Хелен Филдинг - Причина успеха

Наступила тишина.

– Все будет в порядке, – сказала я. – Скоро прибудет корабль.

– Ты уверена? – спросил О’Рурк. И вдруг: – Хотите еще сыру? – Тут же, осознав двусмысленность ситуации, он улыбнулся. – Мы же не хотим умереть с голоду. Пожалуйста, передай «бри».

– Ты прав, ты прав, – согласился Генри. – Давайте есть «бри».

Спустя некоторое время О’Рурк встал и направился в постель. Линда поднялась и вскоре ушла за ним. Все обменялись многозначительными взглядами. Но поскольку никто точно не знал, что между ними, в воздухе повисла какая-то неудовлетворенность.

– Хотите сыру? А то он скоро кончится, – сказал Генри, протягивая тарелку и обнимая Сиан за плечи.

– Рози, помнишь Монику Хатчинсон – она работала в Десси в семьдесят третьем? – спросила Бетти.

Очевидно, нет, поскольку в семьдесят третьем я еще ходила в начальную школу.

– Странно, но я почему-то сегодня о ней вспомнила.

– Да что ты!

– Да. Такая милая женщина.

Все молча ковыряли сыр.

– Милая, но слишком беззаботная. О-о-о-о, у них в Десси случилось ужасное. У ее сотрудников завязались отношения – а в маленькой общине это очень опасно, уверена, ты со мной согласишься. Моника не придала этому никакого значения, думала, ничего страшного, люди есть люди. Но все закончилось очень скверно – были даже драки и ужасные истерики. В конце концов двух медсестер пришлось послать домой. Но самое худшее – на них поступила жалоба в министерство информации. Потому что люди из штаба министерства видели, как все происходило.

– Что происходило? – поинтересовалась я.

– Ну, сама знаешь, – ответила Бетти.

Все продолжали молча жевать. Я не осмеливалась поднять глаза.

– Знаешь, Бетти, вот уж не думал, что министры информации в свободное от служебных обязанностей время развлекаются вуайеризмом, – заметил Генри.

Шарон чуть не подавилась от смеха, но вовремя сдержала смешок, и у нее вышло что-то вроде кашля и чихания одновременно.

– Замечательная была девушка эта Моника, – продолжала вспоминать Бетти, игнорируя Генри. Видно, решила убедить нас, что это не басни. – Вышла за Колина Сигроува в семьдесят седьмом. Он работал офицером военного суда в Вадковли.

Мне хотелось остаться и еще посидеть. Эта глупая болтовня меня успокаивала, но все стали собираться и готовиться ко сну. Я пошла к обрыву и долго сидела, размышляя о сегодняшнем дне. Потом пришла Шарон – она только что приняла душ, – и мы немного поговорили о вновь прибывших, а потом стали коситься в сторону хижины Линды и перемигиваться. Когда я вернулась в свою хижину, то обнаружила, что забыла закрепить москитную сетку вокруг кровати, и в постель пробрался коричневый паук с толстыми, покрытыми наростами лапами. Я прихлопнула его газетой и выбросила на улипу. Осмотрела кровать с фонариком, но все равно ложиться было неприятно. И я не могла уснуть – перед глазами стояло африканское семейство, лежащее на земле у хижины Бетти. Залаяли собаки. Иногда эти твари лаяли всю ночь. Интересно, Линда спит с О’Рурком? Мне стало одиноко, но я напомнила себе, что на свете есть вещи похуже одиночества.

Я плакала, лежа рядом с ним в постели, но мне казалось, что он не замечает. Тоненьким ручейком слезы стекали по щеке и затекали в ухо. Это случилось субботним вечером, через два месяца после того, как я впервые переспала с Оливером. Я выбралась из-под одеяла и крадучись направилась к двери, пытаясь не скрипеть половицами. Потянувшись за халатом, я задела рукой стакан, который стоял на туалетном столике.

– Какого хрена!

Я застыла на месте, не говоря ни слова.

– Сколько времени?

– Не знаю. Темно, – прошептала я.

Оливер взял часы с прикроватного столика и с грохотом бросил их на пол.

– Будь ты проклята, сейчас пять утра. Я уснул полчаса назад. Спасибо.

Я не двигалась с места, пока он не успокоился, потом пошла к двери. Очень, очень осторожно повернула ручку и дернула. Дверь громко, протяжно скрипнула.

Он швырнул в меня книгой. Я увернулась и захлопнула за собой дверь.

Я приготовила себе чай на кухне и прошла в гостиную, где мои книги и кассеты теперь были расставлены на полочках в алфавитном порядке.

Всю неделю я ждала этого вечера. Моего свидания с Оливером. Он был занятым человеком. Ему нравилось со мной спать, и я, похоже, ему тоже нравилась, но он не мог встречаться со мной чаще чем раз в неделю. Разумеется, я все понимала. Ведь мне так повезло, что я сплю с Оливером Марчантом. Гермиона зеленела от зависти. Секс с Оливером казался диким и необузданным, потому что я была в нем не уверена и он постоянно держал меня в ожидании. Секс был вознаграждением за целую неделю фантазий. Когда я ощущала его внутри, мне казалось, что это сон.

Отношения – как детские качели: если все идеально сбалансировано, они замирают. Так мне казалось. Я сидела на одной стороне качелей, подвешенная в воздухе, и болтала ногами. Намного лучше, когда тебя раскачивает и кидает туда-сюда, намного веселее. Лучше мучиться и страдать, чем сидеть весь вечер вместе на диване перед телевизором, в джинсах и старой кофте, потому что тебе уже все равно, как ты выглядишь, – он любит тебя такой, какая ты есть. Я бросила взгляд на чулки и кружевные подвязки, разбросанные по полу в гостиной, и опять разрыдалась. Нет ничего смешного в том, чтобы качаться на качелях с таким маньяком, как Оливер: он поднимает тебя на самую большую высоту, а потом неожиданно грохает об землю так, что отбиваешь самые чувствительные части тела – или души. Я знала, что мне нужно встать, отряхнуться, послать его к черту и уйти. Но я не могла.

В пятницу он позвонил мне на работу и сказал, что ему очень жаль, он забыл, в субботу вечером он приглашен на вечеринку.

– Замечательно. Что за вечеринка?

– Рози, дело в том, что это закрытая маленькая вечеринка, только по приглашениям. Я даже не хочу идти туда, но…

Значит, меня он не приглашает. Субботний вечер отменяется. Каждый раз, когда он так делал, мне казалось, что он хочет со мной порвать. Гермиона подслушивала.

– Ничего страшного. Нет проблем, – сказала я, пытаясь сохранять невозмутимость.

– Я позвоню тебе сегодня вечером, о’кей?

– Ты же сегодня занят.

Почему мы не можем встретиться сегодня?

– Послушай, мне хочется побыть дома, у меня была трудная неделя.

Почему бы не посидеть дома со мной? Посмотрели бы телевизор. Но я ничего не сказала.

– Я позвоню сегодня вечером. – Теперь он разозлился. Я снова нарушила какой-то таинственный неписаный запрет.

– Может, меня не будет дома.

– Куда ты намылилась и с кем? – раздраженно спросил он.

Я ничего не ответила. Меня убило то, каким тоном это было сказано.

– Хочешь играть в свои игры, давай. Позвоню тебе утром. – Он швырнул трубку.