Армандо Перес - О чем молчат мужчины… когда ты рядом

Эта площадь, о которой я и понятия не имел до приезда в Италию, сразу же поразила меня своей потрясающей атмосферой. Сегодня вечером, слегка подсвеченная желтыми фонарями, она дышит волшебством, словно ее вогнутая линза вобрала в себя все прошлое и будущее, реальность и грезы.

Я сжимаю руку Мануэлы. Чувствую, что что-то должно случиться.

– Сиена – настоящее чудо. Целую жизнь не была здесь. Последний раз, кажется, с экскурсией в школе. Смешно, но я помню это до сих пор! – Ее голос вторгается в мои мысли, и я ощущаю ее ответное пожатие.

Внезапно чары рассеиваются, причиной – сильный запах жаркого, который доносится, вероятно, из ближайшего ресторанчика.

– Ты здорово придумал приехать сюда, – добавляет она, сияя.

– Быть в Кьянти и не посетить Сиену было бы непростительной глупостью, – отвечаю я. – Хоть отдохнем немного.

Я позволяю своей руке опуститься на мягкое бедро Мануэлы и пальцем, сантиметр за сантиметром, начинаю медленно поднимать край ее легкой юбки.

Площадь даже в этот час усеяна туристами, расположившимися прямо на изъеденной временем брусчатке, устилающей дно площади, напоминающей огромный бассейн, из которого выкачали воду. Мы тоже садимся, потом ложимся, согнув колени, и разглядываем облака, проплывающие в темно-голубом вечернем небе. Мы хорошо набегались сегодня. Нам удалось, покинув свадебную виллу, заскочить в Пинакотеку, где на втором этаже полюбовались работами мастеров Треченто – Дуччио и Лоренцетти. Строгие, пронзающие взгляды их Мадонн заставляли меня чувствовать свою неполноценность, словно им давно уже было известно то, что мне еще только предстояло узнать. Потом мы устроили себе роскошный ужин: мясо и красное вино. Чувство радости жизни переполняло меня. Ни за что на свете я не согласился бы поменять это место на любое другое.

Я позволяю своей руке опуститься на мягкое бедро Мануэлы и пальцем, сантиметр за сантиметром, начинаю медленно поднимать край ее легкой юбки. Она подвигается поближе ко мне и поправляет юбку спереди, чтобы ее обнаженное бедро не слишком бросалось в глаза. Мои пальцы продолжают разведку, забираясь все выше, и вот они уже под крепкой ягодицей. Не глядя на Мануэлу, я нежно поглаживаю ее кожу круговыми движениями. Похоже, самое время отправляться в гостиницу, думаю я.

– Нет, Альберто, я поехала сюда не для этого. Ты забыл, что я должна работать? Я же тебе говорила, что у меня свадьба за городом! – Звонкий нервный голос Евы врывается в уши, ломая мне весь кайф.

У меня нет желания смотреть, где она, я и так знаю это. Она почти весь вечер проторчала с телефоном у уха сначала в ресторане, а после – недалеко от него. По мне, так уж слишком недалеко: от ресторана, от уик-энда и от моей жизни.

Оказалось на удивление легко объяснить Мануэле, что я делал в Кьянти с Камиллой. Сопровождал несчастную знакомую, приглашенную на свадьбу бывшего жениха и попросившую в этой связи поддержать ее, сказал я Мануэле. Внимательно наблюдая за Камиллой, которая в ходе свадебного застолья становилась все более подавленной и потной в своем слишком тесном платье, Мануэла мне поверила. Гораздо труднее было уговорить ее сбежать в Сиену, тем более что машина, на которой они приехали в Кьянти, принадлежала Еве.

И как только Мануэла смогла позволить себе переложить на своих сотрудников финал свадебного ужина, она спросила Еву, не могла бы та добросить нас до Сиены. Идея была такая: воспользоваться выпавшим свободным временем на выходные, отдохнуть по полной и вернуться в Милан поездом завтра вечером. Но вместо того, чтобы оставить нас в Сиене и убраться с глаз долой, эта сумасшедшая не придумала ничего лучшего, как составить нам компанию за ужином. Компания – это слишком сильно сказано. Если кому-то она и составляла компанию, так это своему мобильнику. И она до сих пор рядом, заражая нас своей нервозностью.

Силуэт Мануэлы в контражуре одного из горящих на площади фонарей кажется мне рисунком мастера сиенского Дученто.

Она в Сиене не для того, чтобы побыть со своей подругой, которая остается здесь. Такое впечатление, что она просто не хочет возвращаться домой. Но, поскольку она не зарегистрировалась в гостинице, как сделали мы, все-таки есть надежда скоро от нее избавиться.

– Слава тебе господи, – бормочу я.

Мануэла хихикает и шлепает меня по руке:

– Не говори так, Ева – моя лучшая подруга.

– Это свидетельствует о том, что ты человек деликатный и великодушный, – улыбаюсь я. – Взвалить на себя такой груз гуманизма не каждому по плечу.

– Прекрати! Никакой это не гуманизм, просто она немного расстроена.

– Я приеду поздно, Альберто, ты уже будешь спать… Я постараюсь не разбудить тебя, обо всем поговорим завтра, – говорит Ева. – Нет, я сама о нем позабочусь, ты ничего не делай.

– О ком это она позаботится? – спрашиваю я без особого любопытства. – И кто такой этот Альберто? Судя по тому, как она с ним разговаривает, он мне представляется еще большим занудой, чем она.

– Да уж, Альберто – зануда, каких поискать, – подтверждает Мануэла. – Это ее жених, они живут вместе.

– Стало быть, кроме тебя, есть еще один человек, способный ее переносить? Сюрпризам несть числа!

Ева заканчивает очередной разговор и подходит к нам. Ее тень ложится на наши тела. Только бы она нас не сглазила.

– Извините… – произносит она хриплым усталым голосом, совсем не похожим на тот резкий и пронзительный, каким она только что разговаривала по телефону.

Я с изумлением смотрю на нее. Силуэт Мануэлы в контражуре одного из горящих на площади фонарей кажется мне рисунком мастера сиенского Дученто. Короткие локоны, обрамляющие ее голову, четко вырисовываются на золотом фоне. Я не могу разглядеть выражение ее лица, вижу лишь печальный абрис подбородка. Ощущаю холод капли, текущей по ее щеке. Дождинка? Или слезинка? Но, может быть, это мне только показалось, потому она продолжает теперь уже твердым голосом:

– …но я действительно должна возвращаться в Милан.

И не задерживайся ни на минуту, подруга, желаю я ей доброго пути. Вечер ты мне испортила, но ночь уж нет… Это другой разговор.

Мануэла поднимается, поправляя юбку.

– Прямо сейчас? – спрашивает она. – Ты уверена, что сможешь найти дорогу в такое время?

Ох, Ману, ты на чьей стороне? Я вскакиваю, прежде чем она убедит полоумную остаться спать всем вместе в одной постели.

– Вовсе не так поздно, – замечаю я, глядя на часы. – Всего-то десять часов.

– Не дергайся, – морщится Ева. – У меня нет никакого желания проводить с тобой всю ночь.

– Какая жалость, – произношу я с наигранным сожалением.

В ее глазах мелькает вспышка ярости.

– Если я так действую тебе на нервы, ты мог бы сказать мне это, я бы уехала раньше.