Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Она не прерывала его, хуже, просто лежала и терпеливо ждала, когда припадок пройдет. Тогда будет какое-то решение.

Он сказал умоляющим голосом:

– Послушайте, Хинодэ, пожалуйста, нет нож. Пожалуйста. Не могу… Это… это ничего. Скоро проходить. Смотрите я, смотрите! – Он в отчаянии ткнул в себя пальцем. – Ничего, нигде. Этот маленький, скоро проходить. Нет нож. Мы жить. Нет бояться. Счастливый. Да?

Он увидел, как по ее лицу промелькнула тень, ее пальцы снова коснулись язвы, и опять он услышал то же монотонное «Это началось».

Он нацепил улыбку, но не знал, как уродливо она выглядит, и сколько он ни уговаривал, ни хитрил, ни изворачивался, она продолжала задавать один и тот же вопрос, тихо, мягко, вежливо, выводя его из себя все больше и больше, пока он не почувствовал, что сейчас взорвется.

– Это ничего, – хрипло произнес он. – Понимаешь?

– Да, я понимаю. Но это началась. Neh ?

Он уставился на нее со злобным лицом, потом его ярость прорвалась наружу и он закричал:

– Ради Христа Спасителя, да! Да, ДА! Хай!

Посреди пронзительного молчания она сказала:

– Благодарю вас, Фурансу-сан. Тогда, пожалуйста, раз вы согласились, что это началось, пожалуйста, как вы обещали, дайте мне нож.

Его глаза налились кровью, в уголках рта выступила пена, пот катил градом, и он был близок к безумию. Рот открылся, и этот рот с непреложностью произнес то, что он всегда знал, что он произнесет:

– Нет нож. Киндзиру! Запрещается! Не могу. Нельзя. Вы слишком ценность. Запрещается. Нет нож.

– Вы отказываетесь? – Тот же мягкий тон, никакой перемены в лице.

– Хинодэ, вы солнце, мое солнце, моя луна. Не могу. Не хочу. Никогда, никогда, никогда. Запрещается. Вы оставаться. Пожалуйста. Je t'aime .

– Пожалуйста, нож.

– Нет.

Долгий вздох. Хинодэ покорно поклонилась ему, свет внутри нее потух, она принесла два полотенца, влажное и сухое, и опустилась на колени рядом с постелью.

– Вот, господин.

С хмурым, покрытым потом лицом он смотрел на нее.

– Ты согласна?

– Да, я согласна. Если таково ваше желание.

Он схватил ее за руку. Она оставила ее безжизненно лежать в его руке.

– Правда, согласна?

– Если вы этого желаете. Как вам угодно, – ответила она, но с печалью в голосе.

– Нет просить нож, больше никогда?

– Я согласна. С этим покончено, Фурансу-сан, если таково ваше желание. – Голос звучал нежно, лицо было спокойным, оно стало другим и при этом осталось прежним, тень печали легла на него. – Пожалуйста, теперь довольно. Все кончено. Я обещаю, что больше никогда не попрошу, пожалуйста, извините меня.

Гора свалилась с его плеч. Он весь осел от облегчения.

– О, Хинодэ, je t'aime , спасибо, спасибо тебе, – заговорил он срывающимся голосом, – но, пожалуйста, нет печальная, нет печальная. Je t'aime , спасибо тебе.

– Пожалуйста, не благодарите меня. Это ваше желание.

– Пожалуйста, нет печальная, Хинодэ. Я обещаю, все очень хорошо теперь. Чудесно. Я обещаю.

Она медленно кивнула. Неожиданная улыбка омыла ее лицо и стерла с него всю печаль.

– Да, и я благодарю вас, и да, я больше не печальна.

Она подождала, пока он вытрется, потом унесла полотенца. Он проводил ее взглядом, упиваясь ею и своей победой. Она прошлепала босыми ногами по татами в другую комнату и вернулась с двумя бутылочками саке. С нежной улыбкой она предложила:

– Пейте из бутылочек, это лучше, чем чашки. Моя горячая, ваша холодная. Благодарю вас за то, что вы купили мой контракт. A ta sante .

– A ta sante, je t'aime .

– А, со ка! Je t'aime . – Она осушила свою бутылочку, поперхнулась, потом рассмеялась, отирая подбородок. – Это было хорошо, так хорошо. Ложитесь в постель. – Она весело скользнула под покрывала. – Ложитесь в постель, Фурансу-сан, а то простудитесь.

Великолепный вкус напитка очистил его рот от мерзости и прогнал ощущение смерти, которое у него появилось. Он медленно снял с нее покрывало, до боли желая ее.

– Пожалуйста, нет больше темноты. Пожалуйста?

– Если вы этого желаете. Темноты больше не будет. Только чтобы спать, neh ?

С бесконечной признательностью он склонил голову на футон, чувствуя себя заново родившимся, поблагодарил ее и лег рядом, любя и чудовищно вожделея ее. Его рука потянулась к ней.

– Ах, Фурансу-сан, позвольте мне отдохнуть сначала, пожалуйста? – попросила она с нежностью, какой он еще никогда не слышал. – Столько переживаний утомили меня. Позвольте мне отдохнуть немного, пожалуйста? Потом мы… потом, neh ?

Его вспыхнувшее, как огненный шар, разочарование, едва не перешедшее в слепую ярость, было трудно сдержать. После секундного молчания он произнес так доброжелательно, как только смог:

– Конечно. – Больше не касаясь ее, он лег на спину.

– Благодарю вас, Фурансу-сан, – устало прошептала она. – Пожалуйста, вы не дотянетесь до лампы? Уверните пламя, я хочу поспать немного, совсем чуть-чуть.

Он подчинился и лег опять; чресла мучительно сводило от желания.

В темноте она ощутила такой покой, какого не знала уже много лет, словно перенеслась назад в те далекие дни до смерти мужа, когда они жили в маленьком домике в Эдо со своим сыном, мальчиком, который теперь был в безопасности, уже у родителей своего отца, принятый в дом, нашедший там защиту и растущий самураем.

Фурансу-сан поступил плохо, что не дал мне нож, как обещал. Он заслуживает презрения. Но с другой стороны, он гайдзин и ему нельзя верить. Ладно, я знала, что он не выполнит свою часть договора, как я выполнила свою – что бы ни обещала мне Райко. Он лгал, когда ставил свою подпись, как лгала и она. Ладно, ладно. Я подготовилась к ним обоим, обманщику и обманщице.

Ее улыбка стала шире. Старый знахарь не обманул меня. Я не ощутила никакого вкуса, не почувствовала ничего, но смерть уже бежит по моему телу и лишь несколько минут остаются мне в этом Мире Слез.

Мне и Зверю тоже. Он сам сделал выбор. Он нарушил свое обещание. Поэтому Нечистый заплатит за то, что обманул меня. Больше он не обманет ни одной женщины. И умрет неутоленный, с торчащим членом!

Он шевельнулся, услышав ее тихий странный смех.

– Что?

– Ничего. Потом мы посмеемся над этим вместе. После сегодняшней ночи темноты больше не будет, Фурансу-сан. Не будет темноты.

Хирага ударил кулаком по татами, устав ждать Акимото. Он вышел в бурную ночь и поспешил по тропинкам через сад к потайной двери в ограде. Пробравшись на ту сторону, он направился к дому Такеды, пропустив в первый раз нужный поворот. На веранде он остановился. Изнутри доносился громкий храп.

– Акимото, Такэда? – тихо позвал он; ему не хотелось входить без предупреждения: каждый из них был опасен, когда дверь открывалась внезапно.

Ответа не последовало. Храп продолжался. Он бесшумно отодвинул сёдзи. Акимото сидел, склонившись над столиком, на полу вперемешку валялись бутылки из-под пива и саке. Такеды нигде не было видно. Хирага сердито встряхнул Акимото, осыпая его проклятиями. Юноша очнулся и поднял на него затуманенный взор, не проснувшись еще окончательно.