Джесси Эндрюс - Я, Эрл и умирающая девушка

Планом «Г» была покадровая анимация. Как это делается? Снимаешь один кадр, чуть-чуть передвигаешь героев или, если надо, камеру, снимаешь еще один кадр, снова передвигаешь героев и т. д. Кропотливо и отнимает жуть сколько времени. Зато можно использовать ЛЕГОвского Дарта Вейдера.

Нам хотелось, чтобы Рейчел посмотрела на кучу плохих парней, рассуждающих, как они обожают лейкемию, и рассердилась на них, и это вдохновило бы ее на борьбу. Получилась жуть.

ИНТ. «ЗВЕЗДА СМЕРТИ» ИЗ ЛЕГО – НОЧЬ, КАК ВСЕГДА В КОСМОСЕ

Легкая музыка. На заднем плане рыскают ЛЕГО-штурмовики.

ДАРТ ВЕЙДЕР

напевая себе под нос

Ля-ля-ля. Я козел. Ду-ди-ду. Большой, большой дурак.

глядя в камеру

О, привет! А я вас не заметил. Меня зовут Дарт Вейдер, я Злой Лейкемии Царь, сокращенно Злец.

В нижнем левом углу появляется надпись:

Злой

ЛЕйкемии

Царь

ДАРТ ВЕЙДЕР

Мы считаем, лейкемия – это круто. Не верите мне? Тогда вот вам доказательства от надоедливых пиратов!

ЭКС. ПИРАТСКИЙ КОРАБЛЬ ИЗ ЛЕГО – ДЕНЬ

КОРОЛЬ ПИРАТОВ

А-р-р! Что за денек выдался! Справа по борту, клянусь гнилой червивой бородой самого Дэви Джонса!!! На горизонте Билл-Две-Глазные-Повязки не заметил щупальца могучего Кракена – эй, там на фок-рее, орудия к бою и драить палубу, вы, ничтожные трюмные черви, сухопутные крысы, КАНАЛЬИ!!!

ДАРТ ВЕЙДЕР

Э-э… ну, в общем, да.

ИНТ. – СТОЛ ГРЕГА – ДЕНЬ

ПЛАСТИКОВАЯ ФИГУРКА СЕРПЕНТОРА

Я – Серпентор, кобра-император злобных боевых кобр! Больше всего на свете я люблю лейкемию! Я люблю лейкемию так сильно, что собираюсь целоваться со своей сестрой , баронессой Анастасией де Кобрэ! По ее фамилии сразу ясно, что она та еще змеюка!

БАРОНЕССА

Обожаю целоваться со своим паршивым братцем! Потому что я страшна, как черт!!!

СЕРПЕНТОР

И как же нам целоваться?

БАРОНЕССА

Мой чертов рот не открывается!

СЕРПЕНТОР

И мой!

БАРОНЕССА

Хрен тебе, а не целоваться.

ИНТ. «ЗВЕЗДА СМЕРТИ» – НОЧЬ

ДАРТ ВЕЙДЕР

Мы точно обожаем лейкемию! Все еще не верите мне? Почему бы вам не спросить это пресс-папье в виде тарантула?

ИНТ. – СТОЛ ГРЕГА – ДЕНЬ

Тарантул-пресс-папье – это засушенный паук, запаянный в стекло. Волшебная сила покадровой анимации заставляет его кружиться на одном месте.

ТАРАНТУЛ-ПРЕСС-ПАПЬЕ

почему-то с немецким акцентом

Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как лейкемия.

О Господи Иисусе!

Вот таким был наш план «Г». Может быть, из него и вышел бы толк, не знаю. Все, что я знаю, – съемки мультика растягивались на бог знает сколько времени, а вскоре после Дня Благодарения Рейчел и Дениз решили закончить с химиотерапией, и с больницей, и с лечением. Пустить все на самотек.

Я не знал, что мне с этим делать.

Короче, Рейчел вернулась к себе в комнату. Но все изменилось, конечно. Нет, первые несколько дней девушка была довольно жизнерадостной. Она приехала домой в пятницу; стоял конец ноября, но было еще тепло.

– Меня перестали бомбардировать химикатами, – объяснила Рейчел.

– Значит, все?

– Просто они, кажется, не помогают.

Мы молча обдумывали эти жуткие слова. Я зачем-то решил «выступить»: «Да уж, волосам точно». Типа, пытался, чтобы все выглядело не так гнетуще, но, естественно, от этого все стало только еще более гнетущим. Но Рейчел даже засмеялась. Только как-то по-другому – словно ей приходилось по-новому складывать рот для смеха, потому что старый способ был слишком болезненным. У меня на удивление хорошо получалось не думать об этом.

Вскоре я уже болтал без умолку, не слишком пытаясь рассмешить Рейчел, и все было почти как до больницы и ее депрессии. Мы просто валялись в ее темном царстве постеров и подушек, я пустился в бесконечный рассказ о своей жизни, а она слушала и впитывала, и казалось, мы снова вернулись в нормальные времена и к нормальным отношениям. Можно было даже забыть, что она решила умереть.

Кстати, когда кто-то прекращает лечение рака и ты подчеркиваешь, что тем самым человек принял решение умереть, все на тебя жутко бесятся. Мама, например. Не хочу даже касаться этой темы.

Но вообще, да.

– Короче, Гретхен просто с катушек слетела.

– Да?

– Да блин, девчонки в этом возрасте просто несносные. Просто один сплошной визг и истерики. Некоторые вообще не по делу. Ты тоже такой была? В четырнадцать лет?

– Иногда я восставала против матери.

– Гретхен готова бросаться даже на Кэта Стивенса . Сидит, гладит его, и он вдруг взбрыкнет и укусит ее, как всю жизнь делал, и тут она такая «О, мой бог, я ненавижу это дурацкое животное!» Гретхен говорит, Кэт похож на большого садового слизня. Ну да, конечно, похож – так это же в нем самое клевое.

– Что он похож на слизня?

– Да, ну просто у него как бы такая дурацкая полосатая окраска, как у слизня. Он у нас – чемпион по кусанию среди слизней.

Думаю, все-таки совсем забыть, что она решила умереть, было невозможно. Всякий раз, когда мы разговаривали, на задворках моего сознания маячила мысль, не дававшая покоя: жизнь Рейчел подходит к концу. Не то что не дававшая покоя, но все время висевшая надо мною, давившая: даже дышать становилось тяжело.

И вот как-то раз Рейчел спросила:

– Как продвигается ваш новый фильм?

– А, новый! Да. Ничего.

– Я просто сгораю от желания скорее его увидеть.

Что-то в том, как она это сказала, дало понять: она в курсе дела. Ну да, глупо было бы рассчитывать, что она не узнает.

– Да, э-э… Слушай. Ты, возможно, уже знаешь: это тебе. Типа, это как бы про тебя и э-э… да.

– Я знаю.

Я пытался сохранить нейтральное выражение лица.

– А, ты уже в курсах?

– Да, мне сказали.

– Гм, и кто же? – Мой голос был «немного» громче и выше обычного. Честно говоря, в ту минуту он был чертовски похож на голос Дениз Кушнер.

– Ой, да я уже и не помню. Мэдисон говорила. Мама как-то упоминала. Анна, Наоми. Эрл. Еще кто-то.

– А, – сказал я. – Э. Ой, ты мне напомнила. Мне надо обсудить кое-что с Эрлом.

– О’кей.

Мы с Эрлом никогда не дрались. В основном потому, что я слишком труслив, а также частично благодаря замечательному деловому сотрудничеству с четко расписанными ролями. Но главное – я никогда на него не сердился, а кроме того, ужасно боюсь любого конфликта. Особенно с Эрлом – мастером удара в голову.