?

— Найди толстую овчину, — приказал управляющий кому-то из поварят, — и наполни термос горячим чаем.

После того как Алессандро и его отец тепло оделись, они и еще с десяток мужчин вышли в холодную ночь. Оркестранта несли на носилках. Сквозь туман они прошли к верхней точке канатной дороги. Солдат продолжал «месить» грудь трубача, время от времени сообщая остальным, что тот еще жив.

Управляющий надежно привязал Алессандро к стальной штанге, которой деревянная гондола крепилась к тросу. Он и адвокат Джулиани несколько раз проверили прочность узлов и ремни.

— Даже выпав из гондолы, ты просто повиснешь рядом с ней, — успокоил управляющий отеля Алессандро. — У тебя двойная страховка. Я поднимал людей на Мармоладу куда в более сложных условиях. Волноваться не о чем.

Адвокат Джулиани взял винтовку у одного из солдат. Злясь на собственное недоверие к знаменитому альпинисту, которое немцы наверняка сочли чрезмерной итальянской впечатлительностью, он знал, что ему придется выполнять поставленное условие. И хотя он не стал брать управляющего на мушку, винтовку все-таки зарядил, и управляющий услышал безошибочный лязг затвора, загоняющего патрон в ствол.

Алессандро застегнул пуговицы пальто.

— Не хочешь надеть капюшон? — спросил отец.

— Нет, хочу видеть, что будет вокруг.

Его посадили в гондолу, и он устроился на овчине, в которую по пояс укутали трубача. Ему объяснили, что делать, к спине прикололи записку и дернули за деревянный рычаг, вызывающий звон колокола на нижней станции.

— Не останавливайся, пока кто-нибудь тебя не сменит, — предупредил управляющий. Через несколько минут трос тряхнуло, и гондола поплыла вниз.

— А это зачем? — прокричал Алессандро, заметив термос, который засунули между полушубком и деревянным бортом гондолы.

— Лекарство от холода. Выпей на обратном пути, — прокричали ему, перекрывая ветер, но после «холода» он уже ничего не услышал, проплывая сквозь облако, плотное, как вата.