Барбара Пим - Замечательные женщины

– Так она уже в эту субботу? Я, конечно, получила извещение, но не думала, что так скоро. Приятно было бы выбраться за город, – предположила я. – Весенние цветы уже появятся.

Мы еще немного поговорили про поездку, пока ехали на верхней площадке автобуса по Пиккадилли. Светило солнце, и на стульях в парке еще сидели люди.

– Странно видеть, как священник держит кого-то за ручку на людях, – мимоходом заметила Дора. – Не знаю почему, но странно.

– Где?

– Смотри… Вон там! – Она указала на пару – двое полулежали в шезлонгах.

– Надо же, не может быть! – воскликнула я, но не оставалось сомнений, что священником был Джулиан Мэлори, а рука, которую он держал, принадлежала Аллегре Грей.

– Что значит не может быть? – Дора посмотрела снова. – Он определенно держал ее за руку… Ха, да это же Джулиан Мэлори! Ну и ну! С кем это он?

– Она вдова, некая миссис Грей, которая поселилась на втором этаже в его доме.

– А, понятно. Ну, наверное, тут нет ничего дурного?

– Разумеется, нет, – довольно резко ответила я.

Просто совершенно неуместно так сидеть у всех на виду, и даже не на жестких чугунных стульях, а развалиться в шезлонгах!

– Подумать только, пойти в парк, чтобы держаться за руки! Странно как-то.

– Полагаю, они пошли туда не с именно этой целью, – заупрямилась Дора. – Они пошли погулять и решили посидеть, и так одно за другое… В конце концов, держаться за руки – вполне естественное проявление привязанности.

– А ты-то откуда знаешь? – услышала я собственный голос.

– Милдред! Да что на тебя нашло? Ты что, влюблена в этого священника? – спросила она так громко, что пара впереди нас начала толкать друг друга локтями и хихикать.

– Конечно нет! – рассерженно ответила я вполголоса. – Но все кажется таким неподобающим. Уинифред и вообще… Ох, не могу сейчас объяснить!

– Не понимаю, из-за чего ты так разволновалась, – с приводящим в бешенство спокойствием отозвалась Дора. – День чудесный, она привлекательна, к тому же вдова, он холостяк, так что все в порядке. Я тут вижу расцветающий роман.

К тому времени, когда мы вышли из автобуса, мы уже откровенно ссорились. Это было глупо и бессмысленно, но почему-то мы не могли остановиться. Я вдруг увидела нас лет через двадцать или тридцать: возможно, мы живем вместе и препираемся из-за пустяков – неприятная картина.

– В конце концов, священник тоже мужчина и имеет право на человеческие чувства, – продолжала Дора.

Теперь мне стало очевидно, что она настроена с ходу отвергать все, что бы я ни сказала, потому что обычно держалась мнения, что священников нельзя считать мужчинами и человеческие чувства им не полагаются.

– Джулиан не из тех, кто женится, – не унималась я. – И вообще, миссис Грей ему не подходит.

– А я думаю, ты сама на него глаз положила, – раздражающе шутливым тоном заявила Дора. – Вот почему прихорашиваешься.

Раз уж она забрала себе что-то в голову, отрицать это было бесполезно. Я с благодарностью увидела замаячивший впереди у церкви огромный, напоминающий парус силуэт сестры Блэтт.

– Привет-привет, – окликнула она, когда мы поравнялись. – Куда, скажите на милость, запропастился отец Мэлори? Повечерье через пять минут, а его и в помине нет. Мисс Мэлори сказала, он пошел на заседание Отдела планирования резервов. Затянулось, наверное, – хохотнула она. – Не командировали же его вдруг миссионером в Африку, верно?

– Тогда он скорее всего сначала вернулся бы и поставил нас в известность, – отозвалась я.

– Ну и ладно, рискну сказать, отец Грейторекс объявится, – весело сказала сестра Блэтт и ушла в церковь.

– Уж мы-то могли бы ей объяснить, где на самом деле отец Мэлори, правда, Милдред? – хихикнула Дора. – Думаю, надо его пошантажировать.

По возвращении домой Дора решила перед ужином заняться стиркой, и уже через полчаса кухня была завешана гирляндами наводящего тоску нижнего белья – трусы из бежеватого нераспускающегося трикотажа и комбинации из того же материала. Выглядело оно еще более унылым, чем мое.

За ужином мы говорили о нашей старой школе, об Уильяме, а также на общие темы. Джулиан Мэлори больше не упоминался. Я заваривала чай на кухне, когда раздался стук в дверь и в проеме возникла голова Роки.

– Елена ушла слушать доклад про пигмеев, – сказал он. – И я остался совсем один. Можно войти?

– Да, заходите, пожалуйста, – сказала я чуть растерянно, смущенная развешенным нижним бельем. – Приехала моя подруга Дора Колдикот, – пояснила я, пока он пробирался под веревками с мокрыми гирляндами.

– Вот повеселитесь! – легко отозвался он. – Кофе нальете?

– Мы собирались пить чай. – Я чувствовала себя чуть пристыженной – и за чай, и за себя, и за то, что его стыжусь. – Но, конечно, могу сварить вам кофе.

– Ну уж нет. Обожаю чай.

– Вы старая подруга Милдред по школе, – шутливо сказал он Доре. – Я столько всего про вас слышал.

Дора смущенно улыбнулась и зарделась. «Ах, эти неловкие военнослужащие из женского вспомогательного, – подумала я, мысленно увидев их на балконе адмиральской виллы. – Как они, наверное, расцветали в лучах такого обаяния!»

Роки остановился у окна.

– Вон идет ваш пастор. Значит, теперь будет служба?

– Он один? – спросила Дора.

– Да, совсем один, и накидка ему весьма к лицу. Мне всегда казалось, я тоже в такой неплохо смотрелся бы.

– Мы сегодня видели, как он в парке держался кое с кем за ручку, и Милдред очень расстроилась, – игриво сказал Дора. – Бедняга, не понимаю, почему ему этого нельзя.

– Нет, так не пойдет, – отозвался Роки. – Я всегда считал его собственностью Милдред. Ну да неважно. – Он повернулся ко мне: – По-моему, его руку не слишком приятно будет держать. Мы найдем вам кого-нибудь получше.

– Ему полагалось быть в церкви и служить повечерье, – сказала, не желая оставлять тему, Дора.

– Бедняга! Что может быть более унылым в отличный будничный вечер. Спрашивать себя, придет ли кто-нибудь, или испытывать усталость при виде все тех же немногих верных прихожан? Почему бы нам не сходить в кафе? Выпьем чего-нибудь, – предложил он.

– Не после чая, благодарю, – отозвалась я. – Думаю, мне не хочется.

– Дорогая моя Милдред, вам нужно научиться хотеть выпить в любое время. Я лично займусь вашим образованием.

Конечно же, мы пошли. Дора заказала сидр и хихикала с Роки, рассказывая ему истории из наших школьных дней, которые вгоняли меня в краску. Я в своем желании быть другой и не выглядеть старомодной занудой попросила пива, которое оказалось выдохшимся и горьким – с таким вкусом, какой, надо думать, бывает у воды после мытья посуды.

– Милдред грустит из-за своего священника, – сказал Роки. – Найдем-ка мы ей лучше антрополога.