Маргарет Джордж - Последний танец Марии Стюарт

– Нет! Нет! – Как остановить их? Неужели она не сможет убедить их? – Прошу вас, добрые господа, сжальтесь надо мной. Вы моя единственная надежда!

– Мы много поколений служим лэрду и его семье и не сделаем ничего, что может навредить ему, – настаивал лодочник. – Он был добр к нам и заслуживает нашей преданности.

Мария разразилась слезами, когда лодка плавно развернулась и остров снова начал увеличиваться в размерах.

– Пожалуйста, пожалуйста! – всхлипывала она. Она знала, что не вынесет возвращения.

– Мы не желаем вам зла, – продолжал мужчина. – Мы ничего не скажем лэрду, и никто даже не узнает об этом. Когда мы пристанем к берегу, тихо идите в замок и пришлите женщину, которая осталась там. Мы сделаем вид, будто она что-то забыла.

Мария беспомощно смотрела, как лодка подошла к острову и снова ткнулась носом в причал. Перед ней поднималась безобразная стена с воротами. Она покорно вышла из лодки и медленно направилась обратно в тюрьму. Зевающие стражники почти не обратили внимания на нее. Побег был задуман идеально, и оттого происходящее казалось еще более мучительным.

Когда она шла обратно через луг, туго скатав плащ, чтобы не вызывать лишних вопросов, Джордж вышел из соседнего здания, куда солдаты отправлялись на ужин. Он замер и уставился на нее; его лицо стало еще более бледным, чем обычно. Она прошла мимо, не глядя на него. Ее глаза заволакивали слезы.

Вернувшись в свою комнату, Мария бросилась на кровать. Она притворится спящей; тогда ей не нужно будет с кем-то говорить или пытаться скрыть слезы. Если она уткнется лицом в подушку и распустит волосы, то у нее появится пространство, где можно будет остаться наедине со своим горем.

Неудача! Она с трудом могла поверить в это. До сих пор ей удавались все попытки бегства, и казалось естественным, что эта будет такой же успешной, как и остальные. Как говорил Босуэлл, «никакая тюрьма не сможет удержать нас». Так ей и казалось. Однако теперь он находится под арестом при дворе короля Дании, а она заперта на острове. Навсегда? Они хотят, чтобы это продолжалось вечно? Лорды ничего не сказали о своих долгосрочных планах относительно нее.

Марию настолько потрясла сама близость свободы, что теперь силы окончательно покинули ее. Все здесь были преданы лэрду; лишь Джордж осмелился пойти против его воли. Но Джордж нуждался в сообщниках, а их было трудно найти. Что, если эта попытка выдаст их предыдущий план с кражей лодки?

Теперь она не на шутку испугалась. Что, если бегство невозможно? Что тогда?

– Моя дражайшая королева. – Джордж стоял на коленях у ее кровати. – Что… что случилось?

– О Джордж! – Она села и откинула волосы. – Они увидели мои руки! – Он с трепетом прикоснулся к ее пальцам. – Они поняли, что я не занимаюсь стиркой. Потом они повернули к острову, хотя я приказала им плыть дальше. Похоже, они верны своему лэрду больше, чем своей королеве.

– Вот оно что… – Джордж выглядел искренне расстроенным. – И вы уже проделали половину пути, я видел это. – Он продолжал гладить ее ладонь, пока Мария не отняла ее.

– Мне еще никогда не было так горько, – прошептала она.

– Мы попробуем снова. Должен быть другой план. На этот раз мы наймем собственных гребцов.

Она невольно улыбнулась:

– Кто же это будет? Гарнизонные солдаты?

– Я кого-нибудь найду, – упрямо сказал он. – Возможно, ваши люди…

– Джордж, я должна дать вам нечто такое, что послужит условным сигналом, если нам станет трудно встречаться и беседовать друг с другом. Это чудо, что здесь никого нет. – Она сняла жемчужную сережку. – Серьги легко потерять и легко найти. Если вы вернете мне эту сережку, я пойму, что это значит: «Я получил ваше сообщение» – или «Все готово». Короче говоря, это значит «Да».

Она протянула ему сережку.

На следующий день Джорджа нигде не было видно. То же самое повторилось и на другой день. На третий день Мария наконец решила спросить о нем леди Дуглас.

– Мадам, моего сына отослали на берег из-за чрезмерно близкого знакомства с вами. До некоторых людей дошло, что он – как бы это сказать? – поддался чарам Стюартов. Я сама знаю, как трудно бывает противиться им. – Она усмехнулась.

– Как удачно для Шотландии, что вам это не удалось, – сказала Мария. – Иначе сейчас, в час жестокой нужды, у нас не было бы регента. – Удалось ли ей скрыть сарказм, звучавший в ее голосе? Но как быть с Джорджем? – Но я не понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о Джордже.

– Он внушил себе, будто влюблен в вас, и вы поощряли это, – ответила леди Дуглас. – Этот факт крайне опечалил его сводного брата лорда Джеймса. Но, будучи матерью, я обязана думать обо всех своих детях и об их будущем. – Она изогнула бровь и усмехнулась. – Я думаю лишь о том, что будет лучше для Джорджа, – с притворным смирением добавила она.

– Как и я, леди Дуглас. Я очень привязалась к нему… – Мария позволила этим словам многозначительно повиснуть в воздухе. – …И находила его общество чрезвычайно приятным. Но я не имела понятия, что Джордж может испытывать ко мне более глубокие чувства. Это требует некоторого размышления… Между тем очень хорошо, что он останется в стороне до тех пор, пока не будут сделаны определенные выводы относительно его будущего… Да, вы поступили очень мудро.

Леди Дуглас широко улыбнулась. Знаменитая удача Дугласов снова не изменила им.

Март, с его серыми небесами, постоянными туманами и дождями наконец сменил апрель. Мария со своими слугами старалась держать Великий пост; в их нынешнем удрученном состоянии было нетрудно сторониться любого веселья и ходить с постными лицами. Лишь Мэри Сетон знала о неудачной попытке побега, но все слышали об изгнании Джорджа за чрезмерное внимание к королеве. Казалось, что каждого, кого могли заподозрить в интересе или сочувствии Марии, ожидала сходная судьба. Сначала Рутвен, теперь Джордж.

Марии удалось отправить одно письмо во Францию. Она написала Екатерине Медичи.

«С чрезвычайными трудностями мне удалось найти верного слугу, дабы объяснить Вам свое несчастное положение. Умоляю Вас проявить сострадание ко мне, так как лорд Джеймс, ныне занимающий пост регента, в частной беседе сообщил мне, что Ваш сын, король Франции, собирается заключить мир с французскими гугенотами и одним из условий мирного договора будет отказ от любой помощи для меня. Я не могу поверить этому, ибо после Бога я более всего полагаюсь на Вас и короля, что может засвидетельствовать податель сего письма. Прошу Вас оказать ему такое же расположение, как если бы на его месте оказалась я, и не осмеливаюсь просить о большем, кроме надежды на то, что Бог не оставит Вас в своей бесконечной милости.