Лора Флоранд - Француженки не крадут шоколад

Интересно, долго ли она не увидит отца, если ее арестуют за кражу со взломом?

С силой вдавив ладони в живот, она напомнила Сильван Маркизу, что во всем виноват он сам. Напомнила, разумеется, мысленно. В данный момент его физическое присутствие могло обернуться чудовищным злосчастьем. Французские тюрьмы… Нет уж, ей совершенно не хотелось попасть во французскую тюрьму.

Вдобавок реальное присутствие Сильвана Маркиза имело тенденцию выбивать Кэйд из колеи. Его близость почти лишала ее мыслительных способностей, и она выглядела как идиотка. Заливающаяся краской идиотка. Кэйд надоело терпеть унижение, чувствуя себя жалкой неотесанной американкой, мечтающей урвать крохи со стола изысканной французской культуры. Увы, она представляла Сильвана Маркиза более покладистым. К тому же вряд ли способным упрятать ее в тюрьму.

Отвергнув образ паиньки, Кэйд воображала, как он глумился над ней, презрительно скривив свои чувственные тонкие губы. Издевался самыми изощренными способами, достойными в ее понимании лишь смехотворной карикатуры. Одним только быстрым оценивающим взглядом с легкими лучиками морщинок, расходящихся от его шоколадных глаз, он ставил под сомнение само ее бесполезное и никчемное существование.

Вспомнить, к примеру, как Сильван выгнал ее с мастер-класса. Будто решил, что бесполезно потратил на нее целое утро, соблазняя своей близостью и дразня вкусом шоколада. И больше всего уязвляла как раз утонченность этого издевательства. Олимпийское спокойствие! Щит его презрения не пробьет стрела страсти! Он заправил за ухо шелковистые локоны своих черных волос и вновь воззрился на соблазнительный податливый шоколад, мгновенно выкинув из головы то, что Кэйд посмела осквернить святилище его духа. Она не сомневалась, что, поправляя волосы, Сильван оставил на лице легкую шоколадную отметину.

Но картина воображаемой мести сменилась мелодрамой. Ей захотелось самой стереть шоколад с его лица. А потом облизать палец.

Кэйд вдруг заметила, что уже покусывает свой палец. Опомнившись, она вытащила палец изо рта, вытерла его о джинсы и, прищурившись, огляделась.

Увидев на крючке вешалки объемистую поварскую куртку, Кэйд вернула на место украденный ключ и двинулась дальше по коридору, сунув дубликат ключа в свой задний карман. Оказавшись посреди лаборатории, она сумела забыть о Сильване Маркизе. Хотя кого она хотела обмануть? Невозможно забыть его, блаженствуя в его святая святых. Вернее, он сам волшебным образом погрузился в темные глубины ее сознания, и его глаза посверкивали оттуда, напоминая, что он по-прежнему там, создатель представшего перед ней очаровательного мира. Целого мира, окружавшего ее сейчас. Каким-то магическим заклятьем из детской сказки он создал дивный мир, и Кэйд, нарушив все запреты, вступила в это царство.

Всю свою жизнь она прожила в шоколадной империи, но не видела ничего подобного тому, что обнаружила в мастерской Сильвана Маркиза. Здесь все казалось идеальным воплощением творчества, ошеломившим ее своей реальностью. Сердце опять учащенно забилось, точно рвалось из груди, готовое взлететь к небесам или пролиться счастливыми слезами. Кэйд ощутила себя ребенком, мечтавшим о невиданных чудесах и вдруг оказавшимся посреди чудесного волшебного леса. В глубинах деревянных полок, причудливых теней и блестящего черного мрамора таилась волшебная утварь – отмытые до блеска стальные кастрюльки и ковшики, ожидающие завтрашнего дня. Завершенная магия дня нынешнего отстаивалась на одном из столов в стопках коробок шоколадных конфет. Завтра они попадут в застекленные прилавки магазина или отправятся в холодных пакетах в чьи-то роскошные дома, осчастливив их обитателей.

Кэйд подошла к полке с экстрактами. В полумраке ее содержимое стало едва ли более понятным, чем при дневном свете, когда она видела все издалека во время занятия. Темнота скрывала этикетки. Кэйд провела пальцем по одной из них и, прищурившись, в слабом, проникавшем с улицы свете разглядела слово «сitron». Открыв пробку, она вдруг испугалась, что лимонный джинн вырвался на свободу, его сущность витала в темноте, подавив на мгновение даже запах шоколада. Пока Кэйд закупоривала бутылочку, капля эссенции смочила ее палец, и она понесла ее с собой к другим стеллажам.

Она выпускала на волю знакомые ароматы, открывать баночки и бутылочки было легче, чем прочесть этикетки. В очередной склянке что-то тихо постукивало, и, открыв ее, Кэйд уловила тонкий, пряный запах. Ее палец коснулся знакомых округлостей перчинок. Другая склянка слегка озадачила ее духом лакричника. Она нащупала шероховатые звездочки… звездчатого аниса. С ванилью было просто. Не удержавшись, Кэйд взяла один стручок и, проведя пальцем по лощеной шероховатой поверхности, вдохнула его аромат. На ящике с поварскими мешочками проглядывала надпись «Tahiti» – клеймо отпечаталось так жирно, что она различила его даже в полумраке.

Лимонно-ванильный шлейф опустился вслед за ее рукой в большой джутовый мешок с клеймом «Иран». Ладонь сжала округлости необычайно плотной, приятной фактуры. Фисташки. Зажав в кулаке горстку орешков, Кэйд вытащила руку и закинула в рот несколько ядрышек, приобщившись к их свежему вкусу, так же, как минутой раньше запечатлела на пальцах ароматы лимона и ванили.

На ящике с миндалем отпечаталась надпись «Перигор». Опять набрав горстку, она разгрызла орешек, а остальные соскользнули с ее ладони обратно в ящик.

Всюду вокруг нее, в каждой причудливой тени, прятался здешний чародей. Разумеется, сам он там не скрывался. Интуиция подсказывала Кэйд, что он мирно посапывал дома или бодрствовал… с Шанталь – передернулась она. Но незримо он находился здесь. Наблюдал, как она изучает его алхимическую пещеру. Его глаза поблескивали из темных недр.

Кэйд скрылась от его глаз в большой холодильной камере, где обнаружила огромную палитру сливочной продукции: crème fraîche, crème fleurette [70]в бумажных пакетах или стеклянных бутылках, похоже, доставленных с какой-то маленькой частной фермы. Ей захотелось налить сливки в котелок, добавить таинственных ингредиентов из темной склянки и выяснить, какими летучими ароматами повеет оттуда, какое волшебное зелье удастся ей сотворить. Кэйд оглянулась, почти ожидая увидеть стоящего на пороге холодильника и наблюдающего за ней Сильвана Маркиза.

А вот и нет. Никого нет. Трепет ожидания, однако, взбудоражил ее очередным всплеском адреналина. Рядом со сливками громоздились бруски масла в обертках с неизвестными ей французскими названиями. Даже масло Сильван получал с маленьких, тщательно выбранных маслобоен. Вероятно, улавливал различия даже в том, какой травой кормили коров, и делал соответствующий выбор.