Тим Тарп - Захватывающее время

– Именно. Моей на сто процентов настоящей аутентичной девушкой. Если сама захочешь.

– Да, – отвечает она, – хочу. – И приникает к моим губам. Несомненно, я мог бы снять с нее джинсы и сделать с ней все здесь и сейчас, но это было бы неправильно, во всяком случае, с Эйми.

Кроме того, когда я поворачиваюсь, чтобы сесть поудобнее, я случайно задеваю клаксон, и через пять секунд в доме загорается свет. Спустя еще десять на крыльце появляется ее мамаша и стоит руки в боки.

Эйми отбрасывает выбившуюся прядь волос. Она напоминает мне девочку, пробудившуюся от чудесного сна.

– Завтра пообедаем? – спрашивает она.

– Я буду на месте.

И знаете что? На следующий день я действительно на месте. Минута в минуту. И в пятницу вечером я появляюсь на свидании вовремя. И в субботу днем я приезжаю в назначенное время, чтобы ехать в кино. Естественно, Рикки лишается дара речи от такого развития событий.

– Послушай, чувак, – говорит он, – что ты делаешь? Я предупреждал, что эта девчонка на тебя западет. У тебя нет силы воли? Ты что, не мог устоять, сказать, что ты ей только друг, или благодетель, или еще что-нибудь?

– Эй, а тебе не приходило в голову, что она, возможно, нравится мне?

– Нет.

– Ну, значит, ты ее не разглядел. Ее можно разглядеть только после того, как немного поговоришь с ней. У нее чистое сердце. Кроме того, я просто даю ей возможность приобрести кое-какой опыт в общении с парнями. В том смысле, что максимум через месяц она устанет от меня и решит, что ей гораздо лучше с каким-нибудь первым тромбоном в школьном оркестре.

– А если не устанет?

– Это же я. Ты знаешь хоть одну девчонку, которая не устала бы от общения со мной?

Он качает головой.

– Вынужден признать, что в этом есть смысл. Хотя, кто знает, может, она хорошо повлияет на тебя.

– Ага, как же.

Я вообще не понимаю, чем Рикки недоволен. В последнее время после его знакомства с Бетани, мы вообще редко видимся. После той недоделанной вечеринки в мотеле он меня никуда с собой не берет. Естественно, у меня есть другие приятели, и последние две недели я разграничиваю свое общение: пятницы провожу с Эйми, а по субботам тусуюсь с Коди Дэннисом и Броуди Муром. Я даже пустился в загул с шайкой Джереми Хольтца, но вынужден был покинуть сцену, когда им вздумалось устроить налет на Епископальную церковь.

После этого я задался вопросом, а почему я вместо этого не встретился с Эйми. Я даже представил, как гуляю с ней в выходные по вечерам. Очень интересно наблюдать, как она учится быть непринужденной. Дело в том, что она гораздо глубже, чем все эти научно-фантастические книжки, НАСА и коневодческое ранчо. Между прочим, у нас даже есть кое-что общее.

Во-первых, старая музыка нам обоим нравится больше, чем тот мусор, что крутят на радио. Я верный поклонник Дина Мартина, а Эйми нравится музыка хиппи шестидесятых. У нее есть весь саунд-трек к фильму «Вудсток». Она напевает мне песню шестидесятых под названием «Куда исчезли все цветы», и, хотя ее голос слабоват, она закрывает глаза и пропускает мелодию прямо через сердце. А такое нужно ценить. Две с половиной минуты я чувствую себя практически настоящим хиппи.

Она очень отличается от других девчонок, с которыми я встречался. Она не устает от моих историй и шуток и не рассчитывает, что я научусь читать ее мысли. Она не требует, чтобы я лучше одевался, или подкрашивал пряди волос, или становился серьезным. Я для нее не стильный аксессуар. Я для нее жизненная необходимость. Тот, кто открывает ее кокон. Она не стремиться изменить меня, ей нужно, чтобы я изменил ее. Во всяком случае, до тех пор, пока крылья ее маленьких бабочек не окрепнут для полета.

А еще кто бы мог подумать, что этот очкарик ростом пять футов и три дюйма может так бухать. Выясняется, что виски – это не ее, зато она может запросто высосать огромное количество кулера. Я беру инициативу на себя и покупаю ей бутылку водки «Грей гуз» с лимоном и смешиваю ее с яблочно-клюквенным соком, на что она восклицает:

– Ого! Это нечто! Ничего вкуснее не пила!

Как-то во второй половине дня мы заходим в гастроном, предварительно приняв немалую дозу на грудь, и кого, как вы думаете, там видим? Кристал Криттенбринк! Мы бродим по отделу «мусорной» еды, в каньоне из шоколадных батончиков и кокосовых шариков, и Кристал говорит:

– Эйми, разве ты не видела табличку на входной двери? Сюда запрещено приходить с домашними животными.

Естественно, она имеет в виду меня. Это старая шутка, и я не настроен обращать на нее внимание, но тут Эйми заявляет:

– Ах, Кристал, разве тебя не предупреждали, что если ты съешь еще одну коробку «Динь-дон» [36], твоя жирная задница треснет?

Ну, это не самый оригинальный вариант подкола, но все равно его следует считать серьезным достижением для Эйми.

– Ты пьяна? – спрашивает Кристал, оправившись от изумления – надо же, маленькая робкая Эйми дала ей отпор.

– Да, я выпимши, – гордо отвечает та. – И мое опьянение прекрасно.

Кристал впивается в меня взглядом.

– Потрясающе. Ты, наверное, горд собой. Если ты продолжишь в том же духе, ты, наверное, превратишь ее в такую же непроходимую идиотку, как и ты сам.

Она резко поворачивается и шагает прочь, а Эйми начинает хохотать.

– Смотри, как у нее задница ходит ходуном. Колебания не меньше восьми баллов по шкале Рихтера. А может, и все девять по модифицированной шкале Меркалли.

Она хватает меня за руку, приваливается ко мне и едва не складывается пополам от хохота. Я хохочу вместе с ней, но, если честно, мне немного жаль Кристал. Больно смотреть, как кто-то теряет друга. Она ошибается, считая, будто я хочу изменить Эйми. Если бы я пытался изменить ее, я бы уговорил ее сменить очки на контактные линзы или отказаться от этих футболок с лошадиными мордами.

И еще: я точно не заставлял ее напиваться. Что я могу сделать, если ей нравится? Что тут плохого?

То, что я встречаюсь с Эйми, не значит, что я не могу общаться с другими девчонками. На переменах в коридоре я не таясь болтаю с Анджелой Диас, или с Мэнди Стэнсберри, или еще с кем-нибудь. И, естественно, продолжается наша мафиозная эпопея с Шоуни. В этом ничего такого нет. Мы друзья.

Эйми относится к этому спокойно, но я не уверен, что она сохранила бы хладнокровие, если бы узнала, что по четвергам я общаюсь с Кэссиди. В наших посиделках нет ничего особенного, но я вынужден признать, что у нас с ней более сложные отношения, чем у меня были с другими девчонками. Старое чувство все еще теплится где-то в глубине.

Так как мы с Кэссиди не идем дальше разговоров, можно предположить, что я расскажу об этом Эйми, но я решаю, что ее уверенность в себе пока не готова к такой новости. Нам нет смысла ссориться из-за пустяка. Думаю, и Кэссиди ничего не рассказала Маркусу, но в общении с девчонками основываться на предположениях нельзя.