Джулия Кеннер - Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного

Мать мне улыбается. Я знаю эту улыбку, в основном она достается кассирам в магазинах и работникам автозаправок.

– Зачем ты приехала в Лос-Анджелес? – спрашиваю ее я.

– Это же ясно как белый день. Я приехала тебе помочь, – отвечает она.

У меня голова не соображает, и я не очень понимаю, о чем она говорит.

– Помочь с Дэмиеном Старком, – объясняет мать.

– Мама, ты о чем?

– Я видела фотографию и подпись в газете. Почему ты не сказала мне, что встречаешься с таким человеком, как Дэмиен Старк? Это самая лучшая новость о твоей жизни с тех пор, как ты переехала в Лос-Анджелес.

Я смотрю на нее и молчу.

– Дорогая, ведь это же прекрасно! Если ты хочешь выйти замуж за такого человека, как он, ты должна быть идеальна во всем. А то он тебя бросит и найдет себе другую.

«Наверняка уже нашел», – думаю я.

Она осматривает меня критическим взглядом. Ее губы стали тонкими, словно ниточки.

– Нам есть над чем поработать, – говорит она и вынимает из сумочки телефон. – Не понимаю, как ты можешь так запустить себя, встречаясь с миллиардером? Какие в этом районе хорошие спа? Мы начнем с парикмахера. Слава богу, у тебя все еще чудесные волосы, хотя и очень грязные. Надо подстричь концы. Потом новый гардероб, и займемся этой квартирой.

– Мама, я с ним рассталась.

Честное слово, лицо моей мамы зеленеет.

– Почему?! – Судя по ее тону, я только что ей сказала, что мне осталось жить всего двадцать четыре часа. – Зачем ты так необдуманно и глупо поступила?

– Почему? – Я широко открываю рот и продолжаю: – Потому что он хочет все контролировать. И этот контроль может до могилы довести. Тебе наверняка это знакомо, а?

Она поднимается. Ее движения медленные и заученные, словно у заводной куклы. Она всегда ведет себя так, когда злится. Настоящие леди никогда не показывают своих чувств.

– Ты просто идиотка, – говорит она спокойным голосом. – Ты все постоянно выворачиваешь по-своему. Только Николь знает, что ей надо. Только Николь знает, как лучше поступить.

– Да, мама, совершенно верно. Только Николь знает, что ей нужно.

– Ты избалованная и неблагодарная. Ты ничтожная. Я нашла время и прилетела, чтобы тебе помочь. Теперь я поеду в отель, а ты посиди и подумай о своей жизни. О том, что ты хочешь и что ты теряешь. И потом мы можем спокойно все это обсудить.

Она разворачивается и выходит из квартиры. Она даже не хлопает дверью.

Я сижу на месте, не шевелясь. Мне надо встать, но сил у меня нет. Я просто сижу, как полено, и ничего не могу с этим поделать.

Не знаю, сколько времени прошло после ухода матери. Может, пятнадцать минут, а может, и пятнадцать часов. Я прихожу в себя от того, что у меня онемела нога. Смотрю вниз и вижу, что кулаки у меня крепко сжаты. Я медленно разжимаю один кулак – на ладони остались следы от впившихся в нее ногтей. Такие глубокие следы, что еще вот-вот, и появилась бы кровь.

Я долго смотрю на свои руки. Совершенно без понятия о том, что я делаю, иду на кухню и достаю кухонный нож. Включаю конфорку для того, чтобы стерилизовать лезвие. Крепкого алкоголя в доме нет, поэтому придется над газом.

Я провожу нож над огнем и жду, пока он остынет. Потом прижимаю лезвие к внутренней стороне руки. Я нашла новое место для новой боли. Я начинаю резать, но останавливаюсь и с силой швыряю нож в стену.

У меня истерика. Я встаю и кругами хожу по кухне. Я потеряна, полностью и окончательно потеряна, но даже сейчас больше всего я хочу видеть Дэмиена и быть с ним рядом. Я хочу, чтобы он обнял меня и успокоил.

Нет, чет подери, нет и еще раз нет !

Я хватаю большие кухонные ножницы и забиваюсь в угол кухни около посудомоечной машины. Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.

Ощупываю ладонью голову. Волосы короткие. Мать так гордилась моими волосами! И Дэмиену они тоже очень нравились.

Я подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их руками и горько плачу.

Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати в своей комнате. И надо мной – лицо Дэмиена. Он с нежностью и заботой смотрит на меня.

– Привет, – говорит он.

Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.

Дэмиен. Кажется, что окружавшая меня темнота исчезает, и мое сердце начинает петь.

Он протягивает руку и гладит меня по волосам.

Тут я неожиданно вспоминаю. Мои волосы .

– Надо немного подровнять, – говорит он, – но мне кажется, короткая стрижка тебе идет.

– Что ты тут делаешь? Как ты узнал?

– От Джеми, – говорит он. – Я ей регулярно звонил, чтобы узнать, как у тебя идут дела. Я решил, что тебе нужно дать время подумать. Ну, а потом приехала твоя мать…

Я киваю, вспоминая, как Джеми укладывала меня в постель и как я рассказывала ей про визит моей матери. О боже, возможно, мне предстоит еще одна встреча с ней.

– Она все еще здесь, в городе? – спрашиваю я.

– Нет, она не в городе.

Я смотрю на него в полном недоумении.

– Я приехал в отель к твоей матери, – рассказывает Дэмиен, – и предложил ей на моем частном самолете вернуться домой. Думаю, полет ей понравился.

Видно, что это его ужасно веселит.

– Спасибо, – облегченно говорю я.

– Пожалуйста. Для тебя все что хочешь, дорогая. Я тебе это уже говорил.

– Нет, Дэмиен. Прости, я… мы не можем, – говорю я, качая головой.

Он встает. Я ожидаю увидеть на его лице гнев, но вижу только заботу.

– Это из-за Сары?

Я не смотрю ему в глаза.

– О, нет, только не это! – произносит он и снова садится рядом со мной. Он ставит палец под мой подбородок и приподнимает мне голову, чтобы я на него смотрела.

– Неужели ты веришь, что это я ее убил?

– Нет, – вырывается у меня автоматически и уверенно. И я действительно в это верю. У меня по щеке ползет слеза. – Дэмиен, прости меня. Прости.

– Ш-ш-ш-ш-ш… – Он утирает мою слезу. – Все в порядке. Я ее не убивал. Меня даже не было рядом в тот момент. Это случилось в Сан-Диего. Чарльз наконец получил видеозапись из отеля. Большую часть вечера я был в баре, у меня были деловые переговоры. То есть стопроцентное алиби. Поэтому Майнард так злился, что я тогда решил заплатить. У нас ведь было все необходимое для того, чтобы заткнуть Эрика раз и навсегда.

– Тогда почему ты этого не сделал? – спрашиваю его я.

– Две причины. Во-первых, я, можно сказать, использовал Сару. Мне нужна была ее доля в компании, и я ее получил. Я тогда выкупил акции и у других владельцев, и у меня был контрольный пакет. Я отодвинул Эрика в сторону, нанял людей, которые снова поставили компанию на ноги. Бизнес пошел в гору, все акции, включая акции Эрика, сильно поднялись в цене. И все это время я встречался с Сарой. Я ее особо не обхаживал и вообще не любил. Но мне было на руку встречаться с ней, она была удобной и легко ложилась со мной в постель. В то время я не хотел этого замечать, но у нее появились признаки серьезного психического расстройства. Я знал, что должен с ней расстаться, но в то время было очень много бизнес-поглощений, которые отнимали почти все внимание и время. И после того, как я закончил все эти дела, я действительно с ней порвал. От этого ее психическое состояние резко ухудшилось. – Он проводит пальцами по волосам. – Я даже представить не мог, что она покончит жизнь самоубийством. Но это сути не меняет, потому что в этой драме я сыграл определенную роль.