Барбара Пим - Замечательные женщины

– Боюсь, ты далека от правды. Я бы сказал, она совсем немногим старше Милдред. К тому же высокая, но, рискну сказать, очень мило одетая. Впрочем, сама знаешь, я мало обращаю внимания на такие детали.

– Но как вы ее нашли? – поинтересовалась я. – Вы давали объявление в «Церковные ведомости»?

– Нет, не понадобилось. Она даже живет в нашем приходе – пока в меблированных комнатах. Вы, возможно, видели ее в церкви, хотя она мне сказала, что всегда сидит в задних рядах.

– Вот как? Интересно…

Уинифред начала перебирать все незнакомые лица, какие заметила в последнее время, но нам никак не удавалось опознать миссис Грей. Описание Джулиана было настолько расплывчатым, что подходило к любой из двух или трех новых женщин, которых мы смогли припомнить.

– Откуда она узнала про квартиру? – спросила я.

– Она зашла к мисс Эндерс перешить платье, и, надо полагать, они разговорились. Потом она упомянула об этом отцу Грейторексу, а тот рассказал мне. Она решила, что ей не следует обращаться ко мне напрямую. Она ведь вдова священника, понимаете, – добавил Джулиан, точно это объясняло деликатность, которую редко проявляют люди, занятые таким безнадежным делом, как поиски квартиры.

– Ну надо же! – невольно воскликнула я, поскольку инстинктивно не доверяю вдовам, которые бывают двух разновидностей, причем одна может быть опасной. Правда, я сочла, что по описанию миссис Грей явно относилась к сравнительно безвредной.

– Полагаю, у нее не слишком много денег, – задумчиво продолжал Джулиан, – поэтому даже не знаю, какую плату было бы справедливо попросить. Я понял, что не могу про это заговорить, и, по всей очевидности, она тоже не сумела.

– А я считаю, что это должен быть ее первый вопрос, – сказала я, удивившись про себя, какой, наверное, деликатный у них вышел разговор. – Не ждет же она, что получит три комнаты даром? Вам надо быть осторожным, как бы она не попыталась сбить цену.

– Ох, Милдред! – Вид у Джулиана сделался удрученный. – Если бы вы ее видели, не говорили бы так. У нее такие грустные глаза.

– Нет-нет, извините, – пробормотала я, поскольку совершенно забыла, что она вдова священника.

– Конечно, мы не хотим на ней наживаться, – сказала Уинифред, – поэтому, уверена, достигнем дружеского соглашения. Возможно, я могла бы это с ней обсудить, вероятно, с женщиной ей будет не так неловко.

С сомнением посмотрев на сестру, Джулиан перевел взгляд на меня.

– Думаю, идеальной кандидатурой была бы Милдред.

– Потому, что привыкла находить общий язык с обедневшими женщинами из хороших семей? – спросила я. – Но, боюсь, общение с ними развило во мне подозрительность. Понимаете, иногда к нам приходят мошенницы, и каждый случай требуется тщательно изучить.

– Правда? Как печально! Я понятия не имел, что кто-то решится на мошенничество.

– Ужасно! – воскликнула Уинифред. – Мне всегда грустно слышать про такую греховность. Особенно среди женщин нашего круга.

– Да, возможно, от них ожидаешь большего, – согласилась я, – но могу вас заверить, такое иногда случается.

В обществе брата с сестрой Мэлори у меня довольно часто возникало ощущение, что о греховности сего мира я знаю больше них, особенно учитывая, сколько узнала о слабостях человеческой природы, когда работала в ведомстве по цензуре. Впрочем, столь большая часть моих познаний была из вторых рук, что я сомневалась, обладает ли житейской мудростью хоть кто-то из нас троих. Но мне вправду казалось, что по натуре они наивнее и доверчивее меня.

– Надеюсь, я более или менее справлюсь сам, – сказал Джулиан. – Было бы нечестно ожидать, что Милдред займется чем-то, совершенно ее не касающимся.

– Могу попробовать, если хотите, – с сомнением произнесла я, – но это правда не мое дело.

Тогда я еще не осознала в полной мере, что практически что угодно может быть делом незамужней, не обремененной семейными обязательствами или собственными бедами женщины, которая проявляет дружеское участие к затруднениям ближних.

– Надо будет поискать миссис Грей в церкви, – сказала Уинифред. – А ведь, сдается, я знаю, кто это. Кажется, она иногда носит горжетку из черно-бурой лисы.

– Джулиан вроде бы сказал, что у нее мало денег, – откликнулась я. – Хотя, конечно, меха могли остаться с лучших времен.

– Горжетка довольно пушистая, – добавила Уинифред. – Может, и не чернобурка вовсе. Я плохо в этом разбираюсь.

– Кажется, во время нашей встречи мехов на ней не было, – внес свою лепту Джулиан, – но одета она была очень мило.

– Надеюсь, она не будет отвлекать вас от написания проповедей, Джулиан, – сказала я в шутку. – Нас, верно, ждет сокращение речей с кафедры, едва въедет миссис Грей.

Рассмеявшись, Джулиан встал из-за стола.

– Надо возвращаться к краске, не то комнаты останутся непригодными для жилья. Работа теперь будет в радость, раз уж я знаю, что, высохнув, тон станет светлее. Сегодня я определенно кое-чему научился.

Уинифред нежно улыбнулась ему вслед.

– Мужчины совсем как дети, правда? Донельзя счастлив, когда делает что-то, с чем можно перепачкаться. А теперь, Милдред, может, проставим цены на вещи для базара?

Мы мирно провели полчаса, перебирая присланный хлам и строя домыслы насчет миссис Грей.

– Джулиан по сути ничего и не сказал о том, какая она, – пожаловалась Уинифред.

– Надо думать, женщин такого типа и возраста трудно описать, если только они не поразительные красавицы.

– Как чудесно было бы, окажись она поразительно красива! – Уинифред откинула со лба растрепанные седые волосы.

– Ну, не знаю, – протянула я. – Возможно, будь она к тому же еще и милой, однако красивые люди не всегда таковы.

– Но она же вдова священника…

– Боже ты мой! – рассмеялась я. – Об этом-то я и забыла! – Эти два слова уже казались своего рода магическим заклинанием. – Значит, она должна быть не только красивой, но и доброй. Как-то даже чересчур. Откуда нам знать, как умер ее муж? Может, это она свела его в могилу.

Вид у Уинифред сделался такой шокированный, что она отбросила глупые фантазии и вернулась к определению цен на поношенную одежду, чучела птиц, старую обувь, клюшки для гольфа, трактаты по теологии, ноты популярных танцевальных мелодий тридцатых годов, каминные решетки и рамки для фотографий – хлам во всей его красе.

– Интересно… – задумчиво произнесла вдруг Уинифред. – Интересно, а какое у нее имя?

Великий пост в этом году начался в феврале, и погода стояла холодная, с ледяным дождем и пронизывающим ветром. Контора, где я вела дела моих обедневших дам, располагалась в Белгравии, и по средам я обыкновенно ходила на дневные службы в Сент-Эрмин.

Церковь сильно пострадала при бомбежке, и пользоваться можно было только одним нефом, поэтому он всегда казался переполненным – даже сравнительно небольшому числу прихожан приходилось тесниться в неповрежденном проходе. Это давало нам ощущение сплоченности и отделенности от остального мира, поэтому паства напоминала мне первых христиан, окруженных, надо признать, не львами, но суматохой и суетой обеденного перерыва в будний день.