Адена Хэлперн - 10 лучших дней моей жизни

В те времена родители не требовали, чтобы я рано возвращалась домой. Да и какая разница, все равно у меня не возникало желания задержаться.

– Мы тебе доверяем, – говорила мать, легко касаясь шеи пробкой «Шанели № 5».

Родители готовились к выходу в свет.

– Только не позволяй мальчикам себя трогать, – предостерегал отец, застегивая запонки.

К тому же всех подруг ждали домой к двенадцати, и мне совершенно не хотелось оставаться в незнакомом месте одной.

И вдруг родители сообщили, что уезжают на выходные в Нью-Йорк. Сам по себе их отъезд не выходил за рамки обычного. К тому времени они часто уезжали, а за мной присматривала домработница Матильда. Но на сей раз меня оставляли одну.

– Мы тебе доверяем, – заявил отец. – В пятнадцать лет ты уже сама должна о себе позаботиться.

– Можешь звонить в любой момент, – добавила мама.

– Я бы лучше поехала с вами.

– И что ты будешь делать, пока мы на банкете? Просидишь всю ночь в отеле одна-одинешенька? Лучше повеселись с друзьями, – утешал отец. – Ты прекрасно обойдешься без нас.

– Пригласи Пенелопу переночевать, – предложила мать.

Любой на моем месте кувыркался бы от радости, но мы с родителями давно не проводили времени вместе. Я не стала ничего говорить. Не хотела выглядеть нытиком – как в тот раз, когда попросила сходить в «Букбиндерс».

– Алекс, перестань дуться. Ты же знаешь, мы не можем пропустить банкет. Там будет много важных людей. У тебя есть друзья; неужели никто не захочет навестить тебя? Где твоя Пенелопа?

Мне ничего не оставалось, как прикусить язык, позвонить Пенелопе и пригласить ее переночевать. И что, вы думаете, сказала лучшая подруга?

– Чур, мы с Эндрю займем спальню твоих предков!

Просто замечательно. Теперь мне придется сидеть на диване в гостиной и слушать, как скрипит родительская кровать.

Наступила пятница. На вечер я заказала две пиццы, одну для Пен с Эндрю, вторую, с двойным сыром, для себя (я и так внушала окружающим отвращение, куда уж хуже), и взяла в прокате кассету с фильмом «Шестнадцать свечей», чтобы не скучать. Только я закончила поливать голову кондиционером и надела банную шапочку, как зазвонил телефон.

– Привет, – выдавила Пен; голос подруги звучал предсмертным хрипом. – По-моему, я отравилась сэндвичем в школе. Погоди… Меня опять тошнит.

Через какое-то время Пен вернулась к телефону:

– Не могу выйти из туалета. Эндрю обещал, что составит тебе компанию.

– Я не хочу сидеть здесь с Эндрю! – закричала я.

– А что еще делать? Ты же боишься комнаты, где умер дядя Моррис, особенно когда остаешься одна.

Ничего не попишешь, Пенелопа говорила правду.

– И чем мы будем заниматься? – заныла я. – О чем нам говорить?

– Возьми в прокате какое-нибудь кино.

– Я уже взяла «Шестнадцать свечей». Эндрю будет его смотреть?

– Он обожает этот фильм. Считает себя Джейком Райном.

Через двадцать минут приехал Эндрю. Я не стала переодеваться и открыла дверь в пижаме и банной шапочке. Для полноты картины я только что выдавила прыщ на носу.

– У тебя кровь течет, – заметил Эндрю с порога.

В ответ я пожала плечами и впустила его в дом. Какая разница, принаряжусь я или нет? Даже если не брать в расчет Пенелопу, Эндрю все равно не обратил бы на меня внимания.

Во-первых, мы с ним одного роста. Не знаю, знаком ли вам данный феномен и каковы его причины, но практически все мужчины с Мэйн-лейн ниже шести футов. Я годами ломала голову над загадкой. В других штатах не замечала ничего подобного. (Прошу заметить, что не хочу никого обидеть. Просто поделилась наблюдением.)

Как бы то ни было, красотой Эндрю не блистал. Редкие грязно-русые волосы намекали на раннее облысение. Я встретила Эндрю через десяток лет, когда мне исполнилось двадцать восемь, и от скромной шевелюры остались только зачесы на висках.

Тем не менее он был неплохим парнем и любил Пен, поэтому я хорошо к нему относилась. И поступил как настоящий мужчина – пришел составить мне компанию.

Первым делом Эндрю позвонил Пенелопе. Подругу все еще тошнило.

– Не волнуйся, я присмотрю за ней, – услышала я, пока намазывала кровоточащий прыщ зубной пастой. – Главное, поправляйся скорее.

Действительно хороший парень.

Я знаю, о чем вы думаете: мы остались наедине, и Эндрю разглядел мои достоинства, скрытые полиэтиленовой шапочкой, зубной пастой и лишними тридцатью фунтами.

Не хочу разочаровывать, но ничего подобного. Или вы считаете, что я способна развлекаться за спиной лучшей подруги с ее любимым? Черт подери, я хочу остаться на седьмом небе, а не отправиться на первое!

На самом деле минут через двадцать после прихода Эндрю мы включили «Шестнадцать свечей» и ожидали разносчика пиццы, и тут зазвонил телефон.

– Попроси Эндрю съездить в аптеку, – успела выдавить Пенелопа, прежде чем ее снова вырвало.

Я передала трубку мальчику и попыталась вслушаться в разговор под доносящиеся из телевизора крики Молли Рингвальд: «Бабушка забыла о твоем дне рождения? Да она только о нем и думает!»

– Хорошо. Сейчас приеду. – Эндрю положил трубку.

– Мне надо съездить в аптеку и отвезти Пен лекарство, но она не позволит оставить тебя в одиночестве. Можешь поехать со мной, или я позвоню брату – он вернулся из колледжа на каникулы, он посидит с тобой.

Я еще ни разу не видела старшего брата Эндрю. Тот пару раз упоминал, что Бобби учится в Принстонском университете, но не более. Для меня до сих пор остается загадкой, почему я согласилась на приход неведомого брата. Видимо, мне ужасно не хотелось ехать в аптеку, к тому же пора было смывать кондиционер.

Я не любила оставаться одна. Любой шорох в пустом доме казался мне отголосками загробных шагов дяди Морриса. Вчера я спросила его, зачем он бродил по дому, и дядя Моррис ответил:

– Ты думаешь, мне нечем заняться, кроме как пугать любимую племянницу?

Как бы то ни было, я согласилась на брата. Почему Бобби сидел дома и ждал, когда его позовут нянчить толстую прыщавую девочку, осталось невыясненным, но он сказал, что приедет через полчаса.

Как только я закончила в ванной, в дверь позвонили. Наплевав на внешний вид, я отправилась открывать в просторном махровом халате с полотенцем на голове. На ногах красовались пушистые тапочки с кроличьими ушами; при виде их Пенелопа покатывалась со смеху, но во имя удобства я игнорировала насмешки.

Первой мыслью мелькнуло: Бобби совершенно не похож на младшего брата. Как и большинство обитателей Мэйн-лейн, он не мог похвастаться высоким ростом, зато обладал густой темной шевелюрой. Я упоминала о встрече через несколько лет – так вот, я видела обоих братьев, и Бобби сохранил роскошную прическу. Я еще гадала, как Эндрю воспринимает подобную несправедливость.